Национальная идея России

Начну с того, что, по моему мнению, национальная идея [1] не может быть выражена длинной размытой формулировкой, ведь слова — руководство к действию. Формула национальной идеи — камертон, задающий общественные ориентиры, обращённые как в прошлое, так и в будущее. И ещё: верно вербализованная национальная идея даст нам необходимую энергию для совместного делания.

Очень желательно, чтобы она не была бы вызовом остальному миру. Следует учитывать негативный опыт нацистов и проигравших в США неолибералов, декларировавших устами Обамы идею своей национальной исключительности. Хорошо бы собственному обществу и соседям по планете предложить такое, что не будет вызывать ни внутреннего раскола, ни тревожности у тех самых соседей.

Прослеживая дискуссии на данную тему, я пришла к выводу, что целесообразнее использовать принцип «бритвы Оккама», а не «окна Овертона». И я хочу внести свой вклад в обсуждение.

«А зачем нам такой мир, в котором нет России?» — сказал В. В. Путин.

Такое наше предупреждение миру в условиях всеобщей турбулентности. Оно услышано. Внешние наши контрагенты так или иначе признают, что всё труднее объезжать нас на «кривых козах» и что обозначенная нами «красная черта» ими увидена.

Однако для уверенного шествия по историческому пути «маловато будет». Перед обществом и властью стоит задача сохранения и развития русской цивилизации. Что бы там ни говорили богемные скептики, с Арнольдом Тойнби спорить трудно, а он внёс Россию в свой список мировых цивилизаций. Она состоялась в культуре полиэтнического и поликонфессионального общества в государстве благодаря всем народам, её населявшим. Однако нелепо оспаривать тот факт, что локомотивом шествия по этому пути был и остаётся русский суперэтнос.

Вопреки представлениям о «хитром» национализме менее многочисленных и вовсе малых народов, мои поездки по национальным регионам России свидетельствуют об обратном: нерусские этносы озабочены здоровьем русского не менее, чем собственным.

Итак, нам необходим внутренний консенсус при всём многообразии мнений, ведь все цивилизации развалили себя сами. Следовательно, необходимо идти по пути укрепления государственного суверенитета, несмотря на санкции, русофобию и прочие вызовы.

Очевидно, что для изоляционистского варианта ресурса у нас недостаточно. Россия не Китай, так или иначе способный замкнуться в Поднебесной, предложив остальным покамест не очень понятное «сообщество единой судьбы» [2].

Я была хорошо знакома с Вадимом Цымбурским, который издал в 1994-м замечательное эссе «Остров Россия» с вариантом национальной идеи в виде мягкого изоляционизма. С точки зрения автора данной концепции, сопредельные страны (лимитрофы [3]) представлены как некие «протоки», отделяющие Россию от других центров силы.

Если они нейтральны, то и слава Богу. А как создать условия для того, чтобы они не потянулись вслед за Украиной, которая, по сути, при помощи внешних субъектов делает всё возможное, чтобы стереть русский цивилизационный код и стать русским антимиром?

Тогда кого же и как нам склонять к союзничеству и кого оставить в союзниках? Как только данный вопрос будет поставлен публично или непублично, начнётся разноголосица, лоббистские хитрости, и пар может уйти в свисток.

Давно, в конце 1980-х, я обсуждала с создателями математических моделей развития, какой модели может соответствовать Россия. Так, sine ira et studio. Больше всего мне понравилась модель «ось», что соответствовало моим представлениям об истории, географии и светлом будущем. Дело в том, что ось практически невозможно сломать, поскольку для этого необходимо чётко синхронизировать три действия: нажать с двух концов и ударить в середину снизу или сверху. А так, нажимаешь справа — уходит влево, и наоборот. «Середина» наша снизу приходится на Иран, а сверху — на Канаду.

Посему предлагаю такую формулу национальной идеи: «Россия — ось мира». Для нас «мир» — это и «не война», и человечество. В переводе на иностранные языки первое значение, разумеется, предпочтительнее. Во-первых, нам точно нужен мир, а не война, и не важно, почему. Здесь нет нужды оправдываться, униженно уговаривать «партнёров», что мы такие белые и пушистые. Может, мы — и чёрные, и лохматые, но прагматичные: нам, в отличие от США, на войне не нажиться, а разориться.

Во-вторых, формула «ось мира» избавляет от необходимости вязнуть в бесплодных дискуссиях и в поисках ответов на вопрос: Россия — Европа, Азия, Евразия или Азиопа? Поэт прав: «Нам внятно всё…» [4]. И вообще, мне как азиатке неприятен этот снисходительный антропологизм с построением «на Европу» [5]. Почему нам внятно всё? Выработалось с веками по необходимости. Как сказал герой «Тихого Дона» Григорий Мелехов: «Жизня такая».

А оппоненты нам скажут: а-а-а, хитренькие, всё ещё лелеете мечту об империи, «тюрьме народов» и пр.?! Мы же в ответ опять-таки не станем оправдываться, а смиренно скажем: кто из вас без греха, пусть рискнёт запустить в нас камень в нашем с вами общем стеклянном доме. Только вы свои империи, то бишь колониальные державы с демократией исключительно для себя, дорогих и любимых, строили в принципиально иных исторических, геополитических и демографических обстоятельствах. Возьмём нашего бывшего спарринг-партнёра по «Большой игре» — Британию. Она страдала на своих островах от тесноты и от избытка населения, а мы — от хронического недостатка.

Снимаем шляпу перед британским искусством мореплавания. Именно оно позволило Британии перехватить инициативу у испанцев и «править морями» и заморскими территориями. Нам же, сирым и убогим, осваивая территории сопредельные, пришлось для приумножения своего могущества смириться с необходимостью идти навстречу пожеланиям населявших их этносов и их элит. То есть интегрировать, открывать пути к социальным лифтам, развивать, нередко даже — в ущерб «метрополии». Признаём, был у нас опыт с депортациями, но он оказался столь неудачным, что нам и вспоминать о том противно. Лечим те раны у пострадавших народов, а до конца ещё не вылечили.

Британцы организовывали искусственный голод в сопредельной им Ирландии, в чём призывал покаяться Г. К. Честертон. Однако сколько бы нам ни вменяли «голодомор» на Украине, признайте по «чеснаку», голод у нас когда и был, так — везде. В метрополии пухли не меньше, чем на окраинах, которые кое-кто пытается выставить как наши колонии.

Может, кто из нас и лелеял мечты о несении «бремени белого человека», но воплотить их в реальность у нас возможности не было. И не будет, по определению. Потому и выработалась у нас под категорическим императивом такая ментальность, рядом с которой результаты ваших, западные партнёры, нынешних потуг с мульти-культи выглядят нелепой химерой. А про «голодомор» [6] кричат на Украине последователи идеолога украинского национализма Д. И. Донцова, который о национальной идее высказывался во вполне нацистском духе:

«Те моральные идеи хороши, которые идут впрок в конкурентной борьбе за существование … доброе поведение это такое, которое идёт впрок роду, злое — во вред ему. Эта идея непримирима, бескомпромиссна, груба, фанатична, аморальна. Она руководствуется только тем, что в интересах вида (англ. species). Этими признаками отличается каждая большая национальная идея, и это, а не что другое, даёт ей такую взрывную силу в истории».

Ну-ну. Он или провокатор, или идеалист наизнанку, а «мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле», люди скромные и предпочитаем предлагать взаимоприемлемое сотрудничество в избранном нами цивилизационном формате. В вашем постмодернистском мире всё превращено в товар. И терроризм тоже. Так мы за не самую высокую цену предлагаем безопасность, которая, чем дальше, тем больше, переходит в категорию дефицита.

Так что сами мы — ось, способная выдержать всё и всех, кто готов совместно с нами её укреплять.

Примечания:

[1] Национальная идея в философии — систематизированное обобщение национального самосознания. Национальная идея определяет смысл существования того или иного народа, этноса, нации. Она может выражаться посредством художественных произведений или различных философских текстов.

[2] Сообщество единой судьбы человечества — концепция, предложенная Си Цзиньпином в ноябре 2012 года на XVIII Всекитайском съезде КПК.

[3] От лат. limitrophus «пограничный», — термин, означающий совокупность государств, образовывавшихся после 1917 года на территории, входившей в состав Российской империи, а затем, в начале 1990-х годов, — в состав СССР.

[4] Мы любим все — и жар холодных числ,

И дар божественных видений,

Нам внятно всё — и острый галльский смысл,

И сумрачный германский гений… (Скифы. А. А. Блок).

[5] Которая ни на евро не дороже и не дешевле Азии.

[6] «Голодомор» — название голода на территории УССР (в границах 1933 года), используемое для интерпретации трагических событий во внутренней и внешней политике различными странами, политическими структурами и организациями. Ранее — в заявлениях и акциях антисоветской, сейчас — русофобской направленности.