За скупыми строчками из новостных лент "в Киргизии обстановка постепенно нормализуется", конечно же, скрывается сложный, весьма противоречивый процесс. Насколько противоречивый - это показали недавние кровавые события на юге республики, вернее, ошский рецидив бишкекских событий, только в политико-зеркальном отражении. И, само собой, в меньшем масштабе, ибо временному правительству, как мы знаем, удалось все-таки (в отличие от Бакиева) взять ситуацию под свой контроль. Причем, в районе, как бы являющемся родовым ареалом для клана Бакиевых. Инцидент, естественно, неприятный, но который, слава Богу, уже остался позади. Надолго ли?

И все же, все же... Все же, слово "нормализация", как представляется, лучше и точнее всего подходит к тому сущностному процессу, что формируется нынче где-то в глубине политической жизни Киргизии. И есть лишь одна причина, позволяющая утверждать сие с большей или меньшей уверенностью, а именно опубликованный вчера, 21 мая, проект новой киргизской конституции.

Да, нехорошо, когда конституцию часто меняют. Или корректируют. Нехорошо для тех стран, где люди давно живут по конституционным канонам, где жив сам дух конституции, причем, даже тогда, когда самой конституции как таковой - т.е. некоей единой, четко написанной бумаги - и нет. Даже в музее. Такова, например, "суровая" реальность Великобритании. Для британцев конституция - не документ, а символ их свобод и прав, и совершенно неважно, чем и кем они гарантируются - Ее Величеством Королевой или премьер-министром, а, может, ими вместе взятыми. Главное, права и свободы гарантируются, зачем же тогда что-то менять?

А вот когда нет прав и свобод, тогда приходится менять, причем, часто. И этот суетливый процесс - одновременно и следствие и симптом переходного периода в жизни того или иного государства. В переходный период государство ищет наилучшую форму своего конституционного устройства - и это хорошо. Плохо лишь то, что оно вынуждено эту форму все еще искать: значит, ее - эффективной и стабильной - попросту нет. В лучшем случае, пока нет.

В Киргизии, особенно в свете последних революционных событий, так уж точно. Прежние киргизские конституционные "основы" приводили к "акаевщине" и "бакиевщине" (во всяком случае, не препятствовали данным негативным процессам) и, стало быть, изжили себя. Так что возникновение новой конституционной бумаги было совершенно неизбежно... и неинтересно. Ибо предполагалось, что новые, пока временные власти, в точном соответствии с практикой современных национальных истеблишментов, скроют документ точно под себя и под сохранение себя любимых, а главное народом избранных на долгие-долгие лета в начальственных креслах. Словом, очередной ремейк "-щины" с добавлением чьей-то персонально-клановой фамилии, ожидался к выходу на избирательный барьер: не более и не менее. И вдруг, при первом же взгляде на опубликованный проект новой киргизской конституции, возникло ощущение: что-то меняется! При втором, и даже третьем взгляде оно не исчезло, а только усилилось. И виной тому заложенный в проекте переход от президентской к парламентской республике.

Вот почему теперь, после 21 мая, можно говорить о нормализации в Киргизии - если проект, опубликованный в этот день, успешно пройдет назначенный уже на 27 июня всенародный референдум, нормализация получит конституционную опору. А, значит, и шанс на продолжение. При любой другой форме правления, кроме парламентской, у киргизской нормализации шанса нет. Поскольку в местных условиях дальше "совершенствовать" старую президентскую вертикаль просто некуда - там она и так была доведена до абсолюта. А народ - до отчаяния.

Первое, что обращает на себя внимание в опубликованном проекте конституции и что действительно самое важное, это изменения в полномочиях парламента - Жогорку Кенеша и президента Киргизии. Парламент и президент однозначно меняются местами: ведущим субъектом политической системы становится законодательная, а не исполнительная власть, вернее, ее глава. Как это и задумывалось еще лет пять назад. В новом варианте конституции президентская власть сильно усечена, можно сказать, сведена до минимума. Президент становится чисто представительской фигурой. Из серьезных полномочий ему остается только право назначать послов, да пост главнокомандующего вооруженными силами. Однако с учетом того, что министра обороны назначает премьер и утверждает парламент, который к тому же уполномочен решать вопросы войны и мира, становится понятным, что и в сфере безопасности президент превращается в свадебного генерала. К тому же ненадолго: президентский срок будет весьма ограничен, если не по длительности пребывания на посту (шесть лет вместо ранее разрешенных пяти), так по числу его повторений. Таковые просто исключаются, во всяком случае, избираться президентом можно только один раз. Правда, ничего не сказано о том, а можно ли не избираться и оставаться на высшем посту - но это уже вопрос вне правовой сферы, и значит, все в будущем будет зависеть от политической зрелости основных игроков и от их желания сохранять стабильность в стране. Кстати, на этот случай в проекте предусмотрено "противоядие": будущий президент лишается не только полномочий, но и безоговорочной неприкосновенности. В исключительных обстоятельствах парламент получает право отрешать президента от исполнения обязанностей, т.е. объявлять ему импичмент. Правда, данная процедура окажется очень непростой, и это хорошо - не будет суеты. Во всяком случае, по желанию лишь одной фракции или партии сделать это не удастся, так как численность фракций в 120-местном парламенте ограничена 65 депутатами, а для отрешения президента от должности нужно не менее двух третей голосов "за".

Но самое главное, правительство будет отчитываться не перед президентом, а перед парламентом, и именно Жогорку Кенеш будет наделен основными законодательными полномочиями. К примеру, законы о бюджете и налоговой политике требуют обязательного подписания президентом, при этом вернуть их в парламент лидер государства просто не сможет. Может нынешняя киргизская власть в чем-то и перегибает палку. А, вернее, однажды обжегшись, дует на холодное. Однако если бы Бакиев пять лет назад провел в жизнь хотя бы половину из перечисленных преобразований, - а именно они были лозунгами первой "тюльпановой революции", когда Бакиева буквально под руки ввели во власть, - он, возможно, и сегодня возглавлял бы республику. Впрочем, если бы его предшественник Акаев также вовремя уловил тенденцию и стал "сверху" размягчать президентскую вертикаль, делать ее гибкой и восприимчивой к требованиям народа, может тогда вообще никаких "тюльпановых" событий и их ремейков в Бишкеке не сучилось бы. Вывод простой: все нужно делать вовремя. А, главное, вообще что-то делать.

Поэтому выигрывают и одновременно сохраняют стабильность только те политические системы, которые не почивают на лаврах, а постоянно совершенствуются. И сегодня новая тенденция на просторах СНГ - это, несомненно, переход от чисто президентских к парламентским республикам. Конечно, с учетом местных условий. Даже в России с ее огромными просторами и весьма сбалансированной Конституцией эта тенденция умело встраивается в политическую систему: российский премьер сейчас далеко не техническая фигура, да и набирающие силу политические партии помогают уравновешивать президентскую власть. Что уж говорить о более компактных и менее стабильных странах, таких как Украина, где парламентская республика, пожалуй, единственное средство найти и сохранить стабильность. Так что Киргизия теперь просто пытается поспеть за тенденцией. Ради спасения государства как такового.

Вадим Елфимов, белорусский политолог