Митинг под лозунгом "Зачем кормить Кавказ?" в Москве был проведен рядом националистических организаций при активной информационной поддержке либеральных сайтов и радиостанций, заранее аккуратно сообщавших место и время его начала. О мотивациях журналистов, решивших раскручивать митинг с вроде бы чуждой им идеологией, порассуждать могут специалисты в области предстоящих федеральных выборов и безответственности ряда их игроков.

Что касается самих инициаторов митинга, то они, очевидно, хотели привлечь к кавказской теме внимание публики, далекой от всевозможных Манежных площадей, - то есть внимание тех, кто не ищет самовыражения через этнофобские протесты и может быть озабочен Кавказом лишь постольку, поскольку кавказский фактор влияет на повседневную жизнь.

Исходя из этого, тема была выбрана вполне удачно - неравномерность бюджетных ассигнований регионам, большие федеральные дотации республикам Северного Кавказа. Однако для того, чтобы полнее осмыслить ситуацию с этими дотациями, стоит упомянуть некоторые детали, о которых на митинге, насколько мне известно, сказано не было.

Говоря ниже об этих деталях, я не буду использовать цифры. Тому есть две причины. Во-первых, я не экономист и Северным Кавказом занимаюсь в основном в аспекте этнических конфликтов. Во-вторых, уровень недоверия к экономической статистике органов власти, как региональных, так и федеральных, на Кавказе в последние годы настолько велик, что соображения "качественного" характера в любом случае воспринимаются с большим вниманием, чем цифры.

Поколение пильщиков

У больших федеральных денег на Северном Кавказе сегодня есть потребитель. Трагедия большинства северокавказских регионов состоит в том, что вскоре после распада СССР там сформировалась прослойка активных людей, которые умеют "обслуживать" бюджетные потоки лучше, чем вести любой другой бизнес. Конечно, представление о том, что "бюджетные деньги - самые вкусные", популярно и во многих других российских регионах. Однако лично мне трудно представить, чтобы за пределами Кавказа вполне состоявшийся по региональным меркам бизнесмен всерьез занимался бы, например, тем, чтобы "посадить своего человека" в муниципальное учреждение, работающее в сфере культуры или соцобеспечения. На Кавказе же этим могут интересоваться даже те, у кого совокупный доход позволял бы пренебрегать масштабами каких-то муниципальных бюджетов. У них просто привычка срабатывает.

Возникла такая привычка не на пустом месте и не от хорошей жизни. Как бы сейчас ни ругали девяностые годы, но тогда в большинстве регионов России сформировались хотя бы минимальные возможности для ведения частного бизнеса, хотя бы стартовые условия для привлечения инвестиций. А на Кавказе - надо напомнить очевидное - тогда шла полномасштабная война. И, например, в Дагестане любой бизнес-проект упирался в фактическую блокаду региона: транспортная инфраструктура в обход Чечни нормально заработала уже после первой чеченской войны. Да и к западу от Ичкерии близость войны делала инвестиционные риски огромными, а выросшие частные компании - редким и счастливым исключением. Поколение предпринимателей, появившееся на обломках коммунизма, вынуждено было либо уходить в другие регионы России, либо ориентироваться в основном на бюджетные "схемы". Большинству - судьбой просто не было дано ничего третьего.

Незамеченная альтернатива

Однако эти "схемы" могли затронуть лишь самую верхушку северокавказского общества. Массы населения, наблюдая за происходящим, конечно, тоже чему-то "учились". В регионах западного Кавказа любят рассказывать, как при получении сельхозсубсидий или кредитов одно и то же стадо перегонялось с одной фермы на другую, опережая комиссию, решающую, выделять ли средства. В Дагестане хорошо известны случаи активной регистрации населения в тех местах, откуда планируется переселение с предоставлением нового жилья (зоны подтопления при строительстве ГЭС; Новолакский район, переселяемый в окрестности Махачкалы с территории, на которой до депортации жили чеченцы, и т.д.). Махинации глав сел с выделением "планов", то есть бесплатных участков под застройку якобы для местных жителей, - тоже знаменитая на Кавказе история. Но говорить о том, что такими путями в массовом порядке стяжаются сказочные богатства, не приходится.

Прилетая в ту же Махачкалу, можно, конечно, удивиться большому количеству просторных частных домов, но многие из них возводились лет по десять: деньги хозяева собирали по частям. Кроме того, там же неизбежно столкнешься и с таксистами, которые вместе с семьями снимают комнаты за три тысячи рублей месяц в обшарпанных панельных коробках, и с уличными торговцами, изнывающими от поборов. Огромные слои северокавказского общества оказались вне бюджетного дождя и научились за двадцать лет выживать по-своему. Беда в том, что федеральному центру, похоже, неинтересно, как именно они выживают и чем вообще занимаются. Иначе в Стратегии развития Северного Кавказа, помимо баснословных сумм, значились бы меры помощи "низовой", массовой экономике. Назову лишь некоторые возможные меры такого рода.

В Зеленчукском районе Карачаево-Черкесии, районе по преимуществу "картофельном", цены перекупщиков, заезжающих прямо на поля, делают труд крестьян крайне малорентабельным, особенно в очень урожайные годы. Многим просто становится неинтересно работать на земле, хотя в Карачаево-Черкесии, в отличие от других республик, бывшие колхозники получили земельные паи. Между тем известно, что в некоторых районах Северного Кавказа фермеры имеют свои каналы сбыта овощей на рынки Ставрополья и других регионов. Почему не помочь наладить то же самое в этом районе, кстати, непростом по национальному составу (во многих селах совместно проживают казаки и карачаевцы)?

Закрытие границы с Азербайджаном обернулось западней для так называемого "Горного магала" - отдаленной высокогорной части южного Дагестана в верховьях реки Самур. Ряд малочисленных народов Дагестана - цахуры, рутульцы - оказался разделён госграницей. Районы Азербайджана, где проживают эти же народы, - не столь отдалены от транспортных артерий, там более активная экономическая жизнь. Сегодня многие жители "Горного магала" мечтают о том, чтобы им разрешили вести торговлю с теми районами Азербайджана, где проживают их соплеменники. Для этого необходимо открыть пешие переходы через границу, работавшие в советское время. Сейчас поездка "к своим" в Азербайджан через ближайший автомобильный переход занимает в самом лучшем случае 10-12 часов (да и называют этот переход "Золотым мостом", очевидно, не за раскраску мостовых сооружений). Конечно, любые пограничные послабления на Кавказе требуют решения вопросов безопасности. Но если бы решение было найдено, то жизнь отдельно взятого уголка Дагестана стала бы иной.

Решения другого рода вопросов ждет уже не один, а многие уголки Дагестана, только в этот раз равнинного. Десятки поселений на землях отгонного животноводства, предоставлявшихся в советское время горным хозяйствам, сейчас вообще не имеют легального статуса, поскольку выстроены на землях сельхозназначения. Люди живут там десятилетиями, многие давно занялись земледелием, выращивают бахчевые, рис, виноград, - а на их дома не выписано никаких свидетельств о собственности и ими в любой момент могут заинтересоваться коррумпированные чиновники. Говорить о нормальном планировании бизнеса в такой ситуации, очевидно, невозможно.

А еще ответов на свои вопросы ждут от федерального центра, например, владельцы небольших гостиниц на горнолыжных курортах. Вопросы даже не про контртеррористическую операцию, которая, кстати, обошла в этом году стороной ряд курортов, в частности, Домбай. Но и на Домбае, при полной загрузке способном принять (и нередко принимающем) более пяти тысяч туристов одновременно, владельцы гостиниц хотят знать, что будет с местным курортным бизнесом, если в соседних ущельях будут построены мега-курорты хлопонинской стратегии? Признаёт ли государство, что замышляемые проекты лишат сотни экономически активных людей их дела, готово ли оно как-то учесть их интересы? Многие представители курортного бизнеса республик СКФО заявляют, что к существенному расширению сейчас не готовы, однако готовы совершенствовать саму линейку своих предложений, чтобы конкурировать с Большим Сочи хотя бы за туристов из южных регионов России. Но чтобы этим заниматься, они сперва должны получить сигнал о том, что государству важно сохранение малых и средних туристических предприятий.

Внимание федерального центра к любому из таких направлений приведет к тому, что люди на Кавказе смогут зарабатывать больше, то есть масштабы федерального "кормления" можно будет снизить. Похоже, однако, что пока такая цель для федеральной власти не актуальна.