Хайль, Верховен! Фашисты против «битлов»

Фильмы Пола Верховена лучше смотреть в обратном порядке. Тогда открывается то, что в нём сидит. А сидит в нём презрение к человеку, которого он называет «сексуальным животным». Сегодня это творец фарса и карикатур, постмодернистский фельетонист. Его последние фильмы, «Она» и «Облапошенный», — это сюжеты из мира животных, где все действующие лица — милые или гадкие твари. В фильме «Она» Верховен стебётся над единственным положительным (не гнилым) персонажем — парнем, влюблённым в свою жену-психопатку. Он выставлен идиотом. Парень не понимает, что нянчит не своего ребёнка (чернокожего), и убивает любовника матери в тот момент, когда тот с его мамой наслаждаются игрой в изнасилование.

Свою роль, как постмодерниста, как слугу транснациональной элиты, Верховен вполне осознает, но ему неприятно, когда на это указывают. Он сразу вспыхивает, орёт, что чихал на тех, кто говорит про «ответственность». И в этом он похож на Тарантино, который ровно по той же причине орёт, что «посылает…» «социальных критиков». Они же хотят выглядеть революционерами, а на деле-то — конъюнктурщики. Забавно слышать их визг и мат. Они вбивают в головы постмодернистские установки, утверждают болото и при этом рычат на тех, кто гнилью болотной по горло сыт. И кого они хотят напугать? Тех, кто прошагал через девяностые? Кто увидел, как пала культура и ветер инферно сдул с земли миллионы людей? Да идут они сами по известному адресу.

Фильмы, выбранные для мини-ретроспективы («Робокоп», «Вспомнить всё» и «Звёздный десант»), составляют, можно сказать, трилогию. Это фантастические боевики. Когда Верховен набил руку на режиссуре и купил билет в Голливуд, перед ним ясно обозначилась проблема: выпрут его оттуда или оставят? Он сам про это рассказывает. Многих европейских режиссёров попёрли после первого же проекта, и ему не хотелось разделить их судьбу. Верховен понял, что их беда была в том, что они самоутверждались в творчестве. А надо было послать это самоутверждение и работать на кассу. Нужно было делать боевики, причём необычные, удивительные, фантастические, заполненные действием до такой степени, чтобы зритель забывал про попкорн.

Читайте также: Боевик Верховена — форма антикапиталистической сатиры, приносящей барыши

Сильная сторона Верховена — в том, что он математик. Он абсолютно точно говорит о том, что гуманитарию работать с огромным материалом трудно. Ему это, как правило, оказывается не по зубам. А вот человек, пришедший в кино из математики, легко справляется с огромными формами. Все три его фантастических боевика оказались сделаны так, что их успех был математически неизбежен. Их явно просчитал мозг-компьютер. Эстетическое чувство, развитое в Европе, добавило в это кино «секретный ингредиент». Везде звучит точная нота: сострадания человеку, ставшему киборгом («Робокоп»), сопереживания герою, у которого похитили память («Вспомнить всё»), ностальгии по социальному идеалу («Звёздный десант»). В первом фильме, по утверждению режиссёра, его ко всему прочему вдохновили метафоры: возвращение в рай (киборг вспоминает свою прежнюю жизнь) и воскрешение из мёртвых. Он вообще пытался представить Робокопа «американским Иисусом». Во втором — его вдохновляла история Каспара Хаузера.

«Робокоп» и «Вспомнить всё» вышли один за другим. Третьим голливудским проектом стал «Основной инстинкт», где Верховен впервые, ещё намёками, указал на свою философию. Он заявил, что «Основной инстинкт» человека — это не половое влечение, а убийство. Сам фильм оказался силён эстетически, эпатажен. Он содержал шокирующее откровение. В нём устроили состязание звёзды. Всё это привело критиков в полный восторг. От Верховена ждали нового, необычного, шокирующего кино, а он неожиданно облажался.

Единственный раз в Голливуде режиссёр просчитался, когда смастерил «Шоугёлз». Он создавал фильм, как ему казалось, из отборных ингредиентов: обнажёнка, танцы, схватка примы и девушки с улицы (прямая отсылка к фильмам «42 улица» и «Всё о Еве»). Публика должна была схавать, и она схавала. Но критика разорвала режиссёра на части. Она увидела дешёвку, самоунижение режиссёра, торгующего стриптизом и архетипами. Возможно, последнее критиков задело особенно. В классических фильмах звучали драматические ноты, а от «Шоугёлз» веяло проституцией. Критика наградила Верховена «Золотой малиной», и у него по сей день лицо горит от этой пощечины.

«Звёздный десант», очевидно, связан с этим провалом. Верховен схватился за свою палочку-выручалочку. Он начал варганить фантастический боевик. И не просто боевик, а кино, полное аллюзий, наглое, вызывающее. Он впоследствии объяснял, что хотел приколоться: зритель, мол, должен был сочувствовать героям, отождествлять себя с ними, а в финале осознать, что они — фашисты. Это лукавое объяснение. Он рисует притягательную утопию. Видно, что ему нравится космический рейх будущего, который сражается с инопланетными жуками. С «битлами», другими словами, — современной культурой, с которой предыдущему, гностическому рейху не посчастливилось разобраться.

Никакой сатирой на американский милитаризм, способный породить некую разновидность фашизма, как заявлял режиссёр, здесь не пахнет. Это фашистская стрелялка чистой воды. Фильм «Чёрная книга», обращенный к теме Холокоста, был явно снят по необходимости — из-за обвинений в профашистских симпатиях. Режиссёр, видимо, хотел снова стать хорошим мальчиком в глазах критики. При этом он протащил в фильм и то, что ему было любо. Он показал мерзость победителей фашизма, толпу свирепых ублюдков, которым только дай волю — они устроят «новый фашизм».

О «новом фашизме» режиссёр часто говорит в интервью. Он возмущается современным фашизмом с его гипермаркетами и телевидением. Он возмущается оболваниванием масс. Казалось бы, правильно возмущается. Только вот беда: он сам — часть процесса оболванивания. Он упорно доказывает, что человек — это скотина, находящаяся в плену своих желаний и инстинктов, что «он замышлен плохим». Верховен забавляется постмодернистскими фельетонами. Он показывает мерзкий человеческий мир и готовит, что ничего другого нам не дано, потому что мы — твари. Он каждый день начинает с мантры «Рая не существует, приятель!» То есть он борец с этим «новым фашизмом», как принято говорить, ещё тот.