Китайский веб-ресурс www.china.org.cn со ссылкой на официальные заявления представителей КНДР, сообщил о предстоящем сокращении Корейской народной армии на 300 тыс. человек (в том числе 50 тыс. офицеров); позднее эта информация была подтверждена японским каналом Asahi. Сокращения должны быть начаты уже в конце этого месяца.

Если сообщение соответствует действительности, то речь идёт о колоссальном сдвиге в балансе сил на Корейском полуострове. Следует учитывать, что данные о численности КНА в 1,19 млн. являются плодом богатого южнокорейского воображения, а фактическая численность северокорейских вооружённых сил составляет не более 750 тыс. человек. Таким образом, речь о 40% снижении численности КНА, которая в этом варианте будет значительно (450 тыс. против 560 тыс.) уступать южнокорейской армии даже после её намеченного сокращения. Значительное сокращение офицерского корпуса, по-видимому, указывает и на уменьшение организованного резерва.

По сути, речь идёт о смене военной доктрины, сформулированной ещё в 1962-м году Ким Ир Сеном. Так называемые "четыре генеральные линии в военном строительстве" КНДР (закреплённые непосредственно в конституции) с тех пор выглядели так: "всеобщее вооружение населения"; "превращение всей страны в неприступную крепость"; "обучение всех военнослужащих как кадровых"; "совершенствование обороны с опорой на собственные силы". По сути, КНДР позаимствовала маоистскую концепцию народной войны" с весьма весомым участием ополчения, формируемого уже в мирное время из граждан, совмещающих работу в "народном хозяйстве" с интенсивной военной подготовкой. Иными словами, целью маоистских военных теоретиков всегда было достижение максимальной массовости. При этом ставка на предельное "массирование" армии логично вытекала из стратегических целей КНА: доктрина КНДР традиционно носила наступательный характер - с учётом того, что за спиной южан стояли США, целью являлся скорейший разгром противника и недопущение перехода войны в затяжную фазу.

Впрочем, реальные наступательные порывы у КНДР испарились практически сразу после распада СССР и "Бури в пустыне", когда почти столь же многочисленную, как КНА, и гораздо лучше вооружённую иракскую армию с огромным боевым опытом буквально растерзали за пять дней наземного наступления при ничтожных потерях МНС. За два прошедших десятилетия ситуация лишь ухудшилась - южане с их более чем двадцатимиллиардным военным бюджетом становятся всё сильнее, вооружение КНА всё больше устаревает физически и морально. В целом очевидно, что КНА сейчас не способна к эффективному вторжению на Юг, и пределом возможного для неё является пассивная оборона.

Попытка восстановить приемлемый баланс сил в рамках концепции сонгун ("армия прежде всего"), представляющей собой, по сути, крайний случай "маоистского" подхода к вопросу, в 1990-х по сути, провалилась - раздувание численности КНА до пиковых 900 тыс. при населении около 25 млн. не слишком увеличило военный потенциал КНДР, зато сыграло очень весомую роль в фактическом коллапсе, постигшем северокорейскую экономику в том десятилетии. Как следствие, уже с 2003-го начались сокращения (примечательным образом затронувшие танковые и артиллерийские части, что может указывать на плохое состояние техники), был уменьшен срок службы. В итоге, как было замечено выше, нынешняя численность северокорейских вооружённых сил составляет 750 тыс. человек.

Сейчас мы наблюдаем вторую волну сокращений. При этом ранее, 31 марта 2013 года на пленум ЦК Трудовой партии Кореи был провозглашён "стратегический курс на параллельное развитие экономического строительства и строительства ядерных сил". Его цель, согласно официальному заявлению, "путем укрепления самозащитных ядерных сил наращивать обороноспособность страны и направлять больше усилий на экономическое строительство для построения могучего социалистического государства" и "существенно повысить эффективность сил военного сдерживания и оборонной мощи без дополнительного увеличения военных расходов и, таким образом, сконцентрировать ресурсы на экономическом строительстве и повышении благосостояния населения". Несколько ранее северокорейский вице-маршал Чхве Рен Хэ, встречавшийся с президентом КНР Си Цзиньпином передал просьбу о признании КНДР ядерной державой.

Иными словами, северокорейская элита де факто отказалась от соперничества с южанами в области конвенциональных сил, сделав ставку на ядерное сдерживание (ядерные силы намечено увеличивать и далее - незадолго до пленума была возобновлена работа нескольких ядерных объектов, приостановленная в 2007-м). Дополнением к нему будет служить сравнительно компактная, и, очевидно, чисто "оборонительная" армия (примечательно, что в мае КНДР предложила Югу заключить официальный мирный договор вместо перемирия).

Высвободившиеся в результате демилитаризации ресурсы намечено направить на развитие экономики, прежде всего лёгкой промышленности и сельского хозяйства. Ещё одним инструментом развития экономики провозглашается привлечение инвестиций (очевидно, из-за рубежа), что, столь же очевидно, требует корректировки имиджа страны.

Хотя в официальной пропаганде эта концепция описывается как продолжение курса "сонгун", и "освящается" именами Ким Ир Сена и Ким Чер Ира, фактически речь идёт о радикальной смене парадигмы - впрочем, действительно запланированной изначально. Так, ещё в 2003-м северокорейские СМИ распространили примечательное заявление: "мы не пытаемся никого шантажировать с помощью ядерного оружия. Наша страна хочет сократить обычные виды вооружений и направить освободившиеся людские и финансовые ресурсы на развитие экономики и повышение уровня жизни граждан".

При этом поворот в политике КНДР не ограничивается военной сферой. Одновременно с провозглашением нового курса в области обороны, премьер-министром был назначен Пак Пон Чжу, уже занимавший этот пост с 2003 по 2007 годы, и смещённый, после серии конфликтов с консерваторами, за то, что "пытался привнести в экономику слишком много капиталистического" (предоставление большей самостоятельности предприятиям, ограничение сферы действия карточной системы, развитие совместных проектов с Югом). Его задачей, очевидно, станет проведение очередного раунда реформ. Так, ещё в июле 2012 года правительство КНДР объявило о "политике 28 июня", которая уже начала реализовываться.

Промышленные предприятия получили больше возможностей по самостоятельному распоряжению заработанными средствами (установление размера зарплат и стимулирующих надбавок). Те же права получили и колхозы, вдобавок получившие возможность самостоятельно распоряжаться излишками урожая. Появилось возможность создавать фермерские хозяйства из 1-2 семей. Магазины получили возможность распоряжаться 70% выручки. Безусловно, о полном демонтаже плановой экономики в обозримом будущем не может быть и речи, однако стремление КНДР двигаться по китайскому пути очевидно.

Причины, стимулирующие это, носят и конъюнктурный, и долгосрочный характер. С одной стороны, в КНДР после прихода к власти Ким Чен Ына заметно сместился внутриэлитный баланс сил. Сейчас страной фактически правит триумвират из формального лидера, начальника орготдела ЦК Чан Сон Тхэка и его жены Ким Ген Хи (сестра Ким Чен Ира). При этом Пак Пон Чжу является давним союзником Чан Сон Тхэка. Напротив, с военной верхушкой КНДР серого кардинала северокорейской политики связывает давняя неприязнь, несмотря на полученный недавно чин генерала. Предполагается, что к исключению Чан Сон Тхэка из партии в 2004-м было причастно командование армии. Приход к власти триумвирата сопровождался репрессиями по отношению к военной элите - тогда бесследно исчез (очевидно, был убит), в частности, начальник генштаба и третий член "регентского совета" маршал Ли Ен Хо. Иными словами, у фактического руководства КНДР крайне сомнительные отношения с собственной армией и внушительный набор поводов добиваться её ослабления.

Долгосрочные стимулы, в свою очередь, более чем значимы. Хотя 1990-е с их массовым голодом остались в прошлом, экономика Севера всё ещё находится в плачевном положении. Так, потребление электроэнергии на душу населения, выступающее важным индикатором уровня экономического развития, в 2008-м составляло 819 киловатт-часов, по сравнению с 919 в 1971 и 1247 в пиковом 1990-м (низшая точка - 2000 года, 712 квт/ч), и не имело устойчивой тенденции к росту. Дефицит продовольствия сохраняется. Из-за гористого рельефа пахотные земли составляют лишь 16% территории, на душу населения приходится лишь 0,12 гектара обрабатываемых земель. Вести на столь ограниченной площади неэффективное сельское хозяйство - значит, обречь население на перманентное недоедание, что и происходит в действительности. Ни достаточно эффективное сельское хозяйство, ни развитие энергетики невозможны без импорта - топлива, удобрений и т.д. Однако торговый баланс Северной Кореи устойчиво отрицателен - в 2011-м ввоз превышал вывоз на 30% (4,8 и 3,7 млрд. долл. соответственно). Это положение уже угрожает политической стабильности - так, 2011-й был отмечен сразу несколькими массовыми выступлениями местного населения.

Иными словами, особого выбора у Пхеньяна нет. При этом ядерные испытания и атомный проект в целом отнюдь не являются проявлением безумной агрессивности и оголтелого милитаризма, как и средством международного рэкета. Ядерное оружие для КНДР - это лишь способ гарантировать собственную безопасность и высвободить ресурсы для экономической "реанимации", а ядерная программа - ещё и способ разрешить действительно критическую для экономики Севера энергетическую проблему. Стоит учитывать также и крайнее лицемерие позиции Юга и США. Штаты первыми разместили на Корейском полуострове ядерное оружие, а три предложения северян о превращении его в безъядерную зону, прозвучавшие в 1980-х, были отвергнуты Вашингтоном и Сеулом. В 1990-х американские обещания построить в КНДР два ядерных реактора, не пригодных для получения "боевых" расщепляющихся материалов, так и остались обещаниями. В целом, северяне пошли по пути превращения в "официальную" ядерную державу только исчерпав возможности для компромисса.

В долгосрочной перспективе новый курс действительно может принести КНДР повышение уровня жизни - в мире осталось не так много "заповедников" сверхдешёвой и при этом вполне квалифицированной рабочей силы. При этом платой, очевидно, станет усиление зависимости от Китая. Как было показано выше, Пхеньян не может построить экономику, закрытую и успешную одновременно, и тенденции к большей интеграции с внешним миром уже просматриваются - с 1999 по 2011 год экспорт КНДР вырос в 6 раз, импорт в 4 раза. При этом на КНР приходится 60% экспорта и 81% импорта. Она же неизбежно выступит в качестве ключевого инвестора. В целом, поглощение небольшой северокорейской экономики китайским колоссом более чем вероятно. Усиление экономической зависимости неизбежно повлечёт за собой и более плотную политическую интеграцию. В известном смысле, Северная Корея возвращается в своё историческое положение лояльного вассала Пекина.

Евгений Пожидаев - международный обозреватель ИА REGNUM