«Египетская Москва» в книжной новинке

Тема ориентализма в искусстве всегда считалась притягательной и интересной. Исследование, позволяющее определить восточные прототипы западных шедевров, требует не только больших системных знаний в области истории искусства и материальной культуры, но и вкуса, помогающего верно ограничить источниковую базу работы и использовать все возможности для качественного анализа произведений. Особенно редки такие работы в областях, сопряженных с русским искусством. И вот в год двухсотлетнего юбилея египтологии на книжных полках появилась красиво изданная книга, посвященная теме египтомании, а точнее — египетским образам в московской архитектуре. О египтомании в Петербурге писали многие; о том же, но применительно к Москве, в своих работах упоминали единицы, что сделало бы вышедшую книгу очень перспективной. Посмотрим, однако, каково качество вышедшей работы.

Первое, что смущает в книге внимательного читателя, — это отсутствие стилистического единообразия. Где-то текст приближается к искусствоведческой работе, а где-то скатывается до романтического девичьего дневника, в котором в описание памятника вкрадываются «мистические образы» (например, с. 274 и др.), полностью разрушающие даже имитацию профессионального анализа произведения. Это настораживает и заставляет вчитываться в текст очень внимательно. Вопрос о жанре текста возникает и потому, что главы книги абсолютно несоразмерны, и порой текст просто тонет в иллюстрациях, которые как относятся к самому тексту, так и кажутся откровенно избыточными. Возможно, мы бы отнесли книгу к типу фотоальбома с комментариями, однако автор против: А. Пушкарева утверждает, что, готовя книгу, «вдруг неожиданно для себя оказалась вовлечена в настоящую, серьезную исследовательскую деятельность…» (с. 6) Об образовании автора, наличии у него каких-то системных знаний по истории или истории искусства никакой информации в открытых источниках нет. Возможно, из-за отсутствия таковых в «серьезном исследовании» появились заголовки «Восточная изюминка купеческих причуд» (с. 99) или «Египетские тайны над речкой Чурилихой» (с. 229).

Введение книги — это нагромождение массивных цитат из известной статьи Н. С. Петровского о русских путешественниках в Египет, опубликованной в 1981 году и лишенный хоть сколько-нибудь важного дополнения от автора. Собственно, это вторая опасная болезнь книги: там, где автору нечего сказать, она помещает огромные блоки уже хорошо известной, опубликованной информации из других книг. Особенно хорошо это видно не только во введении, но и, например, в главе о египетском зале ГМИИ им. А. С. Пушкина (с. 193–227), почти полностью построенной на публикации А. А. Демской, или о египетской теме в декорировке усадьбы «Архангельское».

Поставленные в книге задачи, очень сложные и объемные, требуют досконального знания автором множества памятников древнеегипетского искусства, терминологии, атрибутики, стилей той или иной эпохи. С этим автор, на мой взгляд, не справилась совершенно. Один из первых примеров — это знаменитый египетский царский головной убор немес — полосатый платок с отрезами, симметрично ниспадающими на грудь спереди, а сзади завершающийся стилизованной косой. Автор выдает за немес стилизованные парики (с.26,28,242 и др.), при том, что в сноске 25 (с. 31) все же пытается объяснить читателю, что такое немес, впрочем, допуская ошибку и там: в «узел» немес сзади никогда не завязывали. Это, к сожалению, не единичная ошибка, а системные проблемы со знаниями в области египетской иконографии: трапециевидные бородки царских изображений автор именует термином «хебесут» (с. 26), который относится к узким, заплетенным бородкам совершенно другого, противоположного типа. За ошибками в знании иконографии следует и непонимание символического подтекста изображения: в Египте фараонов бородка «хебесут», ассоциирующаяся с божествами иного мира — Атумом, Осирисом, Гебом, была частью заупокойных царских изображений. Или другое: на с. 26 мы читаем о маскаронах с атрибутами, «напоминающими двойную корону схемти, олицетворяющую власть египетских правителей над Верхним и Нижним Египтом», а на фото — обычные головные платки, лишь отчасти стилизованные «под Египет», корона па-схемти выглядит совсем иначе. При этом автор часто «упускает» важные детали описываемых памятников, например — хаторические уборы в виде солнечных дисков меж коровьих рогов на маскаронах в доме Эрихсона (с. 33), которые очень важно демонстрируют уровень понимания/заблуждений архитектора в области египетского искусства.

Употребляя малоизвестные термины то там, то здесь, автор, на мой взгляд, часто вводит читателя в печальное заблуждение. Еще один пример этой же проблемы: автор искренне считает, что иероглиф «шен», с которым часто изображаются в египетском искусстве летящие священные птицы, означает понятие «вечность» (с. 78, 104, 250 и др.), однако это не так. Египтяне вкладывали сложные, совершенно различные представления в понятия «нехех» — бесконечность и «джет» — вечность. Иероглиф шен, изображающий собой круглую орбиту, по которой движется солнечный диск, отражает понятие бесконечности, которое в египетском мировоззрении противостоит понятию вечности. Не понимать этого — значит не разбираться в базовых принципах египетской религии II–I тыс. до н. э. Такие проблемы должен был бы исправить еще в рукописи опытный редактор-египтолог, однако такового в работе нет, как нет в книге и остро необходимого ей научного редактора от издательства. Наоборот, на технической странице указано «текст публикуется в авторской редакции». Смелость? Нет, скорее упрямство, породившее откровенный конфуз.

В массе сложных ситуаций не спасает автора и цитирование профессиональных работ. Так, в ряде примеров прототипом элементов декорировки московских зданий становится редкий памятник — пектораль из собрания Лувра, изображающая хищную птицу с головой овна. Это — Иуф-Ра, ночная форма Солнца, проявляющаяся по египетским представлениям во время ночного странствия солнечного божества по Дуату — иному миру. Иуф-Ра в египетских текстах — это Ба (условно «душа») Предвечного непознаваемого божества. Ссылаясь почему-то на мою работу 2006 года, А. Пушкарева так и пишет: «Ба Иуф Ра» (с. 30), что выдает ее полное непонимание этой концепции египетской религии.

Иногда объект, выбранный А. Пушкаревой для упоминания в числе тех московских зданий, что связаны с Египтом, на самом деле не связан с ними никак. Яркий пример — целая глава книги «Сфинксы под школьной крышей» (с. 56–61). Протомы сфинксов (автор называет их по незнанию «бюстами» с. 58) не имеют никакого отношения к искусству долины Нила, они абсолютно античные как по форме женской груди, которая не встречается у египетских сфинксов в такой форме, так и по головному плату. Однако несколько страниц бесплодного рассуждения посвящено им, а потом тому, был ли на фасаде здания крылатый солнечный диск или не был, при том, что в конце автор приводит архивное фото, показывающее, что никакого крылатого диска там не было. В чем информационная ценность такого текста или, например, рассуждения о том, что известного архитектора В. А. Мазырина в детстве называли «Анчутка», что значит «бесенок» (с. 144)? Текста, не имеющего прямого отношения к основной теме, в книге предельно много — кажется, что больше половины.

Понятно, что автору очень хочется найти в московском материале максимальное количество соответствий древнеегипетским прототипам. И если где-то предложенные ассоциации не доказаны, но могут быть объяснены блестящей позицией «я так вижу» (например, ограда пирамиды Джосера, якобы процитированная в фасаде доходного дома М. М. Левина в Мясницком проезде, с. 38), то в отдельных случаях, которых в книге немало, ошибки становятся вопиющими.

Приведу фрагмент текста со с. 77, где описывается декорировка «Египетского зала» особняка П. П. Смирнова. «Женская фигура в центре композиции, судя по короне, состоящей из двух высоких перьев и рогов газели, напоминает изображения царицы, характерные для XVIII династии (XIII–XIV вв. до н. э.). Такой головной убор назывался сепедет и ассоциировался с образом звезды Сириус». В нем прекрасно всё. Начнем с того, что даже минимально знакомый с египетским искусством зритель поймет, что в основе образа царицы — прототип греко-римского времени, это отлично видно по костюму изображенной. На ее голове — традиционная корона царицы «шути», из двух стилизованных соколиных перьев, а вовсе не сепедет, знаниями о которой «блеснула» автор. Уровень невежества проступает чуть дальше. Время правления XVIII династии царей в египетской истории датируется 16–14 вв. до н. э., а при периодизации веков до новой эры века перечисляют по уменьшению, т.е. сначала XIV век до н. э., а потом XIII век до н. э. Это обычно объясняют в теме «Периодизация истории Древнего мира» в шестом классе общеобразовательной школы, а за подобную ошибку выгоняют с экзамена первокурсников-историков в любом вузе.

Описывая декорировку в особняке П. П. Смирнова, автор все время повторяется, поскольку количество прототипов к изображениям ей известно немного. Много раз прозвучит «Хор Бехдетский», однако о том, что в росписях очень точно процитированы сыновья Рамсеса II, изображенные на рельефе в храме в Бейт эль-Вали, сам Рамсес II с рельефа из малого храма в Абу-Симбеле и супружеская чета из гробницы Рехмира в Фивах, вы не узнаете. Хотя, думается, именно точный поиск прототипов и художественных цитат должен быть главной целью исследования такого рода, а вовсе не многословные рассказы о биографиях архитекторов и владельцев особняков, которые можно легко получить из свободных источников.

С атрибуцией и датировками египетских памятников, упомянутых в качестве важнейших прототипов, у Алины Пушкаревой большие проблемы. Приведу только некоторые примеры, на самом деле их больше. На с. 136 вы найдете «миниатюрный нубийский храм Дендур, возведенный императором Августом в X веке до н. э.». Август, как известно, правил с 27 г. до н. э. по 14 г. н. э. На с. 141 красуется иллюстрация с подписью «Традиционный египетский портал с крылатым солнечным диском в храмовом комплексе Мединет Абу, «Дом миллионов лет» Рамсеса III. XII век до н. э.» На самом деле на фото — птолемеевский портал храма, созданный в III–II вв. до н. э. Это не опечатка: вновь датировка этого памятника с ошибкой в тысячелетие появляется на с 258. Читаем на с. 306: «В книге воспоминаний о жизни Алексея Николаевича есть очень любопытное фото: старая открытка с видом древнеегипетского храма Хора в Эдфу, на которой изображены один из высоких пилонов с рельефами и часть колоннады». На соседней странице 307 эта самая почтовая карточка изображена с подписью: «Почтовая открытка с изображением древнеегипетского храма». Увы, на самом деле на фото — не Эдфу, а узнаваемый всеми туристами второй двор и пилон знаменитого храма Исиды на острове Филе.

Стоит ли при этом удивляться, что в книге есть ссылки на издание И. В. Рака, не имеющее никакого отношения к профессиональной египтологии (с. 28), или отсылки на издание Г. Масперо, 1895 года выпуска, значительно устаревшее, вслед за которым автор утверждает, что самые древние в мире гидротехнические ирригационные сооружения — плотины у Меридова озера в Фаюме (с. 222). Увы, все совсем иначе: в 2004 году близ Хелуана найдены руины первой плотины царя Менеса, которая была построена для того, чтобы отводить паводковые воды Нила от Мемфиса, в самом начале III тыс. до н. э.

Сильно страдает в тексте книги профессиональный аппарат искусствоведческого описания памятника. «Эта роспись, — пишет Алина Пушкарева на с. 151, — не просто стилизация или фантазия. Это фрагмент существующего настенного рельефа XIII в. до н. э. с изображением процессии дочерей царя Рамсеса II». Мы, конечно, догадаемся, глядя на кривоватую роспись в вестибюле особняка М. А. Морозова, что никакого фрагмента подлинного древнеегипетского памятника там нет. Поймем, что автор, видимо, так хотела сообщить, что знает о существовании близкого прототипа этого изображения. Но разве подобное возможно в книге, претендующей на исследование и научную новизну?

Для полноценной атрибуции египетского памятника или стилизации необходимо очень хорошее знание иконографии, атрибутов, имен, эпитетов богов и богинь египетского пантеона. Увы, и с этим у автора тоже проблемы. Иадет — персонификацию гневной силы солнечных богинь А. Пушкарева упорно называет «богиней» (с. 126, 160 и др.); один и тот же образ (стилизованная осирическая фигура с композитным головным убором в «Доме графики» ГМИИ) — в тексте книги это то «бюст бога Осириса» (с. 271), то, «возможно, изображение Сераписа» (с. 274). «Оригинальное изображение символа богини Хатхор, обозначающее эпитет нубит — «золотая» (с. 11) на приведенном фото из храма в Дендере, оказывается на деле знаком празднества «хеб», передающим эпитет богини «хебет» — празднующая, ликующая. На с. 254 автор предается многословным рассуждениям о боге Хоре и о том, понимали ли московские архитекторы его иконографию: «…или все же знали хоть что-то о соколе-Хоре, парящем в поднебесье, и о его великом потомке — фараоне?» Но вот незадача: египетские цари не потомки бога Хора, они его последовательные земные воплощения, что подчеркивает огромный пласт храмовых коронационных текстов. И это тоже — из числа базовых знаний о египетских религии и культуре. Отдельного упоминания стоят случаи, когда автор приводит египетские аналогии… не имеющие вообще никакого отношения к описываемому памятнику, как, например, на с. 272, где к абсолютно греческим по форме и иконографическим особенностям сфинксам на росписи из «Дома графики» зачем-то пришито грубыми стежками упоминание о сфинксе царицы Мутноджемет с коронационной диады из Турина. Чуть дальше, там же: «в отличие от мужских сфинксов… женские застыли в тревожных сидящих позах, вскинув крылья, что роднит их с древнеегипетскими образами крылатых богинь-защитниц». У египетских богинь-защитниц поза защиты выражается вполне определенно — они укрывают того, кого защищают, крыльями. То, что мы видим на изображении, к египетским богиням-защитницам не имеет никакого отношения. Ну и анекдотичный апофеоз: стилизованная протома единорога предстает в тексте книги на с. 274 как «змееногий козерог»…

Любое исследование требует от автора аккуратности. И вновь проблемы: на с. 145 — выходные данные издания без года и города издания, на с. 130 — не указан номер тома многотомного издания де Монфокона, в подписи к иллюстрации на с. 146 указано: «фрагмент плафона, карниза и капителей колонн в вестибюле особняка М. А. Морозова», а на деле там изображен только плафон.

Об иллюстрациях надо сказать отдельно. Книга красиво сверстана и достойно издана. В ней немало очень красивых, ценных фотографий, предоставленных, как указывают подписи, государственными организациями, которые сейчас находятся в тех особняках, где сохранились интерьеры, выполненные в египетском стиле. Очень жаль, что они соседствуют с порой малохудожественными, недостаточно обработанными фотографиями автора, крайне диссонирующими с профессиональной фотосъемкой на соседних страницах. При этом в книге присутствуют фото из интернета с нестертым водяным знаком без указания источника (с. 109), архивные фото с какого-то портала с подписью «из интернета» (с. 318, 319 и др.), многочисленные воспроизведения гравюр Дж. Пиранези без указания источника (с. 249, 255, 282, 285, 290).

Достоинства у издания тоже есть. Важно, что в книге, впервые затронувшей «египетскую Москву», поднята проблема гибнущего шедевра — Египетского павильона и Померанцевой оранжереи в усадьбе «Кузьминки-Влахернское» и впервые опубликованы интересные материалы, связанные с египетским путешествием М. А. Морозова (с.166–174). Если учесть это и воспринимать красиво изданную книгу как фотоальбом по теме, где снимки снабжены кратким комментарием, пусть и не всегда корректным в том, что касается Древнего Египта, то она, пожалуй, откроет многим редкие страницы истории московских особняков, дворцов и зданий. Жаль только, что этим достоинства издания исчерпываются.