До нас, с нами, после нас: вечный человек в литературе для детей и о детях

Николай Корнейчуков родился в Петербурге 19 (31) марта 1882 года. Почти сразу после этого его отец покинул семью. Мать будущего известнейшего писателя — крестьянка Полтавской губернии — переехала с двумя детьми «на житье в Одессу».

Известно, что формально брак Екатерины Осиповны Корнейчуковой и Эммануила Соломоновича Левенсона не был зарегистрирован. Екатерина Осиповна была прислугой в семье Левенсонов. Дети — старшая Мария и Николай — считались незаконнорожденными.

«Отца у обоих детей по документам не было. Отчество «Васильевич» младенец Николай, видимо, получил по имени совершившего крещение батюшки», — отмечает Ирина Лукьянова в книге «Чуковский».

В других документах дореволюционного периода отчество Николая указывалось по-разному — «Васильевич», «Мануилович», «Эммануилович», «Емельянович».

Позже, признавая, что у него «никогда не было такой роскоши, как отец или хотя бы дед», писатель решит взять литературный псевдоним. Так Николай Корнейчуков превратился в Корнея Ивановича Чуковского. И именно под этим именем его знают как поэта, публициста, переводчика, литературоведа, журналиста, детского писателя, литературного критика.

Путь в литературу

«Конечно, мне не слишком-то нравится, что меня именуют одним из старейших писателей. Но ничего не поделаешь: я пишу и печатаюсь шестьдесят три года. Помню Куприна молодым человеком, еще до того, как он написал «Поединок», и юного Блока в студенческой нарядной тужурке. И мне самому удивительно, что я все еще не бросаю пера. Но не могу и представить себе, как бы я прожил хоть несколько дней без него», — написал Корней Чуковский в 1964 году.

С 1901 года Чуковский печатался в «Одесских новостях». В 1903 году газета послала его корреспондентом в Лондон. «Корреспондентом я оказался из рук вон плохим: вместо того, чтобы посещать заседания парламента и слушать там речи о высокой политике, я целые дни проводил в библиотеке Британского музея, читал Карлейля, Маколея, Хэззлита, Де-Квинси, Мэтью Арнольда. Очень увлекался Робертом Броунингом и Суинбергом», — самокритично отмечает Чуковский, добавляя при этом, что английский язык он «изучал самоучкой».

Вскоре газета перестала печатать его письма из Лондона. Но талант его не остался незамеченным. Корнея Чуковского в свой журнал «Весы» пригласил Валерий Брюсов.

При чтении автобиографии Чуковского становится очевидным, что у автора очень развита самокритика: «И все же я испытывал в те времена острое недовольство собой и своей литературной работой». Работу в «мелкой прессе», на которую он потратил больше года, он называл худшей полосой его писательской жизни, объясняя это острым желанием взяться за какой-либо масштабный проект: «Мне хотелось отдать свои силы одной сосредоточенной многолетней работе». Владимир Короленко, с которым он был дружен, посоветовал ему «не растрачивать себя по мелочам, а засесть за большой основательный труд о Некрасове».

Некрасов — любимый поэт Корея Чуковского, и поэтому он с особым настроем начал борьбу «за освобождение поэта от самоуправной цензуры». Его целью было — установить канонический некрасовский текст. В результате титанического труда было собрано «изрядное количество некрасовских рукописей». Важные и редкие материалы Чуковскому подарил академик Кони, обладавший огромным фондом некрасовских рукописей.

Работая, Чуковский обнаружил «позорную вещь»: «Оказалось, что через 40 лет после смерти поэта его стихи все еще продолжают печататься в исковерканном виде. Никаких комментариев к ним не было, и даже даты были сильно перепутаны».

Можно смело утверждать, что тема творчества и жизни Николая Некрасова была одной из основных у Чуковского. Полное собрание стихотворений Некрасова (1926 год) Чуковский назвал главным трудом своей жизни: «Научно прокомментированное, исцеленное от ран и увечий, нанесенных им царской цензурой». Были и другие труды, посвященные Некрасову. Это и историко-литературные этюды, и сборники, и неизвестные произведения классика русской литературы.

Чуковский и дети

Есть у Чуковского еще одна тема, прошедшая через всю его жизнь. Это «психика малых детей». Писатель восторгался и удивлялся тому, как «в такие сказочно короткие сроки» дети проделывают титаническую работу по овладению сложившимися формами родительской и прародительской речи. Общение с детьми он называл своим «любимейшим отдыхом».

И общался он с ними с большим удовольствием. Дети отвечали ему взаимностью. Из-под пера Корнея Чуковского вышли такие известнейшие детские произведения, как «Мойдодыр», «Муха-Цокотуха», «Тараканище», «Айболит» и другие сказки в стихах. Кстати, в свое время эти произведения пережили серьезные гонения. В среде партийных критиков и редакторов даже появился термин «чуковщина». В 20-е годы XX века, по мнению многочисленных критиков, эти сказки не вполне отвечали задачам советской педагогики.

Однако тогда писатель даже не подозревал, что доживет до таких времен, когда «эти гонимые сказки будут печататься миллионами экземпляров и выдержат многие десятки изданий». «Все другие мои сочинения до такой степени заслонены моими детскими сказками, что в представлении многих читателей я, кроме «Мойдодыров» и «Мух-Цокотух», вообще ничего не писал», — подчеркивает Корней Чуковский.

Фундаментальный труд Чуковского — книга «От двух до пяти», выдержавшая два десятка изданий. Читая ее, понимаешь, что наши дети уникальны — в своем мировосприятии, в чутье языка, в своей честности.

— Бабушка, ты умрешь?

— Умру.

— Тебя в яму закопают?

— Закопают.

— Глубоко?

— Глубоко.

— Вот тогда я буду твою швейную машинку вертеть.

Или вот еще…

— Мама, как мне жалко лошадок, что они не могут в носу ковырять.

Отношения Чуковского с детьми возможно потому были столь теплыми, внимательными и трепетными, потому что собственное его детство прошло в тяжелых трудах, в бедности (однако в чистоте и уюте), в ощущении душевных страданий по причине того, что у него «никогда не было такой роскоши, как отец или хотя бы дед».

«Мама воспитывала нас демократически — нуждою», — напишет Корней Чуковский в своем дневнике.

«Из дневников, воспоминаний, художественной прозы Чуковского складывается портрет мамы, «мамочки» — набожной, строгой, величавой, всегда занятой делом, сосредоточенной молчуньи, чьи руки все умеют — и делать дивные вареники, и творить искусную вышивку, и белить, скоблить, красить, стирать, крахмалить. Мамы, которая все понимает, без дела не отругает и когда надо пожалеет. Которая прекрасно поет, а слушая Гоголя, хохочет так, «что странно смотреть», — и шепотом читает «Братьев Карамазовых». Которая спит два-три часа в сутки, а может и вовсе не спать, зато вся медная посуда сияет, погреб выбелен, крыльцо вымыто. Чуковский с нежностью писал о мамином неподражаемом юморе, бесстрашии, доверчивости, редкой деликатности и стройности души» (по И. В. Лукьяновой).

Связь поколений

Корней Чуковский прожил почти 90 лет (умер в 1969 году). За свою долгую жизнь он успел поработать во многих жанрах.

«Но когда я беру в руки перо, меня до сих пор не покидает иллюзия, что я все еще молод, и что тем, для кого я пишу, еще очень недавно исполнилось 20. И что у меня с ними общий язык. Наивная иллюзия, но без нее я не мог бы ни жить, ни писать, так как (нынче я чувствую это особенно ясно) быть с молодыми — наш радостный долг», — написал Корней Чуковский в своей автобиографии в 1964 году, за несколько лет до смерти.