Как война в Мьянме может повлиять на свободу собраний в России

В далекой Мьянме (по-старому Бирма) правительственные буддисты и мусульмане-сепаратисты друг друга не щадят, это факт. Вообще, любая гражданская война — вещь жестокая, а в Азии тем более. А когда воюют люди разных вероисповеданий, это вообще зверство. И чем миролюбивее религия, тем с большей жестокостью ее приверженцы демонстрируют «неверным» свое миролюбие. Так было всегда и ничто не предвещает, что поведение религиозно мотивированных воинов изменится в ближайшие столетия. Видимо, такова уж воля человеческих богов.

Обострившийся территориально-межрелигиозный конфликт в Мьянме привел к гибели за последние дни порядка 400 человек из народа рохинджа. Это мусульмане, компактно проживающие в штате Ракхайн (Аракан). Они называют себя коренными жителями, но правительство Мьянмы считает их нелегальными иммигрантами из Бангладеш и боевиками исламских террористических группировок. Власти Мьянмы заявляют, что по крайней мере 370 погибших — как раз самые настоящие боевики. Тем временем сами вооруженные рохинджа подожгли буддийский монастырь в том же многострадальном штате Ракхайн. Очевидно, что обе враждующие стороны дерутся ожесточенно, насмерть, и уступать не собираются. Вожди рохинджа бьются за отделение штата от Мьянмы еще с середины прошлого века. А до этого, в 1942 году, произошла печально знаменитая Ракхайнская бойня, в ходе которой рохинджа убили 50 тысяч араканцев-буддистов, десятки тысяч людей стали беженцами. Просто сравните: сегодня после гибели 400 мусульман мировые СМИ сообщают о геноциде, а смерть 50 тысяч буддистов никого давно уже не волнует. Конечно, мир стал с тех пор куда более гуманным, но и двойные стандарты заточены не хуже дамасской стали.

В целом, судя по информации из открытых источников, этот приграничный мусульманский анклав в Мьянме чем-то смахивает на дудаевско-масхадовскую Ичкерию девяностых годов. Или же на современное «Исламское государство» (организация, деятельность которой запрещена в РФ). А за действиями буддийского правительства Мьянмы по защите территориальной целостности страны вполне можно признать определенную долю легитимности. Почему нет? При этом они наверняка действуют топорно, жестоко, даже бесчеловечно. Так же, как их противники. Гражданские войны никогда не бывают увеселительными прогулками. И эхо таких конфликтов ранит души людей еще долго после формального примирения сторон. В России, к примеру, с новой силой вспыхнула сейчас холодная брань между красными и белыми. А в США снова взялись за оружие призраки южан и северян. Что уж говорить про горячие бирманские нравы, закаленные многолетней взаимной ненавистью.

Мьянма находится довольно далеко от России, и мы можем себе позволить несколько отстраненный взгляд на ситуацию в этой несчастной стране. Россия по геополитическим причинам вправе относиться к бирманским событиям куда более спокойно, чем к геноциду русскоязычных на Донбассе, хаосу на Украине, где также полно русскоязычных и просто русских людей, к не всегда блестящему положению дел в других бывших советских республиках, в которых до сих пор живут наши соотечественники. Однако Москва всегда крепко держит себя в руках, не позволяя эмоциям влиять на принятие политических решений. В общем-то, это неплохо. Самообладание украшает власть. Но в случае с Мьянмой сегодня на федеральную власть начали давить как раз с эмоциональной точки зрения.

Многочисленный несанкционированный митинг в Москве, еще более массовый митинг в Грозном. Российские мусульмане выражают солидарность с единоверцами рохинджа и требуют от Москвы жесткой позиции в отношении «шайтанов» из правительства Мьянмы. Глава Чечни Рамзан Кадыров даже сделал беспрецедентное заявление, достойное лидера оппозиции: «Если даже Россия будет поддерживать тех шайтанов, которые сегодня совершают преступления, я против позиции России. Потому что у меня есть свое видение, своя позиция». Таким образом, вполне определенные общественно-политические силы откровенно толкают Кремль в одну крайность. А зачем?

Как светскому государству, Российской Федерации явно не следует занимать чью-то сторону в любой религиозной войне. Что касается ситуации в Мьянме, то тут нам особенно надо придерживаться просвещенного нейтралитета. Это не наша война. Есть масса международных структур, которые по роду деятельности обязаны расследовать военные преступления властей и злодеяния боевиков-террористов. Пускай разбираются. Россия в этом случае никому ничего не должна. Там еще играют роль сырьевые интересы (нефть, газ), куда без них! Рядом азиатские гиганты Индия и Китай. И Дядя Сэм сует свой нос, конечно. Нет, эта кровавая каша точно может обойтись без русского топора.

Понятно, что для российских мусульман гибель сотен единоверцев — трагедия. Их скорбь и гнев вполне справедливы. Но при этом надо помнить, что в России живут и буддисты, у них может быть свой взгляд на ситуацию. Подача бирманской трагедии исключительно с высоты минарета неизбежно ведет к необъективности и предвзятости. То, что в смерти людей повинны одни, совсем не означает, что другие правы и невинны. Как правило, в подобных трагических драмах виноваты оба противника. Большой ошибкой будет записать кого-то из шайтанов в ангелы.

Что же касается спонтанного (т.е. заранее не согласованного с мэрией) митинга у посольства Мьянмы в Москве, то проведшие его мусульманские активисты достойны уважения. И полиция, не ставшая мешать митингующим, тоже достойна всяческих похвал. Власти, отдавшие приказ не разгонять акцию, молодцы. А еще большими молодцами все они будут, если этот митинг 3 сентября 2017 года станет прецедентом, после которого уже любые гражданские группы смогут мирно, без оружия и так надоевших абсурдных бюрократических примочек собираться на улицах и выражать свою точку зрения. Если теперь, после воскресного случая, в России появится реальная свобода массовых собраний, то усилия мусульманских активистов не пройдут даром. Российскому государству просто необходимо использовать этот повод для законодательного расширения гражданских свобод в стране. Все спасибо скажут. Так кто напишет «Закон 3 сентября»?