Зачем Трамп подписал законы о Гонконге

Противостояние Китая и США поднялось на новый уровень и окончательно вышло в сферу «большой политики», за рамки торгово-экономической войны пошлин и препирательств по поводу соответствующих компромиссов. Раньше это угадывалось, но если и признавалось, то вполголоса и не на официальном уровне, как случилось, например, с утечками из Белого дома и Госдепа о подлинной причине выхода Вашингтона из Договора РСМД. Оказывается, из-за быстрого наращивания этого класса вооружений Китаем. Теперь маски сброшены. Дональд Трамп подписал скандальные законопроекты «О правах человека» и «О демократии» в Гонконге, легализовав на уровне закона закручивание гаек в отношении официального Пекина в виде уже не тарифных повышений, а запретительных санкций против должностных лиц КНР и гонконгской автономии.

Китай осмысливает произошедшее. И явно сосредотачивается. Признаком этого является отсутствие официальной реакции со стороны триумвирата первых лиц страны — лидера КПК и председателя КНР Си Цзиньпина, его заместителя Ван Цишаня и премьера Госсовета Ли Кэцяна. Не комментирует действия Трампа и министерство коммерции КНР. Не только по существу, но и по вопросам о перспективах компромисса в торговой войне, содержание первого этапа которого планировалось закрепить взаимными договоренностями еще до Нового года, в ходе уже намеченного 14-го раунда консультаций сторон в китайской столице. Но с учетом того, что в Пекине явно связали недружественный демарш Трампа с итогами проигранных официальными властями муниципальных выборов в Специальном автономном районе Сянган (Гонконг), радужными эти перспективы не выглядят. Собственно, американская сторона это тоже понимает, но, пользуясь случаем, продолжает нажимать на Пекин в вопросах Гонконга.

Выяснение отношений Пекином пока отдано дипломатам. Глава МИД КНР Ван И, явно предвосхищая спекуляции на тему территориальной целостности и сепаратизма, отметил, что «что бы ни происходило, Гонконг является частью Китая». Посла США Терри Брэнстедта вызвали в МИД КНР, где вручили ноту протеста, а официальный представитель ведомства Гэн Шуан обвинил Вашингтон в неприкрытом вмешательстве во внутренние дела Китая и грубом нарушении тем самым норм международного права, охарактеризовав их мотивом «открытого стремления к глобальной гегемонии». Конкретики ответных мер он, однако, раскрывать не стал, предложив «следить за новостной лентой». Вышедший следом текст официального заявления МИД был обнародован на китайском телевидении. Критическая реакция в адрес США в этом же духе последовала и от властей самого Гонконга. При этом глава администрации автономии Линь-Чжэн Юээ (Кэрри Лэм) в одном «пакете» с новыми американскими законами прокомментировала и итоги прошедших выборов. И сделала ряд примирительных жестов в отношении оппозиции, отметив распространенные мнения о неудовлетворенности жителей ситуацией в мегаполисе и пообещав «смиренно выслушивать мнение общественности и серьезно размышлять над итогами выборов», которые, однако, по ее мнению, имеют несколько интерпретаций. Лидер проигравшего «Демократического альянса» (DAB) Стэрри Ли даже подала в отставку, которую, однако, в партии отклонили.

Сами итоги выборов и в США, и в Европе поспешили обвинить «провалом Пекина», сосредоточившись на их арифметике. Внешне все так и выглядит. У оппозиции большинство в окружных советах 17-ти из 18-ти округов, в общей сложности 347 мандатов, то есть более 75% от их общего количества. После предыдущих таких выборов 2015 года картина была зеркально обратной: 298 мандатов или почти 66% имели представители центральных властей КНР с большинством во всех 18-ти округах. Сами нынешние выборы до последнего момента были под угрозой срыва из-за беспорядков. К. Лэм даже обращалась с предложением о перемирии. Странно, но ее услышали: погромы стихли, и в день выборов 24 ноября на участки пришли более 70% избирателей. Против менее чем 50% четыре года назад. Еще более странно, что никаких мер в поддержку своих кандидатов центральные власти не предприняли: ни административный ресурс не применялся, ни заблаговременно не озаботились перекройкой округов и коррективами избирательной системы, ни с избирательными комиссиями никто не «работал». Эллис Мак, одна из проигравших выборы ставленников центра, считает, что «к кандидатам Пекина относились нечестно». Почему? Это ключевой вопрос, особенно если учесть, что именно система выборов послужила детонатором «революции зонтиков» 2014 года, и тогда пекинские власти настояли на избрании главы городской администрации не всеобщим голосованием, а Избирательным комитетом выборщиков из 1200 человек. Представители окружных советов не имеют в нем решающего влияния, которое по традиции, неизменной еще с британских колониальных времен, принадлежит местной деловой элите. Единственный компромисс, на который тогда пошли в Пекине, — поддержали кандидатуру К. Лэм. Она сменила прежнего главного министра администрации Лян Чжэньина, против которого жестко выступали демонстранты. А теперь вот они же пытаются убрать и ее.

То есть налицо явная пассивность Пекина относительно выборов; такое впечатление, что их в центре попросту «упустили», пропустив «удар». И смирились с появлением в составе депутатского корпуса гонконгских муниципалитетов откровенных маргиналов. Однако не все так просто. Во-первых, окружные советы не оказывают влияния не только на формирование городской исполнительной власти Гонконга, но и не связаны «вертикалью» с его Законодательным советом. Ограничены они и в полномочиях: не вправе принимать законы, а лишь «советуют» властям, представляя собой по сути совещательные органы, к тому же весьма малой численности — в среднем 20−25 избранников в каждом совете. Предлагаю читателям провести некую, весьма условную, конечно, но параллель с сентябрьскими выборами в Мосгордуму. Оппозиция преуспела — и что? Экзальтированные неформалы, прорвавшиеся в парламент столичного (!) мегаполиса первое, что осознали, так то, что у них отобрали городской бюджет и существенно ограничили в полномочиях. Даже при том, что на выборах в МГД оппозиция не победила, а лишь существенно улучшила свои прежние показатели, получается, что тактический оппозиционный успех сразу же включает стратегические расклады, которые этот успех если не обнуляют, то выхолащивают, лишают реального содержания.

Другой пример: конец 1980-х — начало 1990-х годов. Где все эти неформалы, ставшие «законодателями мод», от мэра Москвы Гавриила Попова, который по меркам большой политики уже через год вернулся в привычное полумаргинальное состояние, до майора Лопатина, «великого реформатора» армейского ГлавПУра, проделавшего такой же путь «из грязи в князи» и обратно куда быстрее? Иначе говоря, учитывая определенные параллели, складывается устойчивое впечатление, что оппозиционный электоральный триумф в Гонконге — на руку не оппозиции, ее западным кураторам, а официальному Пекину. Как так? Очень просто — и это, во-вторых. Рано или поздно протест выдохнется. «Мятеж не может кончиться удачей, когда он победит — его зовут иначе», — писал Роберт Бернс. Зовут победивший мятеж — это не секрет — революцией. Но революции не происходят на окраинах империй. Представьте себе, читатель, «Октябрь», скажем, в Киеве или Екатеринбурге, а лучше — во Владивостоке. Представили? Какова вероятность, что эти центры подняли бы всю Россию? Почти нулевая, не правда ли? Так, локальные эпизоды…

Поэтому у протестов в Гонконге, который — влиятельная, но — периферия, мало шансов. И на этом фоне вырисовываются стратегия и тактика Пекина. «Самая лучшая победа — та, что одержана без войны», — гласят премудрости древнего китайского стратега Сунь Цзы. Что это будет за победа? Уже сейчас, с упорством, достойным лучшего применения, демонстранты Гонконга разрушают все то, что сделало их мегаполис одной из трех, наряду с Лондоном и Нью-Йорком, цитаделей глобализации. Так называемым глобальным городом. Уже почти в разы сократился туристический поток. Рухнули показатели финансовых операций: деньги, как известно, любят тишину, а потому бросились из охваченного хаосом мегаполиса врассыпную. Еще полгода или, максимум, год такой вакханалии — и бывший важный центр глобального капитализма этого статуса лишится. Тем более, что на роль его сменщика в этом качестве сталкиваются лбами многие. И итоги голосования на выборах в окружные советы это лишь подтверждают. Мизансцена выстроена таким образом, что накопившееся раздражение «офисного планктона» выплескивается в самых деструктивных формах, которые исключают позитив итогового результата. И которые в глазах мировой общественности, наблюдающей за действиями американской стороны в этом конфликте, формируют у нее понимание не только беспредельной конъюнктурности Вашингтона, но и полной политической импотенции тех, кто делает ставку не на первую, а на вторую часть формулы «одна страна — две системы». Они-то, наивные, рассчитывали, что это концептуально-конституционное противоречие будет разрешено в интересах «двух систем», то есть Гонконга как Троянского коня против КНР. А оно разрешается иначе — в рамках будущей консолидации Пекином «одной страны». И при этом намного раньше отведенного для этого соответствующими китайско-британскими договоренностями рубежа 2048 года.

Именно поэтому подписание Трампом указанных законопроектов, направленных против КНР — это констатация не победы, а поражения. И на его фоне — хорошей мины при плохой игре. Ибо победа достигается не «в лоб», а в обход. Планы качественного переформатирования китайско-американских отношений канули в Лету. И задача элит США, действующих в режиме самосохранения, теперь состоит в том, чтобы соблюсти и оправдать количественные показатели, убедив мировую и, самое главное, американскую общественность в том, что «все идет путем». А на самом деле каждый шаг по пути дальнейшего закручивания спирали кризиса в Гонконге приближает его окончательное подчинение суверенитету КНР. И возможностей воспрепятствовать этому у Вашингтона и, в целом, Запада не остается.