Орлецы, одевшие в камень Русский Север — как декорация фильма-катастрофы

Орлецы на Северной Двине — древнейшая известная столица Русского Севера — Заволочья. Основанная в 1342 году сыном умершего новгородского посадника Лукой Варфоломеевича. С ватагой «холопов-сбоев» он бежал в богатое пушниной Заволочье и на неприступном мысе над Северной Двиной основал крепость, мимо которой «не пройти, не проехать». И перекрыл доставку пушнины в Новгород. Новгородские бояре не смирились, подкупили двинян, убивших Луку. Но сын Онцыфор Лукич отомстил за отца — явился в Новгород, поднял восстание и спустя 12 лет стал посадником.

На этом не закончилась яркая и, как оказалось, короткая жизнь крепости — в 1397 году она добровольно перешла под власть Москвы. Новгородцы снова не смирились и снарядили 8-тысячную рать с камнеметами, и после месячной осады измена открыла ворота крепости. Сторонников Москвы казнили здесь же, а воеводу Ивана в Новгороде сбросили с моста, крепость и посад сравняли с землей. С тех пор на месте погибшей твердыни никто не жил.

Еще более славные Орлецы — каменоломни на правом берегу Северной Двины, напротив крепости. Там 700 лет заготавливали камень для всего Русского Севера. Они давали белый известняк для строительства крепости Орлецы (1342 г.), Соловецкого монастыря (Преображенский и Успенский соборы — 1552−1566 гг.), Антониево-Сийского монастыря (Троицкий собор — 1606, Благовещенская церковь — 1643), холмогорского Спасо-Преображенского собора (1689 г.), десятков церквей на Двине, Гостиных дворов в Архангельске (1684 г.) и Новодвинской крепости (1702 г.), у которой была одержана первая победа над шведами в Северной войне 1700−1721 годов.

Олег Овсянников, российский археолог, Марек Ясинский, польский археолог, о строительстве Троицкого собора Антониево-Сийского монастыря: «Известь стали заготавливать уже в 1587 году («возили мастеры известь»). Строительство потребовало разработки собственных карьеров — на Орлеце, Ваймуге, ломали камень-известняк, жгли известь («и известь жгли на Орлеце свои мастеры»)» (1).

Архиепископ Афанасий Холмогорский, о строительстве Троицкого собора на Ухтостове (1690 г.): «И аз, преосвященный Афанасий, архиепископ Холмогорский и Важеский, …всех крестьян благословил, велел им на новую церковь камень и всякой каменной припас готовить, и в том каменю в Колмогорском уезде в Ухтостровской волости построить на новом месте новую церковь во имя Пресвятыя Троицы…» (2).

Цари Московские Иоанн Алексеевич и Петр Алексеевич об отпуске материалов для строительства соборной церкви в Холмогорах (Спасо-Преображенского собора), 1694 год: «У Архангельского города от городового и Гостиных дворы строения остались припасов железа, камени тесу и в Орлеце зженые извести и всяких снастей… а в росписи, какова прислана… в Новгородский приказ из Приказу Болшие казны, остальных припасов написано семьсот дватцать бочек извести… И мы, великие государи и сестра наша великая княжна София Алексеевна, пожаловали богомольца нашего преосвященного архиепископа… на церковное строение жаловать песок и кирпичи и щебень… также и камень белой тесаной и бутовой, ему ж…» (3).

Архиепископ Афанасий Холмогорский об одобрении постройки крепости на Малой Двинке (Петропавловской (Новодвинской) крепости), 1701, января 26: «…в 1700-м годе камени бутового, и стенного, и мостового, и кирпича, и щебню, и извести колико было и теми всеми домовыми моими припасы доброхотно… моем великому государю челом ударил, …к строению оныя крепости… 30 сажен трехаршинных в длину, и в ширину, и в вышину камени бутового лещадливого самого доброго и к строению годного, 580 каменей стенных тесаных разных рук, 302 камня мостовых тесаных… 300 бочек мерных извести…» (4).

1701, января 26: «А на строение той крепости изготовить нынешнюю зимою каменных припасов десять сот тысяч кирпича, тысячу сажень бутового камени, пять тысяч бочек извести, а аршинного и трехчетвертного камени… чтобы всего того на то строение было довольно…» (5).

1701, апреля 27: «Да к строению тоя же вышеописанныя крепости… велел домовым моим людем и крестьяном… наломать и спровадить на домовых моих судах сто сажен трех аршинных камени бутового доброго лещадливого» (6).

1701, 18 июня: «Теми же домовыми моими людьми и крестьяны … наломал и к строению тоя крепости поставил в домовых своих судех … пятьдесят сажен трех аршинных в долготу, и в широту, и в высоту, камени бутового великого самого изрядного, которой не в один бут, но и тесать, и в стены на лицо полагать неотменно годен…» (5).

Не будь Орлецких карьеров, Русский Север дольше бы оставался деревянным, не таким сильным в обороне, не таким долговечным в архитектуре, не таким бесстрашным к пожарам. При всем уважении к деревянным строениям, какими уникален Русский Север, во время пожаров уносили они в небо уникальные книги и иконы и ограничивали фантазию строителей — сгорит ведь.

Переодеть Русский Север в каменные одежды решил архиепископ Афанасий Холмогорский (1642−1701). До него каменными были несколько церквей и монастырей да Гостиные дворы в Архангельске. С помощью карьера в Орлецах, Владыка построил около 50 каменных храмов. Именно он сделал Орлецы источником силы и красоты Русского Севера.

На короткий период при советской власти Орлецы стали, как и вся Архангельская область, лесным цехом, но уже в 1950-х годах здешние лесозаготовки перекочевали с правого берега Северной Двины на левый. Поселок Орлецы стал заниматься тем, чем занимался многие столетия, — карьером.

П. Меньшиков, пенсионер, газета «Холмогорский колхозник» об орлецком карьере в 1920—1930-х гг: «В Орлецких карьерах артель вела заготовку камня для обжига на известь. Известь в больших карбасах отправляли в город Архангельск, получая взамен товары…» (8).

В 1955 году была произведена геологическая оценка Орлецкого месторождения «карбонатной породы для обжига на известь», как его официально называли. Оказалось, месторождение состоит из 4 участков: Ступинского, прогнозные запасы — около 8 тыс. тонн, Паниловского — 13,7 тыс. тонн, Вороновского — запасы не разведаны, и Лесобиржи — 122,6 тыс. тонн. Сейчас оценка запасов требует обязательной переоценки. Подшивки холмогорской районной газеты рассказывают о взлете и падении Орлецкого карьера в 1950—1990-х годах.

В. Медведков, газета «Холмогорский колхозник», 1959 г.: «Коллектив Орлецкого карьера известняка октябрьский план по валовой продукции выполнил на 196 процентов… На карьере до последнего времени преобладал ручной труд… В этом году тачки заменили машинами».

До 1959 года царствовал ручной труд и малая механизация, а в 1974 году на берегу реки выросла высоченная башня, вызывавшая у проплывающего мимо народа страх и любопытство: не упадет ли великое строение в реку и что будет, если упадет? Карьер стал выдавать «на гора» не только строительный камень и известь, но и удобрения для закисленных сельхозземель — известняковую муку и сырье для производства силикатного кирпича.

Г. Борисов, газета «За коммунизм», 1972 г.: «Необычные постройки у берега: башни-элеватора. Это хранилища известковой муки, необходимой для улучшения почв, повышения урожайности… А рядом с элеваторами строится мельница для размола известнякового камня. Строительство элеватора и мельницы началось в июле 1969 года… Проектная мощность цеха 100 тысяч тонн известковой муки в год… При полной загрузке цеха все затраты на его строительство окупятся за 2−3 года» (8).

Г. Дурасова, экономист карьера, газета «За коммунизм», 1989 г.: «За первый квартал реализовано продукции на 97,7 тысячи рублей при плане 30 тысяч» (8).

Г. Дурасова, экономист карьера, газета «За коммунизм» 1.09.1990 г.: «Силикатному заводу… надо отгрузить 90 тысяч тонн известнякового щебня… Треть известнякового щебня (10 000 тонн) отгрузили «Архангельскавтодору»… А вот известняковая мука идет… с колес… известняковый камень, его просит Котласский техучасток, что в г. Сольвычегодске» (8).

Но в 1991 году, вопреки голосованию жителей СССР на референдуме 17 марта 1991 года, страну развалили, и сельское хозяйство полностью, а строительство надолго умерли.

Газета «Холмогорская жизнь» 1992 г.: «Карьер области нужен — без известняка не могут работать целлюлозно-бумажные комбинаты, заводы силикатного кирпича, строители и земледельцы. Но все упирается в нехватку денег у всех и упрямую политику растерявшихся управленцев, ведущих нас в коммунизм, а теперь развернувшихся в незнамо какую сторону…

О судьбе карьера вопрос будет решаться 12 января на первом собрании акционеров Орлецкого карьера. 50 процентов акций оказалось у ЧИФа «Белое море» — так «удачно» дуранули истинных хозяев карьера с приватизационными чеками… А поселок отрезан от мира сего… нет своего транспорта, и лей слезы, как беременная женщина, переходившая Двину два часа…» (8).

О. Ларионова, газета «Холмогорская жизнь», 1992 год: «О трудном положении этого рабочего поселка. Денег нет, заказчики отказываются от продукции… — Не работаем… Договоры на поставку сокращаются. А дешево продавать продукцию не выгодно — без денег останемся. Большинство в трудовых отпусках… Куда сокращать? Чем еще у нас люди могут заняться…» (8).

В 2004 году карьер обанкротили, и впервые за 700 лет стук железа по камню в Орлецах перестал быть слышен.

Алексей Степанович, житель поселка: «Теперь в поселке, где жили 1000 человек, живут 70. Самому молодому за 30, и молодые пьют. Ловим рыбу — леща, налима, сёмгу, что-то продаем, возим за деньги через реку, я присматриваю за колонкой Водоканала. Некоторые ездят вахтами на алмазные месторождения. Доход в 20 тысяч в месяц считается хорошим. До прошлого года лес заготавливал предприниматель, мы у него покупали пиломатериалы для строительства. Я строю дом, никуда не собираюсь уезжать. Переправа для местных не проблема — спустил лодку, поехал на тот берег или куда надо. Сетками недавно ловлю рыбы запретили, депутаты всё делают ради людей, но пока еще можно неводами. На повороте реки, где мыс с крепостью, ловится хорошо — там яма метров 30−40 глубиной. Почему тысячи лет здесь останавливались люди — рыба, в известняке полудрагоценные камни встречаются. Иногда из леса выходят звери — чаще лисицы. В прошлом году волки задрали у соседа собаку, я выскочил с ломом, отбил ее, но поздно, собачка умерла. И у меня собаку волки задрали несколько лет назад…».

Посёлок, в отличие от соседних деревень Ступино и Ичково, выглядит как декорация к фильму-катастрофе. На большой территории разбросаны жилые приземистые бараки, такие же брошенные, старые, ржавые легковухи без номеров, обломки механизмов. Не так страшно, когда всё это занесено снегом или в зарослях травы. Но весной и осенью вид суицидальный. Несколько частных домов аккуратные, как игрушечки. В центре поселка мемориал погибшим в годы Великой Отечественной землякам.

Анна Афанасьевна, жительница поселка, 60 лет: «Здесь моя родина, здесь родились мои дети, они приезжают ко мне на лето, мне здесь нравится. Я езжу, путешествую, живу иногда в Архангельске, но не считаю, что у меня здесь дача — здесь у меня родной дом. Собираю материалы — воспоминания, газетные вырезки — о людях нашего поселка. Ездила в областную библиотеку, читала подшивки нашей районной газеты, фотографировала статьи об Орлецах, вывешиваю в группе «ВКонтакте» «Орлецы».

Традиционный вопрос — кто виноват? Когда были заложены проблемы Орлецов? При социализме, когда в поселок с монопроизводством завезли 1000 человек? Вряд ли, так как карьер был хорошо диверсифицирован несколькими видами продукции и отраслями экономики. В каком сумасшедшем сне можно ждать гибели сельского хозяйства всей страны? Поэтому ответственность за нынешнее состояние поселка Орлецы надо возложить на эксперименты Горбачева и стоящих за ним с темными целями лиц, вознесенных в 1985 году на вершину власти. И это урок России на будущее!

Вот чего точно заслуживает поселок Орлецы и его карьер, так это памятника на месте, где добывался камень, в который оделись почти все исторические здания Русского Севера, музея в Холмогорах или отдела областного краеведческого музея в Архангельске.

Участки известнякового месторождения в Орлецах в 2020 году были свободны для получения на условиях аукциона либо конкурса.

Примечания: