Россия, которую мы потеряли и, к несчастью, вновь обрели

О, братья! Проклят, проклят будет, Кто этот страшный день забудет, Кто эту кровь врагу простит…

Газета «Звезда», 8 (21) апреля 1912 года

Смотрите галерею «Ленские прииски и их хозяева»

После революции 1905 года массовые выступления рабочих за свои права — стачки и забастовки — не были чем-то из ряда вон выходящим. Например, в октябре 1905 года в Москве началась забастовка, которая охватила всю страну и переросла во Всероссийскую октябрьскую политическую стачку, а с 12—18 октября в различных отраслях промышленности бастовало свыше 2 млн человек. Жизнь рабочих, хоть и претерпела незначительные улучшения после 1905 года, оставалась катастрофически тяжелой, и они пытались отстоять свои права относительно законными методами.

Изданный 17 (30) октября (здесь и далее — даты по старому стилю) 1905 года Высочайший Манифест об усовершенствовании государственного порядка (Октябрьский манифест) провозглашал и предоставлял политические права и свободы, такие как: свобода совести, свобода слова, свобода собраний, свобода союзов и неприкосновенность личности. Тогда же был отменен циркуляр 1897 года об уголовном наказании стачечников, то есть с некоторыми оговорками (например, рабочие не имели права устраивать забастовки «на предприятиях, имеющих государственное или общественное значение») экономические забастовки без политических мотивов были легализованы.

В жизни все было иначе. Несмотря на внедрение системы заключения коллективных договоров рабочих с предпринимателями, в которых определялись минимум зарплаты, продолжительность рабочего дня, пособия по болезни, капиталисты находили пути увеличения прибыли и продолжения эксплуатации работников своих предприятий. Тем более, если речь шла о такой отрасли, как золотодобыча — закон тайга и медведь хозяин, думали владельцы «Lena Goldfields» и «Лензолото», подкупившие, по мнению очевидцев, местную власть.

Трагедия на далекой сибирской реке Лене, произошедшая 104 года назад, — это расстрел рабочих золотых приисков в Бодайбо. «Ленское золотопромышленное товарищество» («Лензолото») было основано в 1855 году, ему принадлежало свыше 400 приисков. Среди акционеров «Лензото» были мать Николая II, царские министры и сановники, акции предприятия на бирже стоили баснословно дорого и являлись объектом многочисленных биржевых спекуляций — если до 1908 года они ни разу не поднимались в цене выше номинала в 750 рублей, то в 1909 году цена акций подскочила до 1 тыс. 850 рублей, а в 1910 году, когда товарищество выдало акционерам громадные дивиденды, они стали стоить 6 тыс. 75 рублей.

В 1908 году акционеры «Лензолота» договорились с англо-русским акционерным обществом «Русская горнопромышленная корпорация» о создании финансового общества Lena Goldfields, Limited. 10 июля 1908 года оно было учреждено в Лондоне, его капитал составлял порядка 1,5 млн фунтов стерлингов. На момент забастовки концерну принадлежало 66% акций товарищества, хотя управляло приисками «Лензолото» в лице директора-распорядителя барона Альфреда Горациевича Гинцбурга.

Чистый доход с приисков рос невероятными темпами: с 1906 по 1910 год он вырос в 22 раза. Кроме того, разработка сибирских золотоносных приисков обеспечила «золотой стандарт» национальной валюты, что преподносилось и преподносится как крупное достижение. К 1910 году, когда «Лензолото» приобрело прииски своего самого крупного конкурента — «Компании промышленности» — и стало владельцем в общей сложности 431 прииска общей площадью 42 тысячи гектаров в бассейнах рек Лены, Олёкмы, Витима и Бодайбо, компания стала добывать до трети всего российского золота (16 тонн в год).

На самих приисках царил ад, как вспоминали потом непосредственные участники и очевидцы событий. Жили в переполненных бараках, без электричества. «Барак, в котором мы жили, был полутемным сараем и размещалось в нем 25−30 человек. Электрического света не было, сушилки для шахтовой одежды также. Стояла в бараке большая печь-плита, на которой женщины готовили пищу, тут же стирали белье и тут же сушилась шахтовая одежда. В зимнюю пору рамы в окнах были одинарные, разбитые стекла затыкали тряпками. Комнаты и перегородки отсутствовали», — вспоминал впоследствии рабочий приисков И. И. Туйцын.

Вопрос с прибылью решили просто. Как и на многих крупных предприятиях в Российской Империи, собственник владел всем: «Лензолото» в регионе монополизировало все, что могло: от транспорта (чтобы доехать до места работы и уехать оттуда, рабочему приходилось платить самому) до торговли. Купить продукты можно было только в торговых лавках предприятия, и заработанные деньги большей частью тратились рабочим на собственно проживание. Дошло до того, что часть зарплаты выдавали талонами в лавки компании, несмотря на то, что законодательно это была запрещенная практика. Разменять талоны было нельзя, а номинал был немалый ‑ и, чтобы не потерять деньги, рабочие покупали в лавках ненужные им товары. Само собой, действовала изощренная система штрафов, это была общепринятая практика.

Кроме того, работникам золотых приисков не выплачивались компенсации по болезни и травмам, медицинского обслуживания толком не было, не оплачивался труд семей работников — женщин и детей. Женщины стирали, мыли, готовили, работали на приисках.

Из жалобы женщин, жен Ленских рабочих, окружному инженеру Тульчинскому от 24 марта 1912 года: «Мало того, что Ленское товарищество обсчитывает, обвешивает, обмеривает и делает всякие несправедливости по отношению к нашим детям, мужьям, отцам, ему, т. е. Ленскому товариществу, понадобился наш труд во всевозможных формах и видах. Нам приходится выполнять всякие работы включительно с тасканием тяжестей, а также и мужские работы. Работать приходится более 12 часов, а также и ночные работы. Помимо нашего труда, от нас еще требуют и наше тело… Насильственным путем они заставляли нас выполнять работы, не считаясь с нашими заявлениями о болезнях. Выгоняли на работы плетьми, отрывая от грудных детей».

Поводом к забастовке стало несвежее мясо (конина), проданная в лавке одной из жен рабочих. Стачка началась 29 февраля на Андреевском прииске, когда рабочие не вышли на работу, потребовав убрать приказчика, продавать продукты хорошего качества и повысить заработную плату. К вечеру 29 февраля остановился соседний прииск — Утесистый. За ним забастовку объявили все главные прииски и к 7 марта на всех приисках «Лензото» работа прекратилась.

Рабочие, выбрав старост бараков, 10 марта созвали общее собрание всех делегатов от каждого прииска. Требования были просты: 8-часовой рабочий день, увеличение зарплаты на 30%, улучшение квартир, оплата сверхурочных часов и дней болезни, увольнение некоторых служащих. Собрание избрало стачечный комитет, в который вошли А. И. Петухов, Г. В. Черепахин, И. Корнеев, И. Кудрявцев, И. Маньков, возглавил его П. Баташев.

Забастовка продолжалась до начала апреля, поскольку администрация не только не пошла ни на какие уступки, но и начала проявлять меры принуждения. Рабочим не давали продукты, пытались выселить из квартир, в конечном итоге прокурор вынес решение рассчитывать всех бастующих рабочих. После того, как рабочие не приняли расчет, были закрыты все продуктовые лавки «Лензолото», где можно было отоварить талоны. Остались только частные, торгующие за деньги, а денег у семейных рабочих не было. «Тогда рабочие постановили собрать деньги для остро нуждающихся, но на провокацию не поддаваться, на работу не ходить. Забастовка продолжалась», — вспоминает один из работников прииска.

О стачке доложили в Санкт-Петербург. Директор департамента полиции Белецкий телеграфировал начальнику Иркутского губернского жандармского управления от 30 марта 1912 года: «Предложите непосредственно ротмистру Трещенкову непременно ликвидировать стачечный комитет…» и 3 апреля 1912 года основные руководители забастовки были арестованы. На следующий день рабочие, согласно совету исправника, направились на Надеждинский прииск с заявлением прокурору. В шествии приняли участие около 2 тыс. человек.

Вот как описывает дальнейшие события в телеграмме о расстреле рабочих член центрального стачечного комитета Михаил Лебедев. Телеграмма была направлена на пять адресов (председателю совета министров, министру юстиции, министру торговли, членам Государственной думы Милюкову и Гегечкори).

«Четвертого апреля мы, рабочие Лензото, шли на Надеждинский прииск с жалобами товарищу прокурора Преображенскому о незакономерных действиях приисковой и правительственной администрации и с просьбой об освобождении арестованных, избранных по предложению властей. Не дойдя 120 сажен до квартиры прокурора, нас встретил окружной инженер Тульчинский, уговаривая во избежание столкновения с войсками остановиться и разойтись.

Передние, повинуясь, стремились остановиться, но трехтысячная толпа, растянувшаяся на две версты по узкой дороге, не зная причины остановки передних, продолжала напирать, увлекая Тульчинского со стражником, не слыша даже предупреждающих сигналов начальника воинской команды. Последовали залпы, продолжавшиеся несмотря на крики и махание фуражкой и платком Тульчинского прекратить стрельбу.

В результате около пятисот убитых и раненых. Тульчинский уцелел чудом под трупами. Считаем виновниками происшедшего ротмистра Трещенкова, товарища прокурора Преображенского, следователя-судью Хитуна, употребивших оружие, не убедившись в наших мирных намерениях. Ввиду весеннего перерыва сообщения с краем просим немедленного назначения судьи, непричастного к событиям, с полномочиями следователя; сообщение Киренск — Витим — Бодайбо еще возможно не долее недели; промедление с приступом к следствию до навигации крайне затруднит выяснение истины».

По различным данным, погибли от 150 до 250 человек, ранены — от 205 до 270 человек. Первые относительно точные данные через 4 дня после расстрела опубликовала одна из наиболее распространенных социал-демократических газет — «Звезда». На первой странице в траурной рамке были поименно перечислены убитые и раненые — всего 170 имен убитых и 196 имен раненых рабочих Ленских приисков.

Реакция российского общества, в том числе либеральной его части, на трагедию была бурной. В самых популярных изданиях Империи, таких как газеты «Русские ведомости», «Речь» (центральный печатный орган конституционных демократов), той же «Звезде», «Новом времени», «Вечернем времени» и многих других в зависимости от политической ориентации клеймились капиталисты, местная администрация, правительство, Министерство внутренних дел и многие другие.

«В «гниющей Англии» миллионная забастовка, приносившая стране миллиардные убытки, протекала без пролития капли человеческой крови. У нас же, на «Святой Руси», не то, что в «жидо-масонской Англии», малейшее недоразумение с рабочими обильно поливается кровью…», — пишет газета «Речь».

"Эти истинные виновники забастовки и пролившейся крови уже стараются нарисовать Ленскую драму в виде революционного бунта… Рабочие требовали изменить в обращении «ты» на «вы». Не правда ли, «революционные требования»? Нужна гениальная изобретательность [министра] В.Н. Тимирязева, чтобы увидеть здесь «революционные требования».» «Поражающая легкость, с которой в ход пущено оружие, показывает, что администрация подходит к фактам экономической борьбы с никуда не годным устарелым методом», — пишет газета «Русское слово».

Рабочий класс ожидаемо ответил стачками и забастовками. Если в 1912 г. бастовало свыше 1 млн рабочих, в 1913 году количество участвующих в забастовках практически достигло уровня 1905 года. И если и говорить о «второй волне» революционного движения после Ленского расстрела, то стоит отметить увеличение политических требований и рост числа протестов, организованных политическими активистами. Попытавшись говорить с властью и буржуазией законным путем (в прямом смысле законным), рабочие получили открытый в них прицельный огонь. Диалог, если он даже и мог быть возможен, был прерван, не начавшись.

Между тем, продолжалась и стачка на Ленских приисках — до 12 августа, после чего свыше 80% рабочих (4 тыс. 738 мужчин, 2 тыс. 109 женщин и 1 тыс. 993 ребенка) покинули прииски. А что же власть? А власть расследовала дело. Начальник полиции Витимо-Олекминского района ротмистр Трещенков был уволен со службы в жандармском корпусе и разжалован в рядовые. В начале Первой мировой войны был допущен в действующую армию, погиб на фронте 15 мая 1915 года.

Комиссию по расследованию возглавил сенатор Сергей Манухин. 27 ноября 1912 г. он отослал императору свой доклад с сопроводительным письмом и спустя две недели документ был передан на обсуждение в Совет министров. По содержанию доклад подтверждал то, что уже знала общественность: условия жизни рабочих на приисках были названы в окончательном выводе не совместимыми с человеческим достоинством, принятая в «Лензото» практика обращения с рабочими — не соответствующей закону, стачка рабочих оправдывалась как чисто экономическая и мирная по характеру, а ружейные залпы решительно осуждались как неспровоцированные.

Доклад трижды обсуждался в Совете министров, потом с выводами ознакомили императора и в итоге 7 июня 1913 г. было опубликовано «Правительственное сообщение по делу о забастовке весной 1912 г. на приисках Ленского золотопромышленного товарищества».

В довольно кратком изложении своей позиции Совет министров присоединился к выводу Манухина об исключительно экономическом характере стачки, но затем констатировал, что стачка могла быть спровоцирована политическими агитаторами, что было прямым тезисом «Лензолота». Коммюнике Совета министров вызвало бурную критику в СМИ, и летом 1913 года Ленский расстрел обсуждала Государственная дума. Заработала политическая машина, печатали СМИ, доклад думской комиссии был включен в повестку дня заседаний Думы поздней весной 1914 года, выступали ораторы и политики, писались пламенные статьи и воззвания…

Но было уже поздно. Рабочее движение набирало силу, все чаще выдвигая политические требования, аграрный вопрос не решался, оппозиция становилась все разношерстнее и зубастее, буржуазия пошла в разнос, началась Первая мировая война и потом «караул устал».

Через несколько дней после трагедии министр внутренних дел Александр Макаров в Госдуме в пылу полемики заявил, что «когда потерявшая рассудок, под влиянием злостных агитаторов, толпа набрасывается на войско, тогда войску ничего другого не остается делать, как стрелять. Так было и так будет впредь«. Имеет право защищать себя государство, представляющее власть большинства, но «защита» меньшинства от эксплуатируемого большинства окончилась тем, чем и должна была окончиться и всегда оканчивается глухота и безразличие власти к судьбе своего народа.

Смотрите галерею «Ленские прииски и их хозяева»