Определимся со связкой «логика — интуиция», с которой мы начали. Для этого сперва надо определить интуицию. Ну, это просто. Она — это то, что ясно, очевидно. Здесь однако нюанс. Степень ясности может быть очень разной. К прочему, ясность может быть и ложной, иллюзией. Догадкой еще это называют. Человеку кажется, что ему все ясно, а на самом-то деле…

wordpress.com

Допустим, пробила человека ясность: вечный двигатель — реальность! Мысль как мысль, ничего плохого. Рождена интуицией. Осталась самое малое — подтвердить свою интуицию. Вот тут вступает в свои права логика. Она позволит вам доказать, подтвердить состоятельность интуиции, или не доказать, напротив, опровергнуть ее. Либо про вечный двигатель вы просто сболтнули, размечтавшись, что можно скоро будет не платить за электричество, либо предъявите убедительное доказательство — сам двигатель или схему его работы. К сожалению, у большинства людей, полагающихся на свою выдающуюся, как они считают, интуицию, редко получается что-либо иное, чем сболтнуть.

Немецкий исследователь Метцингер, поместил возможности сознания в некий «туннель». В нем находится самое различное содержание сознания, далеко не моментальный «момент» переживания себя, своих чувств, мыслей и просто себя живого. Интуицию же, если мы согласимся с такой аллегорией, следует поместить в самый конец его. Это то, что сознание разумного существа, человека, цепляет за самый конец «хвоста», а удержать надолго не может. Но, если немного сократит расстояние, может захватить и подтянуть ее ближе. А потом еще ближе.

«Хвост» болтается, но это может быть хвост крысы, хвост обезьяны, а может и вовсе не хвост, а веревку полощет. Ваша интуиция подсказывает вам, что это хвост, и непременно хвост крысы. Осталось убедиться. Понятно, что это аллегория вроде истории о слепых, ощупывающих слона. Мы лишь догадываемся о том, что целиком в сознание не помещается, не лезет, но нас может осенить догадка, наш туннель неожиданно раздвинется, станет светлее, просторнее и гораздо протяженнее. Но только на миг.

Расстояние до самого конца туннеля сознания замерить очень сложно. Оно постоянно меняется. Чтобы приблизить себя к хвосту предполагаемой крысы, человек выстраивает мост, лестницу, помогая идти ему от понятного к пока еще непонятному, к догадке путем фрагментирования интуиции, раздробления ее на участки, для сознания очевидные, охватываемые, что и послужит в итоге доказательством. Все ближе и ближе, сокращая понемногу расстояние, вы подтянете крысу к себе и посмотрите ей в глаза. Вот это приближение, последовательное подтверждение своей догадки, своего интуитивного, не полученного еще, но имеющегося в качестве озарения, знания, и есть логика.

Таким образом, логика — это «лестница», позволяющая вам подтвердить вашу интуицию, пройдя твердыми ступенями понимания. «Мост» между тем, что легко вмещается в сознание и тем, что в него пока одним разом не влезает, не делается очевидным до тех пор, пока не будет разбито на части (так же как мысль «разбивается» на слова, а не влетает одним мычащим звуком). Логика и есть фрагментированная интуиция, «слова» интуиции, где каждая ступень ее (аргумент, предпосылка, «слово») приближает к пониманию, подтверждению интуиции, особенно тогда, когда размер интуитивного прозрения явно превышает возможности человеческого сознания охватить его разом. Логика позволяет не просто выразить свою мысль и хвастаться после своей выдающейся интуицией, которая, однако, никому не очевидна, а сделать ее доступной, в первую очередь для себя самого. И во вторую — для всех.

Мы разобрались с логикой, поняли ее связь с интуицией, но критерий пока не нашли. А он необходим, ибо христианская проповедь говорит человеческим языком, и если есть универсальный критерий, он должен быть понятен каждому. Метафизическая постоянная еще остается в тумане. Есть инструмент, понятен принцип работы, то есть ясно, как пользоваться. Пока мы знаем о том, что логика есть умение, способ фрагментирования интуиции, и одно без другого попросту не существует, потому что даже выдающиеся озарения тотчас начинают требовать объяснения, организации связи между нами и предполагаемой реальностью. Требуют «слов», чтобы составить «предложение». Наведением моста логики занимается та же самая интуиция, находя нужные детали для будущей его конструкции.

И вот тут следует задаться вопросом — почему фрагменты складываются верно? А если вдруг и не верно, то ошибка непременно раскроется, будет найдена. По какому критерию мы выносим суждение о том, что вот это верно, а вон то — нет? Если мы рано или поздно приходим к верному результату, оказываемся способными распознать и отбросить ошибку, то, следовательно, мы обладаем интуицией в первую очередь самой этой «верности», «правильности». Выходит, сама эта интуиция «правильности», исключающая наличие в мироздании одних только переменных во взаимоотношениях друг с другом, всегда ищет константу, нацелена на ее открытие и утверждение.

Любое решение, считающееся верным, по мнению нашей интуиции, и в самом деле таким является, не обязательно масштабно, но по меньшей мере в заданном регистре, и не представляет из себя исключительно предмет договора. Но интуиция, как мы прежде установили, может быть ложной. Распознать — ложная она или нет — помогает логика, то есть фрагменты интуиций уже определенных как истинные. Следовательно, не все, называемое интуицией, может считаться согласием с искомой метафизической постоянной, а только то, что избавляется от ложных, мнительных форм. Но раз мы установленную истину определяем как «хорошо», «верно», «правильно», то, тем самым, мы разве не именуем истинную константу?

Именно это мы и делаем. Определяя истину, мы всегда отзываемся о ней положительно. Наш разум сопротивляется открытию чего-либо неверного, он настроен на то, чтобы дать верное решение, получить правильный результат. Даже если иногда очевидность выглядит жестокой, то человек настраивается на лучшее. Этот настрой называется верой. Вера определяет очевидное своей жестокостью как ошибку, как еще говорят — грех, и занята правильным решением задачки о состоянии мироздания. Следовательно, вера также есть согласие с интуицией «правильности», того, что, может быть и не видно глазами, но что непременно должно выглядеть именно так. Но если мы в этом уверены, можем подтвердить свою уверенность опытом, то речь, видимо, идет о некоторой, еще непонятной константе. Мы знаем, понимаем уже, что она константа, но ее требуется еще назвать, «открыть».

О чем скажем подробнее дальше.