3−4 октября 1993 года в России произошли события, получившие название «Черный Октябрь». Широко известная картинка с Домом Советов, по которому стреляют танки, относится именно к этим дням. Тогда достиг пика кризис, начавшийся раньше, уже к началу 1993 года, когда в стране оформился расклад из двух противоборствующих сил. Первая, во главе с Борисом Ельциным, целилась на капитализм и его ускоренное построение. Вторая предполагала мягкую и демократическую ресоветизацию с экономической многоукладностью. В противостоянии двух политических сил принимали участие со стороны сторонников Ельцина сам президент, возглавляемое Виктором Черномырдиным правительство, часть народных депутатов и членов Верховного Совета из числа ельцинистов. В противоположную сторону входили вице-президент Александр Руцкой, основная часть народных депутатов и членов Верховного Совета во главе с Русланом Хасбулатовым.

Обгоревший фасад Дома Советов

21 сентября был издан знаменитый президентский указ №1400, которым Ельцин прекращал полномочия Верховного Совета и Съезда народных депутатов РФ — верховного органа власти в стране. Этой мерой Ельцин прямо нарушил действовавшую Конституцию, чем сделал свои полномочия президента ничтожными в рамках закона. А дальше включалась логика государственного переворота.

Против антиконституционного государственного переворота

События тех двух дней описаны поминутно — в хрониках, воспоминаниях, отчётах. Много сейчас говорится о том, можно ли было повернуть историю иначе, чем так, как она повернулась, но тогда, в октябре 1993-го, выяснилось, что первая сила готова была на всё, чтобы избежать любой ресоветизации, даже самой мягкой, допускающей и рынок, и демократию. В ночь на 4 октября, выступая на митинге, пресс-секретарь Ельцина Вячеслав Костиков сделал исчерпывающее заявление:

«Пока над страной висит тень коммунистических Советов, нормальной жизни в стране не будет».

Люди поднимают баррикады 2 октября на Смоленской площади на Садовом кольце

Баррикады, митинги, костры на улицах, захват редакций оппозиционных Ельцину газет и здания Совета народных депутатов Киевского, Октябрьского и Свердловского районов — так встретила Москва ночь перед днём, перечеркнувшим всю предшествующую историю страны. Но главной целью оставался Дом Советов на Октябрьской набережной, где собрались сторонники Верховного Совета РФ и Съезда народных депутатов, принявших решение о созыве Х Чрезвычайного съезда. Заговорщики, подчинявшиеся Ельцину, отключили электричество в Доме Советов, и какое-то время, пока не удалось запустить автономные генераторы, Съезд работал при свечах.

Депутаты Верховного Совета в Белом доме, где отключили электричество и водоснабжение

Поздней ночью 4 октября Ельцин решил: Дом Советов будет взят штурмом. Был подписан письменный приказ о привлечении войск Министерства обороны, по указанию Павла Грачёва в Москву вошли танки Таманской дивизии. Начальник Службы безопасности президента Александр Коржаков вспоминал, как Ельцин на встрече с группой сорока офицеров, руководителей «Альфы», спросил, будут ли они выполнять его приказ, и в ответ получил молчание.

«Даже приняв предположение о наличии у Ельцина и его команды странной убежденности в законности своих действий… Знаю твердо, что этой убежденности не было и в помине, но ради большей логической убедительности готов это своё знание игнорировать. Даже, повторяю, если бы в целом правота была на стороне Ельцина (а она, по всем меркам, была полностью на противоположной стороне), стрельба из танков по своему парламенту, выразившему несогласие с точкой зрения президента, по действовавшей Конституции обязанного подчиняться воле парламента, была обоснована лишь в одном случае — если задачей была организация кровавого шоу, демонстрирующего всему миру, что в России победили силы, не имеющие ничего общего с нормами западного общества. Силы варварские, криминальные, бесчинствующие. В этой телевизионной картинке — танки палят по парламенту — был вызов, было новое послание миру. Ельцин, поступая так, говорил: «Вы, слабаки, не можете долбануть по своему Кнессету или Конгрессу, а я могу! Потому что я вам не чета! Я только прикидывался вашим ревностным учеником, а на самом деле — вот я какой!» — пишет непосредственный свидетель тех событий, политолог Сергей Кургинян в книге «Красная весна».

Газета Дуэль
Танки Таманской дивизии стреляют по Дому Советов России 4 октября 1993 года

В штурме приняли участие порядка 1 700 человек, 10 танков и 20 БТР. Прицельный огонь по зданию парламента вели БТР и БМП. В телефонном разговоре с председателем Конституционного суда Валерием Зорькиным Руцкой говорил, что послал людей с белым флагом, и их «располосовали», а потом, подойдя, добили.

«Решили напоследок посмотреть на разрушенное, обезображенное здание. Прошли к лестнице, выводящей к Москве-реке. Довольно темно, поскольку нет электричества. Вдруг мне почудилось, будто я споткнулся обо что-то мягкое. Оказалось, это человеческая нога. Самого человека нет, лишь окровавленная нога. Еще не успевшая остыть», — писал позже народный депутат России от Татарстана Ринат Мухамадиев.

Американский журналист Стэнли Грин, находившийся в здании Дома Советов, вспоминал:

«Когда танки открыли огонь, один из первых залпов обрушился на наш этаж. Журналист из Сибири был ранен, я лежал рядом в дыму и крови. Его крови. Я думал, что это моя. Весь этаж был в огне. Люди пришли и унесли молодого журналиста. Я уже собрался умирать. Но они вернулись и вытащили меня из-под завала».

Дом Советов защищали собранные «с бору по сосенке», сформированные в «мотострелковый полк» в общей сложности около 300 человек, вооруженных автоматами АКС-74У, предназначенными для ближнего боя, но не для противотанковой обороны.

Очевидно, что защитников было гораздо меньше и оснащены они были гораздо хуже, чем этого стоило бы ожидать при событии подобного значения. На улице Новый Арбат толпа праздных граждан глазела на штурм, не подчиняясь уговорам милиции разойтись; среди них, по воспоминаниям, были и подростки, и женщины с детьми. Чем-то напоминает майданную Украину, где празднично одетые новобрачные весело фотографировались на фоне горящих покрышек.

Мемориал погибшим в 1993 году

А зачинщик вооруженного мятежа с экрана телевизора прямо объявлял происходящее государственным переворотом и предупреждал, что «вооруженный мятеж обречен», и что «Генеральная прокуратура получила указание возбудить уголовные дела против преступников». Сейчас эти слова выглядят словно угрозой самому себе, впрочем, всё сложилось иначе: Ельцину посмертно выстроили дворец, в котором показывают историю России сплошной постыдной выгребной ямой, очистившейся и воссиявшей только с приходом Бориса Николаевича. Последовавшая за вооруженным беспределом разруха, унёсшая миллионы жизней, с легкой руки Наины Ельциной получила название «святые 90-е». Видимо, осталось только канонизировать Бориса Николаевича. События октября 1993 года надолго раскололи российское общество и обрушили международный авторитет страны на такой низкий уровень, где он не был никогда. Главный же вопрос, который был поставлен в те дни и остаётся без ответа до сих пор: почему народ, уже обкраденный к тому времени и подталкиваемый в направлении потери государства и собственной гибели, не встал на защиту своих прав, своей страны, своего, о котором так много говорилось, светлого будущего? Всего-то, найдись тогда хоть 1% небезразличных граждан, — и страшных бедствий ельцинской поры удалось бы избежать. Но и его не нашлось. Предположение, что людям было плевать на происходящее, потому что им опостылела «власть номенклатуры» и они были не против её смещения, — поверхностно. Тогда, в октябре 1993-го, рушилась не номенклатура, а сама основа жизни миллионов граждан постсоветской России, что им ещё предстояло испытать в последующие годы в виде голода, безработицы, разгула преступности, когда слова «бандит» и «начальник» стали синонимами, алкоголизма, наркомании, самоубийств, эпидемий, вынужденной эмиграции, социального отчаяния. Это отчаяние приняло формы «Русского креста» — всё понижающегося уровня рождаемости при всё растущем уровне смертности, на котором страна в худшие годы теряла до миллиона человек. Переломить эту тенденцию удалось совсем недавно.

«Мы любили Россию. Мы хотели, чтобы на этой земле восстановился, наконец, тот порядок, который Богом ей определен. Имя ему — соборность; внутри ее всякий человек имеет равные права и обязанности, и преступать закон не позволено никому, в каком бы высоком чине он ни был», — говорится в документе, известном как Завещание не сдавшихся защитников Дома Советов.