Джеймс Дин: мертвый идол — нестареющий идол

В тот день Джеймс Дин должен был участвовать в гонках в Салинасе. Он двигался по главной дороге на своём Порше Спайдере. Этот крохотный автомобиль с низкой посадкой и алюминиевым корпусом весил 550 килограммов. На V-образном перекрёстке в него ударил стальной двухтонный Форд Кастом Тьюдор.

Водитель Форда, 23-летний студент Дональд Торнпсид, отделался переломом носа и ушибом лба. А Порше, как говорили очевидцы, словно взорвался. Его кузов при ударе разлетелся на части. Пассажира — немецкого механика — выбросило из машины. Он получил травмы средней тяжести. Водителя же искалечило так, что он умер по дороге в больницу.

Современная экспертиза установила, что скорость превысили оба автомобиля: первый разогнался до 113—120 км/ч, а второй — до 95—105 км/ч. Виновником аварии был однозначно водитель Форда. Он не уступил дорогу при повороте налево.

Дональд Торнпсид уверял, что не видел Порше. Но выживший пассажир Дина успел сказать подъехавшим полицейским: «Этот парень должен был остановиться. Он нас видел».

Дорога была пуста. Не заметить машины, мчащейся навстречу, было нельзя. Возможно, водителя Форда ввели в заблуждение размеры Порше. Это была эпоха больших автомобилей. Ему могло показаться, что встречная машина ещё далеко. Но он всё объяснял иначе: не видел вообще. Это не похоже на правду, потому что за Порше мчался чёрный Форд Ф100 с братьями Дули, ставшими свидетелями трагедии. Аргумент, что Порше мог слиться с дымкой, поднимающейся над раскалённым асфальтом, правдоподобным не выглядит.

Виновник аварии поворачивал на большой скорости. Если бы парень был простым лихачом, его бы наказали и опозорили, а с ним обошлись очень нежно. Его допросили на месте и больше не беспокоили. Его даже не вызвали в суд. Присяжные быстренько признали юношу невиновным, а журналисты потревожили только раз. В кратком интервью местной газете он повторил то, что заявил полицейским. Крупные газеты за убийцей кумира охотиться почему-то не стали: не выяснили про него всё, как это обычно бывает. Торнпсид исчез из поля зрения прессы, и в дальнейшем его судьба сложилась удачно: он стал преуспевающим бизнесменом.

Конечно, проще придерживаться официальной версии, а не подставляться под обвинение в конспирологическом бреде. Но не автор этих строк виноват в том, что версия умышленного убийства не исключается. Её не сняли журналисты в 1955 году, отказавшись от расследования и согласившись с версией несчастного случая. Они не стали устанавливать: были ли у парня проблемы с деньгами или наркотиками? Могли ли его шантажировать или иным способом вовлечь в преступление? Могло быть так, что он стоял на обочине и ждал появления Порше? Могло.

Версия не может быть отброшена, если существует мотив, а мотив налицо. Ровно в это время закладывался фугас под фундамент национального государства.

Гибель Дина была чрезвычайно выгодна тем, кто ломал американское общество. Они получили нестареющего идола. Они получили «неумирающего бунтаря», как парня вскоре назвали.

После трагедии пресса просто сошла с ума, воспевая артиста. Стонала Хоппер, печалились режиссёры и звёзды, рыдали подростки. Началась невиданная раскрутка. Посмертную маску Дина выставили в Принстонском университете рядом маской Бетховена. Был создан документальный фильм в жанре жития. Голос за кадром, объясняя причины популярности «бунтаря», говорил за «детей»: «Если вы не начнёте меня понимать, я пойду по тому же пути». Он просто формулировал протестную установку.

Появилась масса статей: свидетельства, сплетни, мистика, даже интервью с того света. Образ Дина раскручивали в определённом направлении. Из него делали бунтаря против установленных правил. Образ реального Дина — действительно, классного парня, дерзкого и талантливого, — был исковеркан. Не был он бунтарём против правил. Он любил свой маленький городок и со всеми в нём ладил. Масса людей и в Фермаунте, и в Лос-Анджелесе называла его приятным парнем. В письмах к другу он вообще предстаёт человеком религиозным. Его подлинная, а не гламурная драма заключалась в том, что он рос без родителей и не понимал нелюбви отца. Мучился этим. Есть неплохой фильм — «Жизнь» 2015 года, — где авторы на основе «оправданных догадок» утверждают, что мать Джеймса на смертном одре призналась его отцу, что родила ребёнка не от него. Поэтому тот сбежал, даже не появившись на похоронах.

Парню казалось, что над ним довлеет судьба. Он хотел оторваться от неё. Отсюда его страсть к гонкам, которая проявилась ещё в школьные годы: он носился на мотоцикле по окрестным дорогам. Он был бунтарём против судьбы, а не против правил.

Когда Дин оказался в мире кино, его стали поощрять к эпатажу, и он повёлся, понимая, что прессе надо что-то подкидывать. Выдал перл про руку, привязанную к заднице. На съёмках «Гиганта» пописал перед толпой своих поклонников. Не явился на премьеру «К востоку от рая». Всё это не было свидетельством пофигизма. Это был бунт по правилам рекламного отдела «Уорнэр Бразэрс». Он и в этом следовал правилам. Иначе бы не подписал миллионный контракт.

И, что совершено точно, он не был бунтарём против нормы, сексуальным экспериментатором. О его страстных романах с актрисами — масса свидетельств, а о его гомосексуальных контактах — две сплетни. История о пасторе-совратителе и сексе с продюсером «ради карьеры» распространялись гомосексуалистами или теми, кто им симпатизировал. Все рассказы на эту тему крайне недостоверны, а фильм «Дерево Джошуа, 1951 год. Портрет Джеймса Дина» — это просто тошнотная «голубая» фантазия, которую даже эстетство не выручает.

Есть серьёзные основания полагать, что тот, кто сделал из парня бунтаря и кумира, потом решил, что он больше полезен мёртвым.

Дин помог изменить общество. Это неоспоримо. Он стал молодёжной иконой. Он вдохновлял подростков на бунт.

И он весьма поспособствовал ещё в одном деле. Благодаря Дину фильм «Гигант», вышедший в 1956 году, стал сенсацией. А это было непростое кино.

Дин в нём исполнил второстепенную роль. Она оказалась во многом карикатурной, шаблонной. Он сыграл нищего ковбоя, одержимого идеей отыскать под своим крохотным наделом нефтяной пласт. Его упорство было вознаграждено. Нефтяной фонтан, ударивший из-под земли, сделал его богачом. Деньги принесли ему власть и славу. Но они же уничтожили всё человеческое в его душе.

«Гигант» — эта растянутая на три часа киноповесть — была поставлена Джорджем Стивенсом по роману Эдны Фэрбер. Она рассказывала о девушке-северянке из богатой семьи, которая вышла замуж за техасского фермера. Владения её мужа оказались обширны, но юной аристократке они показались отчаянной дырой, затерянной на задворках цивилизации. Девушка столкнулась с суровыми реалиями жизни на Юге, приняла всё хорошее, но не смирилась с плохим. Она посеяла в здешних краях семена эмансипации и расовой терпимости, давшие благодатные всходы.

«Гигант» — нудная и путаная картина. Она интересна тем, что в ней впервые мощно поднимается тема белого расизма. Он показан во всей красе. С какого-то момента эта тема просто становится основной. На второй план отходят и история аристократки, живущей среди коров, и история фермера, который не может увлечь своего сына животноводством, и история превращения батрака в нефтяного барона. Всё это отодвигается в сторону, а вперёд выступает тема белого расизма. Казалось бы, с чего это?

А с того, что наносится удар по «белым англо-саксонским протестантам». БАСП, как цитадель консерватизма, начинают шпынять и раскалывать.

Расизм — это ужасно, это просто ох как отвратительно. И всё верно, вроде бы, в фильме. Только не ради «цветных» тему расизма подняли. Голливудских продюсеров положение «цветных» интересовало не шибко. Они были слишком эгоистичны, чтобы за кого-то переживать. Целью атаки был консерватизм.

«Гигант» не провалился, а стал суперсобытием исключительно из-за участия Джеймса Дина. Молодёжь набивалась в залы, встречая криками и аплодисментами каждое его появление. И, вооружённая «прогрессивными установками» и своим символом независимости, шла домой, к дремучим мамам и папам.

О Джеймсе Дине были созданы четырнадцать документальных и пять художественных фильмов, а количество написанного вообще сосчитать невозможно. Гламурно обезображенный, уже неотделимый от сплетен и мистики, он был и остаётся героем нашего времени.