Ливан

ИА REGNUM довольно подробно рассказывало, как два месяца назад ливанский политический класс совершил то, что многим казалось невозможным — сумел объединить элитные группировки шиитов, суннитов и христиан, преодолеть память сотен политических убийств всех всеми — и в результате, почти после тридцати месяцев отсутствия верховной власти, в стране появился признанный всеми религиозными группами президент.

В Ливане появилось и правительство, опирающееся на поддержку практически всех политических и религиозных группировок, — такое же немыслимое еще вчера, но все же, как отмечают эксперты, вполне дееспособное и сбалансированное.

Вернувшийся в президентский дворец в Баабде после 28-летнего перерыва, 81-летний основатель христианского Свободного патриотического движения, генерал Мишель Аун накопил за полвека карьеры огромный список политических врагов ‑ и вполне мог начать, как принято на Ближнем Востоке, взыскивать долги по этому списку — в том числе и кровавые долги.

Так же мог поступить и назначенный им премьер-министром суннитский лидер Саад Харири — как минимум за убитого отца, дважды премьера Ливана Рафика Харири.

Не обязательно открыто, — но закулисно используя все оказавшиеся в их руках властные ресурсы в дополнение к тем немалым силовым, с которыми они пришли к хрупкому соглашению.

Что там говорить — большинство западных экспертов по Ближнему Востоку именно это и предрекало два месяца назад, говоря, что Ливану, конечно, удалось сформировать верховную власть в стране, но правительство так и останется техническим, а потому политически бесправным и неспособным решить ни одну серьезную проблему — только поддерживать на плаву остатки национальной инфраструктуры.

Но и Аун, и Харири всерьез взялись за сшивание лоскутного одеяла ливанского кабинета в единое полотно — и вчера эта работа была блестяще завершена.

Кабинет не просто сформирован — он сформирован без единой вакансии и охватывает практически весь религиозно-политический спектр Ливана, а не только христиан и суннитов.

Из тридцати назначенцев в новом кабинете министров Ливана, как было объявлено в воскресенье вечером 25 декабря, чуть более половины (шестнадцать) являются сторонниками президента Мишель Ауна или премьер-министра Саада Харири, обеспечивая им контроль над правительством. Но — и здесь только вдвоем.

Да, это половина кабинета. Но — только половина.

Ливан снова пошел особым путем и отказался от «игры с нулевой суммой», где победители получают все — игры, которая на Ближнем Востоке развязала гражданских войн не меньше, чем религиозные конфликты, и которая никогда не имела победителей.

Члены Свободного патриотического движения генерала Ауна получили восемь портфелей, в том числе важнейшие — министерства иностранных дел, обороны, энергетики и водных ресурсов, а также министерство юстиции. Движение «Будущее» Саада Харири получило те же восемь портфелей, в том числе ключевые посты глав МВД, министерство по делам муниципалитетов, министерство телекоммуникаций.

«Штаб» правительства, министерство планирования, возглавит Мишель Фараон, формально независимый политик — но в реальности открыто выступающий, как человек Харири.

Оставшиеся четырнадцать мест были распределены между движениями «Ливанская сила» и Амаль (по три министерства каждому); шиитами «Хезболлы» и светскими леваками из Прогрессивной социалистической партии, получившими по два портфеля.

По одному министерству получили маронитская партия «Марада», армянская партия «Ташнаг», Ливанская демократическая партия (основу которой составляют горцы-друзы), и Сирийская социал-националистическая партия.

Как это удалось склеить — после рек крови, пролитых с каждой стороны?!

А вот оказалось, что можно — просто жадничать не нужно.

При этом в кабинете четко прослеживается та логика, которую ИА REGNUM предсказывало ранее.

В то время, как прозападные партии, — те, что были когда-то известны как «коалиция 14 марта» — главным образом, движения «Будущее» и «Ливанская сила» — получили обширное представительство по числу портфелей, баланс реальной власти в кабинете смещен в пользу фракций, близких к «Хезбалле», Дамаску и Тегерану.

Из четырех так называемых суверенных портфелей, — что-то вроде российского «президентского блока» в правительстве по степени независимости от остального кабинета и политическому весу — три министра — это назначенцы именно из этих фракций.

Так, например, министерство юстиции, ранее возглавлявшееся отставным начальником полиции и одним из лидеров «коалиции 14 марта» антиасадовским ястребом Ашрафом Рифи, теперь возглавит Салим Джрейсати.

Тот самый Салим Джрейсати — адвокат, который до самого момента назначения руководил защитой членов «Хезболлы», которых сейчас заочно судят в Гааге по обвинению в убийстве бывшего премьер-министра Рафика Харири, — отца нынешнего премьера Саада Харири. Вот такая она, цена компромисса в борьбе за переучреждение Родины.

Получение же министерского портфеля Сирийской социал-националистической партией, открытого крыла Дамаска в политической системе Ливана, является еще одним символическим показателем общей ориентации нового правительства, — ведь партия обладает лишь 2 из 128 мест в парламенте.

Было бы странно при этом, если бы не нашлось никого, кто остался в прежней политической логике — и не вычеркнул себя, тем самым, из нового политического обустройства Ливана.

Этим «кем-то» оказались фалангисты Сами Жмайеля, которые объявляют себя последовательными сторонниками федерализации Ливана, а не попыток сохранить единое унитарное государство — пусть даже ценой таких немыслимых взаимных уступок и компромиссов. Фалангисты оказались единственными из заметных политических сил, кто не захотел взойти на борт новой политической конструкции Ливана и остался ждать на берегу ее краха — чтобы вновь поднять идеи мягкого разделения страны через федерализацию и даже конфедерализацию.

Двадцать восемь лет назад, в далеком уже 1988 году, молодой командующий армией генерал Мишель Аун был назначен главой временного кабинета, когда закончился срок полномочий действующего президента, а страна не смогла избрать нового.

Того президента, кто очень хотел остаться, но был вынужден уступить место в президентском дворце в Баабде амбициозному Мишелю Ауну, звали Амин Жмайель — разумеется, это был отец нынешнего главы фалангистов Сами Жмайеля…

Разумеется, и сейчас достаточно одного кровавого толчка, чтобы хрупкий компромисс рухнул в треске автоматных очередей новой гражданской войны.

Или уже недостаточно? Ведь «один шаг, — это только шаг, а два шага — это уже путь» — так говорят на Востоке.