В Словении 5 и 6 октября прошел саммит ЕС — Западные Балканы, который принес большое разочарование странам региона, нацеленным на вступление в Евросоюз. По итогам работы саммита была принята декларация, в которой нет никакого упоминания конкретных сроков евроинтеграции Западных Балкан. Стоит ли из-за этого расстраиваться Сербии как самой большой стране в регионе? Об этом ИА REGNUM рассказывает профессор факультета политологии Университета в Белграде Часлав Копривица.

Солдат вермахта в Югославии. 1941

После саммита ЕС — Западные Балканы в Словении стало ясно, что Евросоюз не может обозначить конкретную дату для интеграции Западных Балкан в эту организацию. Как после этого, на Ваш взгляд, выглядит перспектива евроинтеграции региона в целом? Как долго ему придётся ждать вступления в ЕС?

Прежде всего надо напомнить, что синтагма «Западные Балканы» — это конструкция, характерная для британского политического лексикона. За введением таких вымышленных синтагм в политический дискурс стоит желание овладеть каким-то конкретным пространством. Судя по тому, как часто это название используется у нас, метод весьма действенный.

Когда речь идет о Евросоюзе, теперь уже довольно очевидно, что он находится в состоянии глубокого структурного кризиса, из которого ему сложно будет выбраться. Особенно сложно ему будет вернуть прежнюю силу и прежнюю форму. Сообщества, государства, разные ассоциации в период кризиса должны сначала решить основные вопросы, касающиеся собственного существования, а уже потом думать о приеме новых членов. Мне кажется, что и сербским властям Брюссель неоднократно давал понять, что вступление Сербии в ЕС — гиблое дело. Теперь и общественность ознакомлена с тем, что скорой евроинтеграции не будет, и вопрос, будет ли она вообще. В этом свете нужно рассматривать и проведение саммита Движения неприсоединения 11 и 12 октября в Белграде.

На самом деле власти понимают, что самая большая ошибка их предшественников заключалась в том, что они и в геополитическом, и в экономическом смысле ставили только на одну карту. Сербия стала осознавать, что у мира нет только одной стороны — западной, и что существуют еще три. Поэтому надо понять, каким способом можно обеспечить Сербии место в крайне нестабильном современном мире.
MOs810
Флаг ЕС

Значит ли это, что Сербия в перспективе может поменять внешнеполитические приоритеты и больше внимания обратить на укрепление партнерства со странами вне Евросоюза?

Здесь важно понять, что даже если Сербия не войдет в ЕС, а мне кажется, что именно так и будет, это не значит, что геополитические монополисты Юго-Восточной Европы, я имею в виду прежде всего США и Германию, откажутся от контроля над Сербией. Так называемый «Берлинский процесс» на самом деле является своеобразным переделом зон влияния внутри Евросоюза, в результате которого за Германией было закреплено право располагать Юго-Восточной Европой. На это она, собственно, претендовала еще с конца XIX столетия.

Возможно, ситуация будет развиваться таким образом: ЕС окажется неспособным реформироваться и принять в свой состав страны, которые и так страдают разными системными недугами, при этом я здесь имею в виду не только Сербию с её косовской проблемой. Тогда есть опасность, что Европа вернется к старой геополитической парадигме, которая подразумевает доминирующую роль Германии в Юго-Восточной Европе. Германия в таком случае вытеснила бы из региона не только своего союзника — США, но также и Россию, и Турцию.

Сегодняшнюю Германию по уровню политической культуры никак нельзя сравнивать с Германией Второго или Третьего рейха. Но когда речь идет о геополитике, тут наблюдается просто невероятная последовательность. Немцы не отказываются от своих прежних геополитических амбиций, которые существовали еще в XIX веке. При этом здесь не приходится говорить о раскаянии или о какой-то особой ответственности за регион, в котором немецкая армия и немецкое государство оставили множество кровавых следов, которые до сих пор здесь помнят.
Немецкие солдаты ведут на расстрел мирное население. Югославия. 1941

Что это значит для Сербии?

Сербия в незавидной ситуации, потому что Германия, прежде всего благодаря выбору действующих властей, стала нашим главным партнером внутри ЕС. Но та же Германия занимает по отношении к Косово и Метохии самую жесткую и последовательно антисербскую позицию. Мы, с одной стороны, экономически зависим от Германии, а с другой стороны, она придерживается крайнего нигилизма по отношению ко всем основным внешнеполитическим интересам Сербии. Если Сербия не вступит в ЕС, это еще не значит, что мы избавимся постоянного давления Запада. Мы можем оказаться в прямом подчинении у Берлина, что, возможно, было бы еще хуже.

Что, на Ваш взгляд, Сербия должна сделать при таких обстоятельствах, чтобы защитить свои интересы? В каком направлении руководство страны могло бы скорректировать свою внешнюю политику?

Я не думаю, что люди, которые в данный момент находятся у власти в Сербии, в своей частной жизни мечтают о членстве их страны в ЕС. Они официально заявляют о том, что евроинтеграция является нашим приоритетом, просто потому, что сам факт публичного признания, что это не так, можно было бы отождествить с заявлением о том, что двадцать лет нашей жизни были истрачены напрасно.

Руководство Сербии должно определять отношение к Евросоюзу, вернее, к отдельным его странам, на основании одного простого параметра — признало ли какое-то отдельное государство независимость Косово или нет. Уровень нашего партнёрства с третьими государствами должен определяться с учетом того, как эти государства относятся к тому факту, что у Сербии временно отняли часть ее территории.

Иван Шилов ИА REGNUM
Косово — это Сербия

Этот параметр, по Вашему мнению, нужно применить и по отношении к Германии?

Германия тут ключевой фактор. Везде, где между сербами и их соседями существуют какие-то разногласия, Германия безоговорочно и полностью поддерживает ту сторону, которая настроена антисербски.

Так что геополитическая ориентация президента Александра Вучича на Германию на самом деле роковая ошибка. Мы оказались в зависимости от влиятельного западного государства, которое ведет недружественную политику по отношению к нам. Нет даже намека на возможность пересмотра позиции Германии по отношению к сербам.

В этом смысле мы должны сделать шаг назад. Конечно, это просто сказать, но сложно осуществить на практике, так как с 2000 года сербские власти последовательно допускали ошибки — некоторые из них можно назвать историческими. Сербия должна попытаться пересмотреть свою внешнеполитическую ориентацию, исходя из того, как ведущие страны на территории Юго-Восточной Европы относятся к насущным интересам сербского народа. К сожалению, мы этого не делали, поэтому и находимся в весьма незавидном положении.

Политика «партнерства с врагом» не даст положительных результатов. Она может лишь помочь врагу, который не так давно стрелял в нас — в 1995 году во время агрессии против Республики Сербской, и в 1999 году во время агрессии против СР Югославии, — добиться своих целей мирным путем. Это такая отложенная смерть. У нас нет другого способа оказать сопротивление, кроме как обозначить своих врагов и дать им понять, что условием нашего будущего сотрудничества с ними является пересмотр их недружественной политики по отношению к нам. Если этого нельзя сделать, тогда Сербия как суверенная страна, в которой проживает свободный народ, имеет право переориентироваться и выбрать какой-то другой геополитический и экономический вектор.