События на постсоветском пространстве после 1991 года задали нам одну интересную загадку: почему Россия, где титульная нация, русские, составляет 80% населения, что по мировым стандартам дает основания считаться унитарным государством (как, например, во Франции при 70%), выбрала федеративное устройство, а бывшие советские республики, где титульная нация находится в меньшей пропорции, стали унитарными?

Дело в том, на мой взгляд, что в критический момент обретения независимости, главные споры в этих республиках велись не об экономике или демократии, а о нации и устройстве. Стало очевидно, что в Советском Союзе рука об руку с политическим, экономическим и идеологическом кризисом шел и кризис национальной государственности и гражданской идентичности. Во взаимосвязи с кризисом гражданской идентичности начался процесс этнической мобилизации. Этнический национализм нередко в самых радикальных формах определял характер движения республик к новой государственности, включая РСФСР. Но в России ситуация все-таки быстро стабилизировалась, многовекторная этническая мобилизация с учетом автономных образований и республик, ставивших вопросы о выходе из состава РСФСР, отрегулировалась в пользу сохранения целостности страны при соблюдении принципов федеративного устройства.

А вот в бывших союзных республиках этого не произошло. Понятно, что они тоже столкнулись с центробежными стремлениями собственных автономных образований и ростом национального самосознания в этих автономиях. Я говорю сейчас об Азербайджане, Украине, Таджикистане, Узбекистане, Молдове и так далее. С другой стороны, мощные сепаратистские движения в Югославии и Чехословакии вызывали очень серьезную настороженность. Все это вместе взятое не могло не поставить под сомнение устойчивость федераций, построенных на этнической основе. Кроме того, конечно, правящие элиты республик были заинтересованы в сохранении своего статуса и положения. Поэтому вопрос о федерализации не рассматривался в практической плоскости ни в одной из бывших союзных республик, кроме России. Да и сейчас подобные предложения, если их публично озвучивают, вызывают жесткую критику со стороны правящих элит.

Сразу же возникает вопрос: правильным ли был исторический выбор в пользу унитаризма или нет? Хочу привести пример с республикой Грузия. Убежден, что несостоявшийся федерализм в Грузии есть одна из главных причин ее распада. Мы можем говорить о различных исторических и правовых аспектах, но если бы в свое время был признан унитарный статус нового государства, то такого бы драматического события для постсоветского Тбилиси не произошло бы. История учит, что любое снижение статуса какого-либо национального сообщества всегда влечет за собой конфликт. Вспомним Российскую империю. Финское националистическое движение было всегда маргинальным, но после того, как по предложению Петра Столыпина права автономии были урезаны, в Финляндии произошел бурный рост национализма и сепаратизма, который привел к ее отделению. Более свежий пример - Косово. Будучи автономным краем в составе Сербии, Косово-Метохия обладал правом голоса в президиуме Союзной Скупщины Югославии. Как только сербское правительство снизило статус края, это привело к мощному всплеску движения за выход Косово из состава страны.

Отдельно еще скажу по Грузии. У меня на столе лежит интересная книга, автор ее Борис Александрович Калоев, ученый, патриарх северокавказской этнографии. Книга называется "Осетины Восточной Осетии и районов Грузии". Этот труд - двойной реквием, памяти самого Бориса Александровича и осетин районов Грузии, которых Калоев исследовал, начиная с 1950-х годов. Почему реквием, так потому, что после трагических событий, связанных с распадом Советского Союза и реализацией лозунга "Грузия для грузин", почти все осетинское население покинуло свои веками насиженные места и обосновалось в Северной Осетии. И Грузия лишилась многих своих граждан, превосходных тружеников, виноградарей и скотоводов.

Территориальное размежевание, осуществленное в 1930-е годы руководством Советского Союза, было проделано так, что, по данным Института географии РАН, в "наследство" оставили 180 потенциальных национально-территориальных конфликтов. Некоторые из них, к сожалению, реализовались, как в Нагорном Карабахе или Приднестровье. Многие из них "тлеют" до сих пор, а десятки народов оказались в положении разделенных наций как, например, лезгины в Азербайджане и России.

Институт этнологии и антропологии РАН ведет мониторинг этнополитической ситуации в странах Ближнего Зарубежья и 44 регионах России. По итогам мониторинга составляется рейтинг конфликтности территорий. Многолетние наблюдения показывают: если уровень политической конфликтности колеблется, снижаясь и повышаясь в странах СНГ, то уровень этнической напряженности с 2006 года неуклонно повышается. Эта тенденция не прекращается. Федеративное устройство позволяло бы гораздо легче решать вопросы роста национального самочувствия народов, их культурного и экономического развития, что могло бы снизить уровень этнической напряженности в бывших советских республиках, ныне новых независимых государствах. Когда общественно-политический строй совпадает, легче вести межгосударственную интеграцию. Уверен, что и Евразийское движение будет эффективнее развиваться в условиях федеративного устройства его стран-участников.

Анализируя дискуссии, которые, например, идут о возможном федеративном будущем Украины или Казахстана, очень сложно давать конкретные советы, какой могла бы быть "дорожная карта" перехода стран с унитарным устройством к федеративному. Пути могут быть разными - где-то это национально-территориальные автономии, где-то экономически-территориальные, где-то национально-культурные. Но факт состоит в том, что наиболее эффективная модель управления заключается в согласовании интересов центра и регионов и правильной модели межбюджетных отношений. Формы федерализма разнообразны. Так, Россия переживает третью модель Федерации. И на каждом этапе были свои плюсы и минусы. Однако российский опыт в любом случае показывает, что федерализм укрепляет единство народа и целостность государства.

Отдельно отмечу, что федеративное устройство эффективно помогает решить языковые проблемы. Напомню, что во многих наших национальных республиках язык титульной нации является вторым государственным, это не вызывает никаких коллизий. Сейчас на Украине идут серьезные дискуссии о статусе языков, в том числе, русского языка. Представим себе на минуту, что Украина была бы федеративным государством, а при ее размере и численности населения весьма вероятно - конечно, такого накала страстей можно было избежать. Субъекты Украинской Федерации могли бы на своем уровне принимать решения о статусе языков, не затрагивая тем самым компетенцию и полномочия своих соседей.

Возвращаясь к российским реалиям, следует подчеркнуть, что федерализм - судьба России. Сейчас по поручению Президента России Владимира Путина разрабатывается Стратегия государственной национальной политики Российской Федерации. Важно, чтобы федеративные отношения в условиях разнообразия этнического и религиозного состава населения являлись мощным интеграционным потенциалом не только российской цивилизации, но и были бы привлекательным примером для всего постсоветского пространства.

Владимир Зорин - заместитель директора Института этнологии и антропологии РАН