Дядя Гиляй — от странствующего босяка до короля репортеров

Кто в Москве конца ХIХ — начала ХХ века не знал знаменитого дядю Гиляя. Хранителя истории быта Москвы Владимира Гиляровского — легендарного репортера, журналиста, писателя, поэта — называли знатоком московских трущоб и злачных мест, театров и трактиров, свидетелем жизни нищеты и знатных вельмож.

О жизни в Москве и в российской глубинке на рубеже XIX — XX веков он писал с такими сочными подробностями, которые у одних вызывали восхищение подлинностью и фотографической точностью, а у других приступы тошноты от неприглядной действительности, которую описывал автор. Были и те, кто обвинял мастера в том, что он выносит на всеобщее обозрение язвы общества. А он всего лишь любил свою страну, Москву, любил людей, которые ее населяли, и любил время, в которое жил. Между тем сам Владимир Гиляровский не был москвичом, он приехал впервые в этот город уже в 18-летнем возрасте.

Современники отзывались о Владимире Гиляровском как о человеке неукротимой энергии, деятельном, очень обаятельном и общительном. С ним дружил писатель Антон Чехов, который часто брал сюжеты для своих рассказов из повествований Гиляровского. Так, например, однажды тот рассказал о сбежавшей в Тамбове от хозяев собаке, которая попала в цирк. Так родилась чеховская «Каштанка».

Об общительности и дружелюбии Гиляровского говорило то, что в его восьмикомнатной квартире в Столешниковом переулке почти не переводились гости. Были дружны с ним Лев Толстой, Александр Куприн, Иван Бунин. Захаживали в гости к писателю Владимир Маяковский, Сергей Есенин, Василий Качалов, Леонид Собинов, Федор Шаляпин. Богатырская фигура писателя привлекала художников: с него писал одного из запорожцев для картины «Запорожские казаки пишут письмо турецкому султану» Илья Репин и лепил фигуру Тараса Бульбы для барельефа к памятнику Гоголю Николай Андреев.

О детстве и бродяжной жизни

Владимир Гиляровский — уроженец Вологодской губернии. Датой его рождения в метрической книге церкви села Сяма значится 26 ноября 1855 года. В одной из анкет в графе «Кто были Ваши родители» Гиляровский написал: «Добрые русские люди».

Про отца Гиляровского известно, что он был чиновником в губернском правлении. Мать умерла, когда будущему писателю было всего восемь лет. Своей внешностью Владимир Гиляровский был обязан скорее всего деду по материнской линии — казаку Петро Усатому, который в любую погоду носил черкесскую папаху и свитку.

В детстве воспитанием мальчика большей частью занимался дядька Китаев, который учил его верховой езде, плаванию, стрельбе, охоте на медведя с рогатиной.

Литературные задатки в Гиляровском проявились еще во время обучения в гимназии. Первые пробы пера были стихотворными. Его вирши на злобу дня о школьных проказах одноклассников и учителях сразу полюбились гимназистам.

Не отличавшегося особыми успехами в учебе маленького Гиляровского уже после первого года обучения оставили на второй год. А спустя несколько лет, провалив выпускной экзамен и не окончив гимназии, он бежал из дома без денег и паспорта.

Подросток начинает познавать жизнь, устроившись в артель бурлаков. Потом были работа крючником, истопником, работником на белильном заводе и на рыбных промыслах, погонщиком табунов и даже наездником в цирке.

«Моя первая ночь на Волге. Устал, а не спалось. Измучился — а душа ликовала — и ни клочка раскаяния, что я бросил дом, гимназию, семью, сонную жизнь и ушел в бурлаки. Я даже благодарил Чернышевского, который и сунул меня на Волгу своим романом «Что делать», — написал он позже в книге, в которой рассказал о «своей бродяжной жизни».

За годы скитаний Гиляровский успел также послужить вольноопределяющимся в Нежинском полку и поступить в юнкерское училище в Москве, из которого его почти сразу же отчислили за нарушение дисциплины.

В 1875 году 20-летний Гиляровский поступил на службу в театр, с увлечением занимался актерским ремеслом, однако спустя два года отправился добровольцем на Кавказ, где шла русско-турецкая война. Физически крепкого молодого человека взяли служить в разведку. Одной из наград, полученной за доблестную службу, стал Георгиевский крест IV степени, которым Гиляровский очень гордился.

Повесть «Мои скитания», в которой Гиляровский рассказал о своих современниках: «трущобных людях», солдатах, людях театра, москвичах и провинциалах, увидела свет в 1928 году. По признанию самого автора, она была самой любимой из написанных им книг.

Король репортажей

Что послужило тому, что Владимир Гиляровский пришел в журналистику, доподлинно неизвестно, однако в 1881 году стали выходить его первые репортерские заметки в «Русской газете». Позже 26-летний молодой журналист стал писать для «Московского листка». Сначала в нем печатались театральные анекдоты Гиляровского, которые он подписывал псевдонимом «Театральная крыса», потом появились его стихи и первые репортажи из Коломны и других пригородов Москвы, подписанные псевдонимами «Проезжий корнет» и «Свой человек».

«Трудный был этот год, год моей первой ученической работы. На мне лежала обязанность вести хронику происшествий, — должен знать всё, что случилось в городе и окрестностях, и не прозевать ни одного убийства, ни одного большого пожара или крушения поезда», — рассказывал потом Гиляровский.

Позже он сотрудничал с такими изданиями, как «Русские ведомости», «Русское слово», «Муравей», «Оса», «Петербургский листок», «Россия», «Будильник», «Современные известия», а после Октябрьской революции 1917 года Гиляровский стал автором газет «Известия» и «Вечерняя Москва», журнала «Огонек».

"Я много лет изучал трущобы и часто посещал Хитров рынок, завел там знакомства, меня не стеснялись и звали «газетчиком», — писал о своей работе Гиляровский.

Легенда гласит, что всенародное признание он заслужил после печально известных событий — давки на Ходынском поле во время коронации Николая II в 1896 году. Репортаж о трагедии, в которой погибли около 1400 человек, и еще несколько тысяч пострадали, был написан с риском для жизни, но именно из рассказа Гиляровского жители России узнали всю правду о ней. Как свидетельствовал автор, получить обещанный царский подарок в честь коронации пришли около 500 тысяч человек.

«Вдруг загудело. Сначала вдали, потом кругом меня. Сразу как-то… Визг, вопли, стоны. И все, кто мирно лежал и сидел на земле, испуганно вскочили на ноги и рванулись к противоположному краю рва, где над обрывом белели будки, крыши которых я только и видел за мельтешащимися головами. Я не бросился за народом, упирался и шёл прочь от будок, к стороне скачек, навстречу безумной толпе, хлынувшей за сорвавшимися с мест в стремлении за кружками. Толкотня, давка, вой. Почти невозможно было держаться против толпы. А там впереди, около будок, по ту сторону рва, вой ужаса: к глиняной вертикальной стене обрыва, выше роста человека, прижали тех, кто первый устремился к будкам. Прижали, а толпа сзади всё плотнее и плотнее набивала ров, который образовал сплошную, спрессованную массу воющих людей», — так описал давку Гиляровский.

Работу репортера Гиляровский любил. Он умел не только первым добыть информацию о каком-нибудь событии или происшествии, увеличивая тиражи сотрудничавших с ним газет. От собратьев-журналистов его отличала любовь к расследованиям. В этом ему помогали дух авантюризма и опыт театрального актера. Меняя внешность с помощью грима и одежды, говоря на языке простолюдинов, он мог превратиться в оборванца, слиться с толпой таких же обитателей трущоб и добыть важные подробности, проливающие свет на происшествие.

«С гордостью почти полвека носил я звание репортера … Я бесконечно любил это дело и отдавался ему весь, часто не без риска.

И никогда ни одно мое сообщение не было опровергнуто. Все было строгой проверенной чистой правдой», — писал Гиляровский.

Такую правду писать нельзя

Первая книга, в которой Гиляровский описал жизнь обитателей московского дна, не увидела свет. Написанный по совету Глеба Успенского и Антона Чехова сборник очерков и рассказов «Трущобные люди» был изъят в типографии по указу цензурного комитета. Книга, в издание которой автор вложил все свои деньги, была запрещена, а уже отпечатанные листы ее сожжены в Сущевской полицейской части.

«Сплошной мрак, ни одного проблеска, никакого оправдания, только обвинение существующего порядка. Такую правду писать нельзя», — было написано в рецензии цензоров.

«Я просто беру людей, события, картины, как их помню, и подаю их в полной неприкосновенности, без всяких соусов и гарниров», — объяснял свою позицию Гиляровский.

Энциклопедия московской жизни

В 1926 году увидела свет книга «Москва и москвичи», которую Владимир Гиляровский писал на протяжении 14 лет. Сборник рассказов о подробностях московской жизни на рубеже двух веков имел еще второе название «Очерки старомосковского быта», а литературоведы и историки назвали книгу энциклопедией русской жизни. Труд писателя и в самом деле имел право на такое название.

Изученная во время работы репортером до мельчайших подробностей московская жизнь вылилась на страницы произведения картинами из жизни босяков и нищих, обитателей притонов и домов знати. Здесь не было писательской выдумки, здесь была правда жизни. В Гиляровском «совершенно отсутствует элемент предательства, столь присущий господам газетчикам», писал о нем Антон Чехов, называя его также человеком «чистым сердцем».

«Грядущее проходит предо мною… И минувшее проходит предо мной. Уже теперь во многом оно непонятно для молодежи, а скоро исчезнет совсем. И чтобы знали жители новой столицы, каких трудов стоило их отцам выстроить новую жизнь на месте старой, они должны узнать, какова была старая Москва, как и какие люди бытовали в ней. И вот «на старости я сызнова живу» двумя жизнями: «старой» и «новой». Старая — фон новой, который должен отразить величие второй. И моя работа делает меня молодым и счастливым — меня, прожившего и живущего на грани двух столетий, на переломе двух миров», — обозначил автор «Москвы и москвичей» смысл многолетней работы над своей книгой.

Честность репортажей Владимира Гиляровского, любовь к Москве и жителям столицы вызвали ответное уважение и любовь москвичей. В городе его стали называть дядя Гиляй. Это было его прозвище еще с гимназических времен. Он был своим не только для творческой элиты столицы, но и для обитателей знаменитой Хитровки — приюта нищих, босяков, отщепенцев, многих из которых он вызволял из полицейских участков, одалживал деньгами, спасал во время пожаров и драк.

Многие из товарищей-литераторов, как сам рассказывал дядя Гиляй, просили его сводить их на Хитров рынок, чтобы посмотреть на трущобы, но, по словам писателя, сделав несколько шагов по ступеням в темный подземный коридор, никто из них не решался войти ни в одни из трактиров и постоялых дворов. Однажды, когда Станиславский с Немировичем-Данченко задумали ставить «На дне», они попросили Гиляровского показать им то самое дно. Экскурсия в трактир «Каторга» едва не закончилась для них печально, если бы не Гиляровский, осадивший двух воров своими пудовыми кулаками.

«Скорее я воображу себе Москву без царя-колокола и без царя-пушки, чем без тебя. Ты — пуп Москвы!» — писал Гиляровскому Александр Куприн.

Энергия познания

Неуемная жизненная энергия заставляла Гиляровского ехать то в Албанию, где он разоблачил короля Милана I, который подстроил покушение на самого себя, то на Балканы, после чего им была написана книга «Шипка прежде и теперь». На Украине он разыскивал материал для книги «На родине Гоголя», с Дона слал в газеты материал о разразившейся там холере. О разнообразии увлечений писателя говорят также такие факты, как его участие в восхождении на Эльбрус и полете на воздушном шаре, а также участие вместе с Антоном Чеховым в основании в 1882 году «Русского гимнастического общества».

Историки утверждают, что у Гиляя была даже большая золотая медаль, полученная на Олимпийских играх. Рассказывают, что он обладал недюжинной силой, мог запросто согнуть кочергу и серебряную монету. Писатель любил демонстрировать свои физические возможности, шутя останавливая пролетки извозчиков, цепляясь одной рукой за фонарный столб, а другой за пролетку.

Редактор Дорошевич рассказывал, что при знакомстве с Гиляровским тот поднял его вместе с креслом в воздух и опустил со словами: «Не бойся, сейчас тебя поставлю! Будем знакомы, я Гиляровский». Своим богатырским здоровьем Гиляровский славился до 70 лет. Однако в 1926 году прославленный репортер изрядно подорвал его, готовя репортаж о заключенной в трубу реке Неглинке.

Проведя под землей несколько часов, он сильно простудился. Последствия были печальны — он стал плохо слышать, стремительно терять зрение и в итоге потерял один глаз. Но и тут его могучая сила духа не позволяла ему сдаваться, он все так же работал, писал, закончив уже будучи больным книги «Записки москвича», «Друзья и встречи», «Люди театра», которая вышла уже после смерти писателя.

«Когда мне станет еще хуже, я соберу всех друзей, налью шампанского, скажу каждому по экспромту и с поднятым искристым бокалом весело, радостно сойду на нет. Довольно было пожито!» — шутил писатель.

Дяди Гиляя не стало 1 октября 1935 года. Похоронили его на Новодевичьем кладбище. В 1966 году именем Владимира Гиляровского была названа бывшая 2-я Мещанская улица в Москве.