Бить или не бить – вот в чём вопрос

Гамлетовская дилемма встаёт уже не только перед полицией, но и перед обществом во всю шекспировскую ширь в связи с превращением московских оппозиционных митингов в городскую традицию. Во все времена разгон уличных протестов с применением силы вызывал бурю протестов и возгонку революционной активности масс. Перед властью встаёт гамлетовский вопрос: бить или не бить? «Достойно ль души терпеть удары и щелчки обидчицы судьбы, иль лучше встретить с оружьем море бед и положить конец волненьям?»

Ответ сложный и, как всегда, онтологический. Он упирается в учение о бытии, где личность уникальна, неповторима и священна, и бить её по чумазым мордасам полицейской дубинкой есть восстание против закона бытия. Так считают интеллигенты и полуинтеллигенты всех времён и народов, когда их право на бесчинство встречается с правом государства и общества на самозащиту.

В демократических США вопрос «бить иль не бить» не стоит. Там даже нет вопроса «стрелять иль не стрелять». Стрелять, и стрелять первым. Всякий полицейский, застреливший задерживаемого при опасном поведении, пройдёт через служебное расследование, но будет оправдан, ибо создавать прецедент наказания полицейского за силовое задержание — это рубить сук, на котором сидит государство.

Как не быть застреленным при задержании полицией — это проблема не полиции, а задерживаемого. Не веди себя резко и опасно — не будешь застрелен. Полиция — это государство, а государству надо подчиняться, а не драться с ним. Дерёшься — получи ответ по всей программе и обижайся на себя сам.

В Европе полиция тоже не особо рефлексирует по поводу силового разгона митингов — невзирая на пол и возраст разгоняемых. Там народ выдрессирован до полного понимания права полиции на силовое подавление буйствующих пейзан, буде им восхотеть побуйствовать. И только в России со времён Российской империи и по наше время полиция считает, что бунтующей интеллигенции нужно подставить вторую щёку и устыдиться усердного выполнения приказа.

В Китае с древних времён нападение на вооружённого представителя власти — это нападение на императора. За это наказание одно — мгновенная смерть на месте. Автор знаменитого бестселлера о боевых единоборствах Востока «Да дзе шу — искусство пресечения боя» Юрий Сенчуков описал этот феномен впервые достаточно подробно в начале девяностых. Да дзе шу — это не стиль боя, а куст надстилевых техник. Появилась эта манера драться именно при столкновениях народа с вооружённой властью.

Это ловкое умение выглядеть неуклюжим, когда тебя бьют те, кто имеет на это законное право. Умение так подставить локоть или колено, что бьющий сам на них напорется и травмируется, но никто не скажет, что ты напал на вооружённого представителя власти и тем самым напал на императора.

Силовой разгон на площади Тяньаньмень — это вполне в традиции Китая. Никому в Китае и в голову не придёт усомниться в праве государства так поступать. И то сейчас Китай демонстрирует чудеса терпимости, гоняя гонконгскую протестную массовку и избегая бития, которое, как известно, только и определяет сознание.

Если ты выходишь на ринг, то знаешь, что там тебя будут стараться бить так же, как и ты будешь стараться бить противника. Тебя могут там даже убить. Но это законно — либеральная интеллигенция не только не против бокса, но против запрета бокса. Никто не имеет права лишать её кровавого зрелища.

Но с какой стати она относится к боксу с полицией иначе? Вышел на улицу с намерением выйти за рамки — значит, вышел на ринг. Будь готов к пропущенным ударам.

Если ты подросток или женщина, вышедшие на незаконные маршруты протеста — то это вызов, который власть не может не принять. А ля гер ком, а ля гер. Война — это не только, когда ты, но и когда тебя. Ты встал на этот путь? Не обижайся, но это твой выбор.

В России пора привыкнуть, что силовой разгон топорщащихся масс — не только право, но и обязанность полиции. Оскорбление или пинок полицейского — это нападение на государство. И если вы пинаете полицейского или бросаете в него дамской сумочкой, то вы уже не лицо женского пола или детского сословия, а нарушитель, преступник, лицо без пола и возраста.

Огромное количество женщин и молодёжи убили в своё время огромное количество не только полицейских, но и целые государства. Недаром Ленин писал о том, что если в революцию включаются женщины и дети, то её успех становится неизбежен.

То, что бывает после такой революции, Ленин не писал, а если и писал, то отвлечённо. Террор, диктатура, гражданская война — это то, что наступает после того, как женщины и дети побеждают государство. Почему-то после этого никто не боится проливать кровь. И не обвиняет в этом победителей.

В КВН конца 90-х прошла ставшая классикой шутка, пародия на стихотворение Сергея Михалкова: «Бежит ОМОН, бежит спецназ, стреляет на ходу. Ох, как же не хватало вас в 17-м году!». Хотите повторения 17-го года? Тогда все дружно травим ОМОН и спецназ, но попрощайтесь с размеренной мирной жизнью, и добро пожаловать в ад.

Нет такого желания? Тогда и нет дилеммы для полиции «Бить или не бить». «Извините, сударь и сударыня, не соблаговолите ли вы перестать сносить ограждения и проследовать за нами в полицейский участок для составления протокола об административном правонарушении?»

Странно? Но именно такого абсурда требуют наши интеллигенты при поддержке СМИ тех стран, где такое поведение пресекается самым жестоким образом. Право на насилие они приписывают исключительно себе. Права на ответное насилие у государства они требуют отнять. При этом они отсылают нас к догмам гуманизма.

Цитата. Олег Гудков, 21 февраля, 2014 года:

«Лос-Анджелесский бунт 1992 года: введены 9 тыс. полицейских, 10 тыс. военнослужащих национальной гвардии, 3300 служащих армии и морской пехоты США, 1000 сотрудников ФБР, бронетехника, боевые и полицейские вертолёты. Был открыт огонь на поражение, более 11 тыс. человек подверглись аресту. Бунт был подавлен в считанные часы.

Около 500 человек из числа задержанных до сих пор отбывают наказание в тюрьмах — они получили от 25 лет до пожизненного заключения. Акции «Один день — одно имя» не проводились. Претензий от ООН и мирового сообщества не было. Чиновники, виновные в применении силы против мирных демонстрантов, санкциям подвержены не были. О не забывших и не простивших ничего не известно».

Инстинкт самосохранения подсказывает, что игра в демократию во время бунта — это путь в небытие. Без обуздания беснующейся стихии у народа наступает катастрофа. Как бы ни была трудна и несправедлива жизнь, но при наступлении насилия и хаоса она становится ещё более трудной и несправедливой. И если в Москве или других городах есть горячие сторонники права на борьбу с полицией, у них не должно оставаться никаких иллюзий относительно собственной дальнейшей судьбы.

«Успех всякого майдана ведёт к распаду всякой Украины», — вот что должно быть начертано на знамёнах ОМОНа при встречах с «онижедетьми». А в руках каждого омоновца должен быть большой отцовский ремень. «Кто обходится без розги, тот губит ребёнка», — писал Марк Твен в рассказе о Томе Сойере, большом любителе молодёжного протеста. Когда каждый читал эту книгу подростком, то целиком находился на стороне Тома. И лишь дожив до возраста тёти Полли, понимаешь, насколько она была права.