Супергерой в соседнем квартале. Версия Алана Мура

Не пытайтесь найти имя человека, сочинившего эту историю, на обложке или в выходных данных «Мираклмена». Его там нет. Ни в русском переводе, ни в оригинальном британском издании. Только два слова: Оригинальный Автор. Но поскольку мы не связаны с компанией Marvel договорными обязательствами и не обязаны хранить этот секрет Полишинеля, рискнем раскрыть тайну личности загадочного супергероя: сценарий 1−16 выпусков «Мираклмена» написал Алан Мур, автор «Хранителей» и «V — значит Vендетта», «Из Ада» и «Лиги выдающихся джентльменов», самая яркая, самая беспокойная и самая неуживчивая звезда «британской волны» комикс-индустрии 1980-х.

Надо сказать, судьба Мираклмена с самого начала складывалась через пень-колоду: полосы везения в его биографии аккуратно чередовались с полосами неудач. Впервые этот персонаж появился в США в 1939-м. Поначалу он стал известен читателям как Капитан Гром, но в том же году из-за проблем с правами был переименован в Капитана Марвела. Успех первых выпусков вызвал негодование конкурентов: издатели Detective Comics не без оснований сочли, что новый герой до степени смешения похож на их топового Супермена — и начали судебную тяжбу, растянувшуюся на десять лет с лишним. К 1952 году суд наконец принял решение в пользу DC, и серия, потерявшая к тому времени былую популярность, была закрыта. Но только в США: изобретательные британцы, выпускавшие черно-белый репринт американского комикса, оперативно переименовали главного героя в Марвелмена, наняли английского сценариста Мика Энгло и продолжали печать под новым названием до самого 1963 года.

Следующая попытка возродить серию пришлась на 1982-й, однако вскоре все снова пошло наперекосяк. За сценарий взялся молодой, малоизвестный, но подающий большие надежды Алан Мур — казалось бы, удача наконец улыбнулась Марвелмену во все 32 зуба. Герой начал завоевывать читательские сердца, реанимированная франшиза — набирать популярность… Но на полдороги Мур вдрызг разругался с издателями, снял свое имя с обложки, а его персонажу пришлось брать новый псевдоним — Мираклмен, отныне и навсегда.

Как ни странно, вся эта долгая и мутная предыстория — с доказанным плагиатом, судами и взаимными обвинениями — имеет прямое отношение к сюжету графического романа. По версии Алана Мура, Майкл Моран, сын погибшего пилота ВВС Великобритании, героя Второй мировой войны, получил свои сверхспособности именно в 1952-м. А утратил — в 1963-м, когда угодил в эпицентр ядерного взрыва и потерял память. Долгие девятнадцать лет Моран жил обычной человеческой жизнью: постарел, растолстел, обзавелся домом, женой, нашел работу внештатным репортером в газете… Между тем, чтобы превратиться в сверхчеловека, не уступающего Супермену из комиксов, ему всего-то надо было произнести одно дурацкое словечко: «Кимота!» — «Atomic», вывернутое наизнанку.

Мираклмен на девятнадцать лет моложе Майкла Морана. Он красив, умен, хиразматичен. Он совершенен — как молодой античный бог. И так же, как античный бог, абсолютно неуместен в реальном мире начала 1980-х, с Маргарет Тэтчер и Рональдом Рейганом, Фолклендской войной и гонкой вооружений, безработицей и забастовками. Алан Мур безжалостно выпихнул супергероя из прекрасной грезы комиксистов Золотого века прямиком в наш мир, из рая, где нет смерти, а любая схватка больше похожа на детскую игру, туда, где женщины рожают в муках, друзья лгут и предают, зло остается безнаказанным, а вырвавшиеся на свободу чудовища громоздят посреди Лондона верещагинские пирамиды из черепов, чтобы скоротать время.

Но и Мираклмен уже не человек: он не только способен летать, пускать лазерные лучи из глаз и швырять в оппонентов легковые машины, но и острее чувствует, быстрее мыслит, воспринимает мир совсем иначе, чем простые смертные. Он отличается от хомо сапиенса сильнее, чем уэллсовский марсианин, к нему неприменимы привычные моральные ограничения и нравственные императивы. Он уберменш, «танцующая звезда» Фридриха Ницше, рожденная из внутреннего хаоса, — кстати, в одном из эпизодов Мур сознательно использует именно эту визуальную метафору. Столкновение идеального существа и реального мира порождает множество сложных, новаторских для жанра конфликтов, а свидетелями и невольными участниками событий становятся обычные наши современники, живущие не в вымышленном Метрополисе или Готтеме, а здесь и сейчас, в соседнем квартале, соседнем дворе.

Возможность «разрушить четвертую стену» — один из главных соблазнов, которыми манит нас искусство, будь то литература, кино, живопись, телевидение, радио или компьютерные игры. В первую очередь, конечно, театр, родившийся из мистерии, коллективного ритуального акта, не знающего «четвертой стены» в принципе. Вернуться к этим корням, стереть грань между зрителями и актерами, между героями пьесы и случайными прохожими — то, над чем бьются драматурги как минимум с конца двадцатых годов прошлого века. В 1982-м Алан Мур проделал примерно то же на страницах «Мираклмена» с присущим ему артистизмом и азартом. Оригинальный Автор начисто снес стену, отделяющую наивных и смешных персонажей комиксов Золотого века от читателей, выпустил сверхгероев на реальные улицы реальных городов, заставил вдохнуть вонь выхлопных газов и запах горящей плоти.

Столкновение (или синтез) идеального и реального — одна из сквозных тем в творчестве Мура. Примерно тот же трюк он проделал в «Хранителях», вот только герои этого графического романа более человечны — за исключением всеведущего, всемогущего и бессильного Доктора Манхэттена. Однако именно «Мираклмен» стал первым опытом Алана Мура — и опытом вполне успешным. Здесь все на виду, прием обнажен по максимуму: мы можем наблюдать в реальном времени, как из простодушных детских комиксов пятидесятых-шестидесятых, переосмысленных повзрослевшим, начитанным, набравшимся опыта автором, вырастает новая философия, новый тип повествования, новое искусство.

То самое, которому в скором будущем предстояло покорить весь мир.

Но это уже совсем другая история, и расскажем мы ее как-нибудь в другой раз.