Сбербанк России и Сбербанк Грефа

«Я от бабушки ушел, а от тебя и подавно»… Буквально недавно мы говорили о том, что судьбу Сбербанка в современной России можно сравнить с приключения Колобка. Вот он готовится уйти, условно говоря, от «бабушки», то есть ЦБ, завтра попытается уйти и от правительства, а после, вероятно, Герман Греф видит себя уже в роли властелина России. Что это будет за роль или кому одержимость Грефа поможет в реализации своих планов, а также каких именно планов, пока до конца не ясно, так как в каждом деле в любой момент могут появиться свои изюминки или сюрпризы. В истории со Сбербанком может быть как минимум несколько вариантов развития событий и их исхода. Но пока поговорим о наиболее очевидных ближайших планах, реализуемых Германом Грефом.

Напомним, последнее время активно обсуждается переход правительству РФ госдоли Сбербанка, находящейся под управлением ЦБ, но глава регулятора Эльвира Набиуллина потребовала, так сказать отступных — заплатить ни много ни мало порядка 2,8 триллиона рублей. Примерно в такую сумму оценивалась экспертами рыночная стоимость Сбербанка. Было понятно, что такие большие деньги могут быть только лишь в Фонде национального благосостояния. К слову, если раньше, были подозрения, что накопленные в ФНБ деньги могут раствориться, как когда-то «золото партии», однако было непонятно, каким образом это может произойти, то сейчас нам представится «счастливая возможность» зафиксировать своими глазами эту «сделку века».

Ранее министр финансов РФ Антон Силуанов лишь предполагал, что деньги на покупку госдоли Сбербанка у ЦБ можно взять именно в ФНБ. Сегодня стало известно, что Минфин и ЦБ уже направили в правительство законопроект, связанный с продажей госакций Сбербанку за счет средств фонда. Конечно, господин Силуанов, как и ранее, заявил, что деньги, потраченные на покупку Сбербанка, вернутся по итогам года в бюджет, мол, у регулятора образуется прибыль от продажи так сказать актива, а по закону Банк России обязан 75% прибыли отправлять в федеральный бюджет. Однако, ни для кого не секрет, что есть большая разница между выручкой, прибылью и чистой прибылью, так же как и между зарплатой до выплаты налогов и после. Прежде у ЦБ были убытки, в том числе связанные с зачисткой банковского рынка, похожей на чистки НКВД. Начиная с 2017 года, ЦБ отражает убытки, похоже, которые еще не покрыты, перечислений в бюджет ЦБ не осуществлял и не факт, что покрыв свои убытки, выполнив свои обязательства и реализуя свои планы, за счет так называемой прибыли или выручки от продажи Сбербанка, у ЦБ останется прибыль подлежащая перечислению в бюджет.

При этом очевидно озвученная цифра в 2,8 триллиона рублей — может оказаться не окончательной стоимостью пакета акций Сбербанка. Судя по всему, Минфин и ЦБ готовят куда более далеко идущую операцию, так как законопроектом предполагается, что при продаже первой части пакета акций будет сделано обязательное предложение миноритарным акционерам о выкупе акций по цене, аналогичной цене продажи. ЦБ при этом не уточняет, как будет структурирована сделка. Возможно, получится так, что госпакет акций, продаваемый правительству, окажется несколько меньше, а цена больше. Тем более, что сразу же после сообщений о разработке законопроекта, акции Сбербанка выросли в цене более чем на 2% буквально за несколько минут.

Предположим, для ЦБ и Минфина ключевым в законопроекте видится необходимость лишь закрепить главный для них момент — то, что «пакет будет выкуплен за деньги ФНБ по рыночной стоимости» без фиксирования его стоимости, что значительно изменит ход событий — то есть и стоимость пакета может увеличиться, и пакет может стать меньше. Но это лишь предположения. Посмотрим, сбудутся ли они. Ясно одно, так или иначе, правительству отойдет некая часть госпакета Сбербанка. Греф и Минфин, наверняка, будут настаивать на его дальнейшей приватизации. Приватизация Сбербанка — давняя мечта Грефа. Не зря же он всё это время делал то, что считал нужным для банка и трудился над ростом и расширением его активов. Сегодня практически нет сферы в экономике страны, где банк не являлся бы лидером, за исключением явно и по определению убыточных сфер.

Не исключено, что сам Греф считает возможным получить полный контроль над Сбербанком, то есть приватизацию в его личную пользу. И даже видит себя в дальнейшем уже инвестором проектов, реализуемых в России.

Известно, что Россия нуждается в реализации инфраструктурных проектов. Более того, существует комплексный план модернизации и расширения магистральной инфраструктуры. Некоторые проекты, в частности, в рамках программы «реконструкции инфраструктуры региональных аэропортов» и «расширения сети межрегиональных регулярных пассажирских авиационных маршрутов, минуя г. Москву, до 50 процентов от общего количества внутренних регулярных авиационных маршрутов» споткнулись об отсутствие инвесторов при наличии государственного софинансирования. Постольку поскольку владельцы некоторых аэропортов якобы не имеют средств на реализацию поставленных государством задач.

Напомним, реконструкция аэропортов проводится на основе механизма ГЧП (государственно-частного партнерства). Государство реконструирует взлетно-посадочные полосы, находящиеся в госсобственности, а владельцы аэропортов — терминалы и другую часть обслуживающей пассажиров инфраструктуры. Реконструкция одной части инфраструктуры без другой не приведет к ожидаемому положительному эффекту — росту пассажиропотока. Потому как наращивание мощности взлетно-посадочной полосы не означает автоматическое расширение возможностей терминала по приему возросшего потока пассажиров. И наоборот, реконструкция терминала и прочего хозяйства, не позволит окупить затраты, если взлетно-посадочная полоса не способна принимать мощные большие самолеты. Ряд экспертов в СМИ объясняли, что государству необходимо еще и стимулировать рост пассажиропотока, например, путем компенсаций авиаперевозчикам тех или иных затрат, для того, чтобы инвесторы могли окупить свои вложения в инфраструктуру не перекладывая в будущем нагрузку на потребителей их услуг. В противном случае рост цен на авиабилеты с учетом невысоких доходов населения не позволит достигнуть желательных для инвесторов результатов.

Механизм ГЧП, конечно, применяется не только к проектам магистральной инфраструктуры. Хотя, безусловно, именно такие проекты наиболее дорогостоящие. Потянуть их финансирование ни государство, ни какой либо частный инвестор в одиночку не в состоянии. Тем более, когда их интересы пересекаются, и наличествует фактор собственности на одной, по сути, территории. О подобном прецеденте мы писали ранее. Тогда шла речь об обращении бизнес-омбудсмена Бориса Титова, который готовил обращение по поводу решения проблем бизнеса, связанных с пунктами пропуска Приморского Края на границе с Китаем. Дело было в том, что административные здания пунктов пропуска оказались в частной собственности, угодившие в нее довольно давно. Еще 13 назад Президент РФ Владимир Путин требовал, кстати, от бывшего в ту пору министром экономики Грефа, навести на границе порядок. Собственники настолько запустили свое хозяйство, что работать на его базе таможенникам не представлялось возможным. Денег у владельцев для реконструкции или строительства новых зданий по их же заявлениям, нет, так как якобы нет и прибыли от данной собственности. Вследствие чего возникла угроза закрытия таких пунктов пропуска, влекущая собой изменение логистики грузопотока российских товаров и соответственно их удорожание в силу роста транспортных расходов. Но в данном случае речь сейчас идет не об этом.

Кроме дорожной инфраструктуры (дороги регионального/муниципального значения, платные парковочные пространства, фото/видео фиксация правонарушений, весогабаритный контроль, который действует, в том числе и на пограничных пунктах пропуска)), механизм ГЧП применяется или может применяться в рамках проектов, реализуемых в коммунальной сфере (системы теплоснабжения, водоснабжения и водоотведения, объекты переработки и утилизации ТКО, системы наружного (уличного) освещения) и социальной сфере (учреждения дошкольного и школьного образования, объекты медицинской инфраструктуры, гериатрические центры). Именно эти перечисленные направления с недавних пор стали являться приоритетными для Сбербанка. Ничего не напоминает? Не напоминает ли это стратегию и политику международных финансовых институтов, взявших в 90-х годах в России курс на так сказать скупку всего и вся, конечно, под благими предлогами — помочь улучшить жизнь россиян.

В начале марта 2018 года портал nwab.ru сообщал о семинаре, организованном Сбербанком в Ненецком автономном округе (НАО) на тему перспектив развития ГЧП в регионе, в котором приняли участие представители городской и региональной власти, потенциальные инвесторы и руководители муниципальных предприятий, заинтересованные в реализации совместных с бизнесом проектов — строительстве новых и реконструкции действующих объектов тепло‑ и водоснабжения. Подобные проекты, говорилось на семинаре, как правило, реализуются при поддержке банков, в том числе ПАО Сбербанк. В качестве последних примеров приводились: реконструкция котельной в Ханты-Мансийском автономном округе, проекты по фото‑ и видеофиксации в Рязани и Костроме. Начальник управления продаж РГС Северо-Западного банка ПАО Сбербанк Денис Борисов заявлял, что банк заинтересован во всех проектах, заметьте (!), независимо от их объемов.

«В каждом регионе часть потребностей закрывается бюджетом, остальная — за счет привлекаемых средств. В среднем, дефицит составляет 2−3 процента от валового регионального продукта. Для финансирования концессионных проектов Сбербанк готов предоставлять кредиты на 10−15 лет — средний срок реализации любого проекта в рамках государственно-частного партнерства», — подчеркивал Борисов.

Банк планирует, как сообщалось на семинаре, привлекать опытных концессионеров и создавать консорциумы. При этом, обратите внимание, должно быть выдержано определенное соотношение собственных средств инвестора и заемных, которые предоставит банк — в примерной пропорции 30/70. Это необходимо для того, чтобы финансово вовлечь бизнес в концессию, чтобы он продолжал эксплуатировать объект столько, сколько необходимо.

Как вы думаете, много ли инвесторов, учитывая опыт предшественников обжегшихся на сотрудничестве со Сбербанком, взявших кредиты для своих инвестиционных проектов, споткнувшихся на пике их реализации на требованиях досрочного возврата заемных средств, теперь будут готовы взвалить на себя весь тяжкий груз работ, сопутствующих реализации проектов, да еще при условии, когда им, по всей видимости, будет принадлежать невеликая доля в данной компании?

В феврале того же 2018 года издание «Правда УрФО» сообщала, что «Сбербанк напугал крупных инвесторов концессий в ХМАО. Участники рынка опасаются вступать в «коробочные сделки», предлагаемые финансовой организацией по реализации проектов в сфере ЖКХ». Судя по сообщению издания, Сбербанк оказался недоволен муниципальными чиновниками ХМАО-Югры. Интересный факт, не правда ли? Не проглядывает ли попытка замены власти более лояльными к политике Сбербанка чиновниками? Как писало издание, представители Сбербанка были намерены заявить о некомпетентности муниципальных чиновников ХМАО-Югры по вопросам подготовки концессионных соглашений в сфере ЖКХ. Письмо соответствующего содержания кредитная организация намеревалась направить в адрес губернатора ХМАО Натальи Комаровой и, по данным инсайдеров, Сбербанк указывал, что проблема отсутствия необходимых кадров создает барьеры и препятствует притоку инвестиций в ЖКХ. В свою очередь кредитная организация заинтересована в как можно большем количестве концессий на территории округа, поскольку активно продвигает новый продукт — «коробочные» решения при заключении концессионных соглашений. Фактически эта модель представляет собой проектное финансирование под ничтожно сниженный процент. Однако ни инвесторы, ни субъекты пока не готовы воспользоваться «щедрым» предложением. Дело в том, что Сбербанк максимально страхует риски, что чревато для концессионера — потерей управления бизнесом, а для региона — компенсацией выпадающих доходов банку из бюджета. Отметим, что в деловой сессии семинара Сбербанка тогда принимали участие представители органов власти и муниципальных образований, действующие концессионеры и потенциальные инвесторы. Среди них такие крупные компании, как ООО «ЮграТеплоГазСтрой», АО «Тюменская энергосбытовая компания», ОАО «ЮТЭК — Региональные сети», ООО «Корпорация СТС», ООО «Концесском» и другие. Как пояснили тогда изданию в правительстве округа, «коробочное» решение является доведенным до ума и сильно детализированным проектом концессионного соглашения. В первую очередь, такая детализация нацелена на защиту интересов Сбербанка, который может в любой момент перехватить управление компанией-концессионером, а все финансовые риски ложатся на муниципалитет и субъект!

Одержимый «благими» намерениями Герман Греф идет дальше. И всё вышесказанное, скорее всего и объясняет критику Грефа в адрес законопроекта — так называемого Инвестиционного кодекса, в котором гарантии государства, в том числе о неизменности условий для бизнеса, распространяются и на проекты ГЧП. Законопроект о СЗПК, или как еще его называют Инвестиционный Кодекс, 10 декабря 2019 года был принят Госдумой в первом чтении. Тогда звучало много критики в адрес проекта, по большей части, потому что он оказался сырым, озвучивалась необходимость его тщательной проработки, дабы потом не было мучительно больно за упущения. Больше всех замечаний к проекту было у Германа Грефа, причем, как он тогда говорил: «почти по каждому пункту». Но главное, что теперь после его критики, Минфин исключил из законопроекта о СЗПК проекты ГЧП и концессии. Таким образом, неизменность условий, отсутствие которых больше всего до сих пор отпугивает бизнесменов, предусматриваемая в новом т.н. Инвестиционном Кодексе для всех инвесторов, не будет распространяться на проекты ГЧП. Минфин предложил, как пишет издание РБК, свой взгляд на механизм их регулирования, но рассматривать подробно ни один из них мы не станем — не имеет смысла. Потому как понятно, что инвесторы решившиеся реализовать проекты в рамках ГЧП, в результате внесенных в СЗПК поправок будут не защищены, что бы там сейчас им не обещали.

То есть опасения, высказанные в 2018 году представителями правительства ХМАО о том, что, в частности «коробочное» решение Сбербанка по проектам ГЧП не гарантирует защиту бизнеса, и более того, создает угрозы для муниципалитетов и субъектов, у которых могут возникнуть финансовые риски в случае перехвата управления компанией-концессионером, являются небезосновательными. Ведь, новый Инвестиционный Кодекс не гарантирует неизменности условий, что могло бы дать инвесторам хотя бы чувство стабильности и понимания вероятности выхода проекта на окупаемость, прежде чем от них, например, потребуют досрочно вернуть кредит или обнаружат долги по обязательным платежам.

Подобная незащищенность бизнеса и возникновение рисков у муниципалитетов и субъектов создают почву для манипулирования ими. Не таким ли образом международные финансовые институты планировали манипулировать российской властью и скупить самые важные активы страны?

С одной стороны, живем мы при капитализме, при котором вполне естественно наличие частной собственности. Кроме того, ГЧП наиболее удачный механизм сотрудничества бизнеса и государства, который успешно реализуется в зарубежных странах, позволяя развивать инфраструктуру. С другой стороны, методы Сбербанка по отношению к российским инвесторам, оставляют желать лучшего. А с учетом того, что судьба государственной доли акций Сбербанка сейчас находится под вопросом, неизвестно в чьих руках она может оказаться в случае части ее приватизации, то существует риск того, что постепенно шаг за шагом, актив за активом может сконцентрироваться в чьих-то одних руках, а вместе с активами увеличатся и шансы по манипулированию властью или, вовсе, захвату власти в стране, что соответствует логике или стратегии международных институтов, либо напоминает эту логику: через экономику управлять политикой.

Ну и самое интересное… Когда государством ставится задача реализации крупных инфраструктурных проектов, в том числе, предусмотренных нацпроектами, решение которой невозможно без соучастия бизнеса и, как правило, реализуемая в рамках ГЧП, вдруг в т.н. Инвестиционный Кодекс вносятся поправки, исключающие неизменность условий для инвесторов таких проектов. Глава РСПП Александр Шохин, как отмечало издание РБК, также выступил за исключение концессионных соглашений из-под действия СЗПК, при этом предупредив, что принятие закона может привести к остановке реализации 200 проектов. То есть над нацпроектами повисли новые угрозы? Глупость или вредительство? По-моему, ответ очевиден!