В Москве состоялась встреча президента России Владимира Путина с президентом Туркмении Гурбангулы Бердымухамедовым, который прибыл в Россию с рабочим визитом. Глава Туркмении — не частый гость в Москве, и всякий раз, когда проходит встреча лидеров России и Туркмении, она всегда мотивирована, поскольку помимо общих вопросов двустороннего сотрудничества, обмена мнениями по актуальным международным и региональным вопросам обсуждается какая-либо конкретная тематика, затрагивающая двусторонние интересы.

Иван Шилов ИА REGNUM
Владимир Путин и Гурбангулы Бердымухамедов

Так было и в августе, когда Бердымухамедов совершил рабочий визит в Германию и провел переговоры с канцлером Ангелой Меркель. Немецкая газета Die Zeit отмечала, что «Берлин не озвучивал причины, побудившие Меркель провести встречу с главой Туркмении, а Ашхабад вообще промолчал», хотя, согласно утечкам, допущенным немецкими дипломатическими источниками, встреча «готовилась несколько месяцев» и на ней «настаивала именно туркменская сторона». Более того, в интервью DW авторитетный немецкий эксперт по Центральной Азии Михаэль Лаубш обозначил тематику переговоров так: Ашхабад ищет возможности инвестиций, особенно в бюджетообразующую нефтегазовую отрасль, поскольку не получает от экспорта газа в Китай необходимых средств; проверяет, насколько Европа нуждается в туркменском газе; пытается заручиться поддержкой Берлина с целью продвинуть подписание соглашения о партнерстве и сотрудничестве с ЕС, которое раз за разом откладывается из-за возражений Европарламента и правозащитных организаций. В то же время Лаубш констатировал, что «в Берлине понимают: на сегодняшний день «туркменский вариант» возможен только за счет усиления зависимости ЕС от Турции, чего германское руководство позволить себе сейчас не может». Другие немецкие эксперты высказывали предположение, что Бердымухамедов мог пытаться выступить посредником в деле нормализации отношений Берлина с Анкарой, позиционируя себя в качестве страны, в которой «российское влияние менее чувствуется, нежели, например, в Киргизии или Казахстане».

По итогам переговоров на совместной августовской пресс-конференции в Берлине Меркель говорила «дежурным языком». Перечисляя основные пункты переговоров, она затронула тему прав человека и объявила, что достигнута договоренность установить контакт на уровне МИД двух стран, чтобы подготовить почву для посещений иностранными организациями заключенных в туркменских тюрьмах. Кроме этого, заявила она, Германия и Туркмения готовы сотрудничать в деле спасения Аральского моря и обеспечения безопасности в Афганистане. Что касается Бердымухамедова, то он обозначил два главных пункта германо-туркменских переговоров: сотрудничество в сфере поставок туркменского газа в Европу, а также проекты в области транзитных перевозок между Европой и Азией. Германию он назвал «ключевым партнером» в этих вопросах. Складывалось впечатление, что Берлин и Ашхабад достигли какой-никакой договоренности, о чем пока предпочитают не говорить вслух.

Накануне визита Бардымухамедова в Москву в Ашхабаде прошли четырехсторонние переговоры о поставках газа из Прикаспия в Европу, в которых приняли участие руководители нефтегазовых ведомств Азербайджана, Туркмении, Турции, а также вице-президент Еврокомиссии по энергетике Марош Шефчович. «Мы конкретно определили, что проект Южного энергетического коридора является для нас важным и стратегическим проектом, потому что он способен диверсифицировать энергетические направления и энергетические источники, — заявил Шефчович по итогам переговоров с Бердымухамедовым. — Мы хотим, чтобы в 2019—2020 годах начались поставки природного газа из Прикаспийского региона в Европу». При этом чиновник из Евросоюза сообщил, что обсуждались возможности строительства газопровода по двум, судя по всему, разным направлениям: через Каспий и через территорию Ирана, о чем ЕС уже ведет переговоры с Тегераном. Шефчович утверждал, что «у Туркмении есть политическая воля, чтобы участвовать в этих проектах, а у Европы есть политическое желание диверсифицировать свои энергопоставки», которые, кстати, в обоих случаях минуют Россию.

В этой связи внесем некоторые пояснения. Ашхабад заявляет, что к 2030 году из своих недр планирует извлекать по 230 миллиардов кубометров в год, 180 миллиардов из которых предполагается экспортировать. Проблема в том, как доставить сырье зарубежным покупателям. До 2009 года экспорт туркменского газа проходил по газопроводам на территории Казахстана и России, построенным еще в советские времена. Но когда мировые цены на газ в 2008—2009 годах снизились, сделка стала для России убыточной, ведь у Туркмении приходилось покупать топливо по подписанным ранее долгосрочным контрактам и по ставшими завышенными ценам, которые европейские покупатели платить отказались. Туркмения сделала ставку на диверсификацию экспорта. Был построены газопровод в Китай мощностью 30−40 миллиардов кубометров в год, и поменьше в Иран — на 10 миллиардов, где и своего газа много, но не на севере страны. Покупать газ в Туркменистане иранцам дешевле, чем прокачивать его сюда с юга.

Одно время Ашхабад делал ставку на газопровод Nabucco, который предполагалось провести по дну Каспия в Азербайджан, оттуда через Грузию в Турцию с выходом на европейский рынок. Баку активно поддерживал этот проект, но не мог дать гарантии для заполнения этой трубы газом, тогда как Ашхабад, ведя активные переговоры, под разными предлогами, в том числе отсутствия правового статуса Каспия, уклонялся от участия в этом проекте, который, безусловно, выступал в роли конкурента российскому «Южному потоку». Сейчас Баку реализует проекта газопровода TAP (Trans-Adriatic Pipeline), по которому газ с азербайджанского месторождения Шах-Дениз-2 будет прокачиваться сначала по территории Грузии и Турции, а далее — по северу Греции через Албанию и Адриатическое море в Италию, где он вольется в уже существующие газораспределительные системы. К этому проекту могла бы подключиться и Туркмения — от ее западного побережья до восточного азербайджанского всего 269 километров, но проблема снова в статусе Каспия. Недавно глава МИД России Сергей Лавров после встречи в Москве со своим иранским коллегой заявил, что «Москва рассчитывает на подписание соответствующей конвенции на следующем Каспийском саммите, однако, на наш взгляд, делать конкретные выводы рано. Туркмения и Турция уже имеют рамочное соглашение о поставках газа по предлагаемому Трансанатолийскому газопроводу (TANAP), который будет поставлять газ со второй фазы освоения месторождения Шах-Дениз в азербайджанском секторе Каспия. Так что «большая газовая игра» на Каспии продолжается.

Дело в том, что после нормализации российско-турецких отношений вновь всплыл проект «Турецкий поток». Forbes считает, что он «отрезает» прежде всего Азербайджан, даже если будет состоять из двух веток, вместо планировавшихся четырех. По оценкам европейских экспертов, региону не требуется столько газа, чтобы их строить. Две трубы должны связать Турцию и Россию, причем по одной из них газ пойдет для турецкого потребления, а по второй — отправится в Юго-Восточную Европу. «Причем Россия пытается с помощью второй ветки трубопровода обеспечить себе некоторый переизбыток в поставках, — пишет Forbes. — Это предотвратит в дальнейшем вероятные поставки из Азербайджана, и, возможно, Туркмении». Правда, турецкая сторона теоретически предлагает объединить «Турецкий поток» с патронируемым Азербайджаном «Южным коридором», что превращает Турцию в крупнейший на Ближнем Востоке энергетический хаб, что будет способствовать укреплению позиций Турции в диалоге с Евросоюзом, в котором сейчас он не особо заинтересован. В то же время в заявлениях Анкары и Баку появились новые нотки. Они считают необходимым не конкурировать с российскими энергетическими проектами, а принимать и участвовать в них, рассматривая их уже как важный элемент региональной безопасности.

В этой «игре» они жертвуют фигурами. Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, выступая недавно на Всемирном энергетическом конгрессе в Стамбуле, заявил, что Турция готова к тому, что после строительства «Турецкого потока» российский газ уже не будет поступать в Турцию через Украину. Россия тоже, похоже, дает понять, что будет учитывать интересы Турции при решении кризиса вокруг Сирии. Как видим, почти любой формат и тематика переговоров на Ближнем Востоке утыкается в проблемы Закавказья и Каспия, и, наоборот, риски в одном регионе перебрасываются в другой, точно так же, как и достижение каких-то позитивных результатов. К тому же в Европе и в России понимают, что энергетический альянс Турция — Азербайджан — Туркмения предполагает новый расклад сил не только в мировой энергетике, но и ведет к появлению тюркского «центра силы», когда, как пишет один из немецких экспертов, «принцип «два государства — две нации», которого Турция и Азербайджан придерживаются в отношении каждой из двух этих стран, может смениться доктриной «три государства — одна нация», имея в виду уже и Туркмению.

Все эти моменты, конечно, учитываются Москвой в диалоге с Ашхабадом, как и Ашхабад считает варианты. Путин, беседуя с лидером Туркмении, отмечал, что «объемы наших взаимных поставок находятся на должном уровне», однако «безусловно, есть еще над чем работать» и «есть нерешенные вопросы». В свою очередь Бырдымухамедов — не случайно — напомнил о последней встрече в Астрахани на саммите Прикаспийских государств, где была высказана «идея создания экономического форума или логистического центра», и значении, которое придается «развитию транспорта, развитию транзитных коридоров». Бердымухамедов также пригласил президента России принять участие в глобальной конференции по транспорту, которая пройдет в Туркмении под эгидой ООН 26−27 ноября. Он отметил, что «присутствие Российской Федерации на этой конференции придаст еще больший импульс развитию транспортных транзитных коридоров не только для Средней Азии, но и в юго-восточном направлении». Как не крути, но это все же акцент на активизации политики Ашхабада не на западном, а восточном и южном направлениях. Диалог Москва — Ашхабад продолжается, Ашхабад стремится действовать взвешенно и осторожно, так, чтобы проигрывающие от нынешнего развития событий на Большом Ближнем Востоке находились на Западе, а победители — на Востоке. Ведь газ всегда имеет отношение к политике и геополитике.