Как советский лингвист заставил говорить немую цивилизацию

Он принял вызов Пауля Шельхаса — известного немецкого ученого, который заявлял: письменность индейцев майя останется загадкой навсегда. В то время Кнорозов жил и работал в Кунсткамере Ленинграда, разбирал музейные экспонаты. Статья Шельхаса случайно попала ему на глаза. Молодому человеку захотелось разгадать загадку. «Как это неразрешимая? Разрешу!» — подумал молодой ученый, прочитав слова немца.

Задача была невероятно сложной. Во-первых, испанские колонизаторы сожгли почти все книги майя. Сохранились лишь три кодекса — сложенные гармошкой манускрипты, слипшиеся от воды, сильно испорченные: индейцы прятали их во влажных пещерах и гробницах. Да и к ним доступа у ученого не было — раритеты хранились в зарубежных музеях. Отправиться в Мексику, чтобы своими глазами посмотреть на загадочные рисунки на стенах древних пирамид, тоже было невозможно.

Единственным источником исследователя стали книги средневекового монаха-францисканца Диего де Ланды «Кодексы майя», изданные в Гватемале, и «Сообщение о делах в Юкатане». Монах общался с индейцами вскоре после завоевания материка испанцами и просил их записать свои буквы напротив букв латинского алфавита. Кнорозова осенило: рисунки майа не обозначение понятий, как считали многие исследователи, это не иероглифы и не буквы, а попытка передать звуки. Например, русская буква К звучит, как «ка», а Л, как «эль». Так же поступили и собеседники Ланды — нарисовали звучание своих букв. Это гениальное предположение позволило расшифровать надписи индейцев майя, прочитать, наконец, то, о чем поведали миру древние писцы.

Ярым оппонентом учёного был американец Эрик Томпсон, считавшийся специалистом по расшифровке иероглифов майя. Он утверждал, что рисунки майя — не буквы или звуки, а символы. Допустим, вы смотрите на красный знак светофора, этот символ означает, что нельзя переходить дорогу. Прочитать, озвучить этот смысл нельзя. Он просто воплощен в красном цвете и известен пользователям. Именно поэтому Томпсон полагал, что прочитать послания майя, как обычную книгу, невозможно.

Спор ученых выплеснулся на страницы авторитетных журналов. Кнорозов тем временем подготовил кандидатскую диссертацию, в которой изложил свою теорию. Исследование так потрясло научное сообщество, что его автору присудили сразу докторскую степень. То, что предлагал Кнорозов, превращало в реальность дешифровку письменности майя. Вскоре и американские лингвисты признали правоту советского учёного. А исследователь индейских поселений Татьяна Проскурякова, основываясь на методе Кнорозова, прочитала жизнеописание правителей майя — иероглифы на каменной стене древнего города Паленка.

Юрий Кнорозов был удостоен Государственной премии, хотя не сразу после открытия, которое он сделал 30-летним ученым, а спустя 20 лет. Ему, наконец, удалось своими глазами увидеть родину народа майя по приглашению президента Гватемалы. Глава Мексики наградил Кнорозова орденом Ацтекского орла — высшей наградой для иностранцев.

«По вкладу, который он внес в науку, он стоит гораздо выше Шампольона, — отметила в одном из интервью его ученица, директор Центра мезоамериканских исследований им. Ю.В. Кнорозова при РГГУ Галина Ершова. — У Шампольона задача была достаточно простая: сопоставить билингву, догадаться. А у Кнорозова был разработан метод дешифровки древних систем письма. Уровень этих проблем не сопоставим. Но тем не менее у французов Шампольон — это национальная гордость, в нашей же стране… как всегда, что и говорить. Он, конечно, достоин большего признания, и это не только вопрос его имени, это вопрос нас, русских, российской науки».

По ее словам, как личность это был гений-мученик. При жизни у него было немало конфликтов и врагов. Умер он в полном одиночестве в 1999 году, в больничном коридоре от инсульта и отека легких. А хотел умереть в землях майя. Увидев их, наконец, в 68 лет в 1990 году Юрий Кнорозов воскликнул: «Вот здесь бы умереть!»