100 лет национал-большевизму: Никиш и Ленин

Идеолог немецкого национал-большевизма Эрнст Никиш изначально стоял на левых позициях. В юности испытав большое впечатление от чтения трудов Карла Маркса, в 1917 году он вступает в Социал-демократическую партию Германии, поскольку «ещё пребывал во власти заблуждения, что социал-демократия — это революционная партия». Молодой политик принимает активное участие в формировании системы советов в ходе Ноябрьской революции и в 1919 году избирается президентом Центрального совета рабочих, крестьянских и солдатских советов Баварии.

3 апреля в Мюнхене местные левые радикалы во главе с поэтом-авангардистом Эрнстом Толлером совершают головокружительный шаг — провозглашают Баварскую советскую республику и обращаются с просьбой о поддержке к Владимиру Ленину. Оцените дух эпохи: в том же 1919 году захватит Триест и позднее провозгласит там независимую республику Фиуме другой поэт-авангардист, итальянский националист Габриэле д'Аннунцио.

Казалось бы, русская революция дает всходы в самом сердце старой Европы. Вот она — реализация замысла Маркса и чаяний большевиков! Ленин поприветствовал от всей души баварских товарищей и дал им практические советы в своем духе, вроде немедленного уплотнения буржуазии в Мюнхене для вселения рабочих в ее кварталы и обложения её максимальными налогами. При этом на тот момент Ильич мало чем мог помочь красной Баварии. Никиш же, находившийся в гуще событий, счел эту затею авантюрой и безуспешно пытался примирить сбежавшее из Мюнхена правительство с новыми властями. Относительно письма из Москвы он отмечал, что «скепсис русского правительства недвусмысленно проявлялся в тех выражениях, которые выбрал Ленин».

Просуществовав менее двух месяцев, в мае Баварская советская республика пала. А Никиш, несмотря на свою примирительную позицию, оказался в местной тюрьме. Там он провел два года, впрочем, в довольно комфортных условиях.

К середине 1920-х годов он становится весьма известным публицистом и политиком, а его взгляды эволюционируют в сторону немецкого (а точнее — прусского) национализма. В первую очередь из-за возмущения Версальской системой и огромными репарациями, наложенными странами-победителями на Германию. Дело кончилось исключением Никиша из рядов социал-демократов, и в 1926 году он начинает издавать журнал «Сопротивление», а затем создает и одноименную группу единомышленников, пропагандирующую национал-большевистские идеи.

Каковы особенности взгляда Никиша на Советскую Россию?

Во-первых, с точки зрения теории, для него Октябрьская революция означала конец западной цивилизации, изъеденной либерализмом и культом наживы.

При этом Никиш парадоксальным образом рассматривал 1917 год как преодоление идей 1789 года. Хотя, как известно, Великая Французская революция служила одним из главных источников вдохновения для советской власти в целом и Ленина в частности. Недаром увековечивание ее героев стало обязательной частью плана ленинской монументальной пропаганды. В Петрограде появилась улица Жан-Поля Марата, а в Москве — памятники ему, а также Максимилиану Робеспьеру и Жоржу Дантону.

Никиш же полагал, что:

Нужно отметить, что поворот на Восток (вопреки учению Маркса), провозглашенный Лениным незадолго до смерти, действительно имел успех. Утверждение коммунистических режимов в Китае и Вьетнаме после Второй Мировой войны — тому подтверждение. Очевиден и глубокий национальный крен в восточных версиях коммунизма, таких как маоизм или идеи чучхе. Исходя из этого исследователь немецкой политической мысли и эпохи Третьего рейха Олег Пленков даже делает следующий вывод:

Вряд ли кто-то из упомянутых титанов XX века знал о существовании не самого известного немецкого мыслителя, но дух дышит, где хочет, и доля истины в этом высказывании имеется.

Во-вторых, с точки зрения практики, Никиша привлекала четкая иерархическая структура партии большевиков и введение ими планового хозяйства, показавшего удивительные успехи во время первых пятилеток.

Учитывая, что он был апологетом прусского духа, который хотел соединить с социализмом, страсть к порядку и регулированию выглядит нисколько не удивительной. Так же, как и понимание необходимости аристократического (а не демократического) характера формирования партийной верхушки, сделавшего её в итоге удобным инструментом для преобразования государства и общества.

В 1932 году в рамках организованного при поддержке советского посольства «Общества по изучению русского планового хозяйства» Никиш предпринимает поездку в СССР с посещением Москвы, Ленинграда и Киева. И хотя отмечает тяжелый и бедный быт советских людей по сравнению с Германией, в его глазах это лишь оттеняет великую миссию русского рабочего как типа человека, «который призван завладеть миром». Он отмечает фактически военную организацию производства, когда трудовые армии в любой момент могут быть превращены в революционные войска. Особое впечатление у него вызвало посещение мавзолея и то почтение, которое оказывается лежащему в холодном электрическом свете трупу Ленина — «вершине нового мифа».

Всё это привело Никиша к чеканной формуле немецкого национал-большевизма:

Спасение же немецкой нации он однозначно видел в союзе с русскими, повторяя заветы глубоко уважаемого им Отто фон Бисмарка. Можно констатировать, что Никиш сделал немало для сближения СССР и Германии в 1920-е — начале 1930-х годов, в духе подписанного в 1922-м Рапалльского договора между двумя наиболее пострадавшими от Версальской системы государствами. Он был самым бескомпромиссным и последовательным выразителем данной позиции и в итоге, в том числе и его усилиями, в Берлине сформировалась своего рода прорусская партия, довольно влиятельная в определенных кругах. Например, среди военных: известный генерал Рейхсвера Ганс фон Сект неоднократно встречался и беседовал с Никишем.

И это дало свой результат: военное (тайное) сотрудничество, строительство при участии немецкого капитала и инженеров новых предприятий в СССР и другие взаимовыгодные проекты получили своё развитие. Всё в конечном итоге перечеркнул приход к власти нацистов, но ценность деятельности Никиша уже в том, что была обозначена альтернатива. Да и опасность нацизма он предсказал и описал еще до прихода Адольфа Гитлера к власти, пожалуй, наиболее убедительно из современников.