Николай Богатов. Отдых волов на пашне. 1874

Восточный кризис, как узел противоречий между Россией и Турцией, привел застарелые подозрения и обиды к тому, что так последовательно пытался избежать Александр I — к войне. Судя по всему, в Турции с самого начала не склонны были верить в возможность этого конфликта, что в конечном итоге и привело к его неизбежности. Адрианопольский мир между Россией и Турцией должен был завершить эпоху нестабильности, начатую восстанием Александра Ипсиланти в Дунайских княжествах. Русско-турецкая война 1828−1829 гг. закончилась. Во-всяком случае — на Балканах.

Дело в том, что несмотря на заключение мира, военные действия в Малой Азии еще продолжались. Из-за немногочисленности своих войск и отсутствия возможности получить серьезные подкрепления Паскевич не планировал дальнейшее наступление. Его армия и так уже довольно далеко углубилась в азиатскую Турцию, коммуникации были растянуты, чрезвычайно усложнилось снабжение. Однако главнокомандующий не мог также позволить себе и бездействие, поскольку оно провоцировало активность противника. Турки собирали остатки регулярных войск и местные ополчения на границах зоны, контролируемой небольшими русскими гарнизонами. Для того, чтобы не допустить нарастания этих сил до угрожающего уровня, Паскевич вынужден был наносить короткие предупредительные удары. 27 сентября (9 октября) 1829 г., т. е. через 25 дней после заключения мира, он разбил турок под Байбуртом. Сражение произошло из-за того, что в Трапезонде турки на несколько дней задержали высадку русского курьера, отправленного морем с донесением о мире.

К тому же, племена лазов совершили ряд нападений на немногочисленные русские отряды. Успехи вдохновили местного пашу направить к ним на помощь 1,5 тысячный отряд с 7 орудиями. Паскевич считал необходимым преподать урок. В результате, попав в окружение, эти отряды были разбиты наголову, потеряв 6 пушек и 12 знамен. Поскольку были обнаружены замученные русские раненые, попавшие в плен, были разорены все лазские деревни в округе. Причина задержки курьера из Константинополя была проста — паша был уверен в скорой победе и до известия о Бейбурте не хотел прерывать военные действия. Второй курьер, штабс-капитан А.О. Дюгамель, который должен был следовать по суше, также был задержан на 10 дней в Константинополе. Он и привез новость о его заключении через два дня после сражения. Последние же выстрелы этой войны прозвучали на Балканах, где 7(19) октября отряд ген. Киселева разбил ополчения албанцев во главе со шкодринским пашой, не пожелавшим признать мир между Россией и Турцией. Бежавших не преследовали, три захваченные орудия были переданы туркам. 16(28) октября 1829 г. Адрианопольский договор был ратифицирован турецкой стороной, и в тот же день ратификационные грамоты были вручены в Адрианополе Дибичу. По его приказу в городе был устроен пышный праздник с фейерверком и показательными учениями войск.

Война закончилась. Она обошлась России в 120 млн. рублей серебром и около 80 тыс. жизней солдат и офицеров. Потери турок трудно поддавались исчислению, их оценивали приблизительно — от 138 до 174 тыс. чел. По условиям Адрианопольского трактата к России переходил левый берег Дуная, но вместе со всеми островами, образуемыми различными рукавами этой реки. На этих островах Петербург обещал не заводить ни укреплений, ни гарнизонов, ни таможен. При этом разрешалась организация карантинов, что давало возможность осуществлять контроль над дунайской торговлей. К России также отходило и Черноморское побережье Кавказа от устья реки Кубань до северной границы Аджарии, крепости Ахалцих и Ахалкалаки. Султан признавал присоединение к России Западной и Восточной Грузии, Мингрелии и Восточной Армении. Кроме того, Турция обязывалась уплатить 1.5 млн. голландских червонцев в возмещение убытков, понесенных русской торговлей (ст.8). Военные издержки должны были быть определены позже (ст.9). (Они составили 10 млн. голландских дукатов, в 1835 г. общий долг Турции по этим обязательствам составил 3,75 млн. червонцев или 186 млн. пиастров). Подтверждалась автономия Молдавии и Валахии, господари которых теперь должны были избираться не на 7 лет, а пожизненно. До выплаты контрибуции княжества и крепость Силистрия занимались русскими войсками.

Весьма серьезные последствия Адрианопольский трактат имел не только для традиционно покровительствуемых Россией Дунайских княжеств, Сербии и Греции, но и для христианского населения Западной Армении. Паскевич, находившийся вдали от центров принятия решения, был активным сторонником присоединения к Империи и Карса, считая возвращение этого города и стратегически важного Саганлукского хребта слишком значительной уступкой султану. Кроме того, существовала и проблема ответственности за судьбы тех, кто поддерживал русские войска. Обращаясь к Николаю I, генерал писал:

«В Баязете, Государь, 2.000 армян дрались в рядах Ваших войск, в Эрзеруме все христианское население с архиепископом во главе вышло к нам навстречу и служило нам все время с искренней преданностью, тоже было в Гюмиш-хане с греческим населением. Число семейств в этом крае, явно нам преданных, доходит приблизительно до 10.000. Ваше Императорское Величество не допустите, конечно, чтобы они пострадали за преданность свою России и за то доверие, которое они питают к могуществу и великодушию Августейшего нашего Монарха. Осмеливаюсь умолять Ваше Императорское Величество всемилостивейше разрешить мне вывести это население в русские владения: в Грузию или в Закавказье, и там наделить казенною землею, причем необходимо выдать каждой семье приблизительно по 25 рублей на ассигнации. Несомненно, что расход этот возместится трудолюбием и промышленностью этого Вам преданного населения. Если Вашему Императорскому Величеству благоугодно будет исполнить мою всеподданнейшую просьбу, то прошу дозволить мне израсходовать на сей предмет 100.000 червонцев экстраординарной суммы, мне в начале войны отпущенной, и которая за ничтожным расходом осталась в целости».

Данное ходатайство было утверждено императором и около 14 тысяч семейств христиан Западной Армении (от 90 до 100 тыс. чел.), греков и армян, переселилось в русские владения. Переселенцы в основном поселялись на опустошенные турками земли бывшего Ахалцихского пашалыка, имевшие ранее такое же население, и в Армянскую область. В конечном итоге сюда переселилось 3.682 семейства — 21.666 чел. На границе часть из переселенцев предполагалось перевести в статус поселенных войск с ограничением службы солдата в 6 лет и выделением земли под огород, пашню, сенокос и выгон скота. Поселенцы размещались исключительно на казенных, пустующих землях. Для организации столь масштабного перемещения населения в Тифлисе был организован особый Комитет, который составил план, по которому все переселенцы были разделены на 3 категории: торговцы, ремесленники и крестьяне. В зависимости от категории семьи селились в городах или сельской местности, при этом старались соблюдать принцип сохранения переселяемых общин, и, кроме того, размещать людей в знакомых климатических условиях: горцев — в горах, жителей равнин — на плоскости. Турки, опасавшиеся потери значительной части работающего и бесправного населения, попытались удержать его, но без особого успеха.

Переселение проходило и на Балканах, там от власти султана в Россию уходили болгары. Значительная часть их с тревогой встретила новость о заключении мира. И там попытки оттоманских властей и даже церкви остановить уход христианского населения, главных налогоплательщиков — крестьян и ремесленников — не имела успеха. Переселилось около 20 тысяч семей.

«Обозы, из 200, 300 телег, запряженных волами, — вспоминал русский офицер, — длинными вереницами потянулись по направлению к Дунаю. Телеги эти были нагружены всяким домашним скарбом, а женщины, дети и старики шли пешие. Мы с сердечным замиранием глядели на тысячи этих несчастных переселенцев, покидавших родные места и пустившихся навстречу неведомой судьбе. Однако было бы ошибочно думать, что они действовали под влиянием отчаяния; напротив, лица их выражали радость и веселье».

Дибич покровительствовал этому переселению — в Россию уходили трудолюбивые люди, и переселение было организовано так, чтобы, по словам фельдмаршала, они могли «из рода в род благословлять великодушие, щедрость и милосердие русского монарха, спасшего их от угнетения». Судьба болгар в России была далеко не несчастной. Возможные районы их поселения обсуждалась Дибичем и Николаем еще в июне 1829 г. Беженцев расселяли на казенные земли в схожих с Болгарией климатических условиях — по Дунаю, Днестру, в низовьях Дона, Крыму, переселенцы получали статус казенных крестьян. На юге России возникала болгарская община, издававшая газету в Одессе и разнообразную учебную литературу.

Для нового управления Молдавией и Валахией был учрежден особый комитет под председательством генерал-адъютанта П.Д. Киселева, который сосредоточил в своих руках гражданское и военное управление княжествами. Генерал прибыл в Бухарест 11(23) ноября 1829 г. и через три дня вступил в управление княжествами, заявив собравшимся членам дивана:

«В начале войны Его Величество Государь Император желал, чтобы она была возможно менее тягостной для княжеств, и для них конечно требовавшиеся повинности были бы менее чувствительны, если бы чиновники были проникнуты мыслию о том, что увеличение повинностей вредит общему благу. Я был начальником штаба и потому могу говорить об этом как знающий дело по опыту; я мог знать цену ваших натуральных повинностей и во время моего командования войсками на левом берегу Дуная, я мог видеть способы, которыми исторгали их из народа. Я не буду останавливаться на том, что там, где система взяток предается публичному проклятию, где честь быть полезным стране ставится выше желания извлекать личные выгоды, там присутствие армии не только не составляет тягости для страны, но напротив, обогащает ее, развивая в ней промышленность и торговлю».

В ночь с 14(26) на 15(27) ноября в Бухаресте произошло землетрясение. Многие восприняли это как дурное предзнаменование. У жителей Молдавии и Валахии были все основания видеть в этом перст Божий. Княжества к этому времени были страшно разорены войной, шедшей здесь с небольшими перерывами с 1821 г. К этим бедствиям добавился падеж скота, лишивший крестьян около 1 млн. голов домашних животных. Эпидемия чумы свирепствовала в Яссах, Бухаресте и еще 23 городах и 300 селениях. Власть вне столиц не действовала, финансовая система распалась, торговля практически остановилась из-за грабежей на дорогах. Уже к 1830 г. значительная часть этих проблем была решена. Прежде всего строгие карантинные и санитарные меры помогли справиться с чумой, которая несколько лет терроризировала людей. Вслед за этим началась подготовка к административным реформам.

Все это происходило на фоне заметного улучшения русско-турецких отношений. В мае 1830 г., во время переговоров с турецкой делегацией, предшествовавших ратификации Адрианопольского договора Николаем I, сумма компенсации за потери русской торговли по просьбе турецкого посольства была снижена на 300 тыс. дукатов 2 млн. червонцев были списаны в качестве жеста доброй воли, еще 1 млн. — в ответ на признание независимости Греции. Отношения казались столь теплыми, что на прощальной аудиенции Николай I потряс главу турецкой делегации Халил-пашу просьбой передать султану свое личное мнение:

«Я нахожу, что лучшее средство для государя утвердить свое государство, престол, династию состоит в том, чтобы исповедывать религию великого большинства своих подданных».

Турецкий посланник был в шоке.

Для улучшения системы управления Киселев считал необходимым разработать Органический устав, ограничивающий произвол местного чиновничества и дворянства и создающий правовые основы для восстановления княжеств. Этот документ был разработан специальным комитетом из валашских и молдавских представителей во главе с Киселевым. Генерал не был сторонником независимости княжеств и считал Дунай естественной линией русско-турецкой границы, он хотел учредить порядок в княжествах и продлить русскую оккупацию, чтобы сделать контроль Петербурга над Молдавией и Валахией привычным, что облегчило бы установление полного контроля. Уже с мая 1831 г. Устав был фактически введен в действие. Он регламентировал процесс избрания князя чрезвычайным собранием, механизм контроля финансов княжеств ежегодно собиравшимся обычным собранием, вводил новую, гораздо более простую и логичную финансовую систему, вводил свободу торговли (кроме вывоза хлеба во время неурожая), учреждал систему санитарных карантинов, суда, образования, управления. Вместо множества различных податей был введен единый налог — подушная подать — 30 пиастров (10 франков или от 2 до 2,5 рублей ежегодно), для господарей вводился цивильный лист — 1,6 млн. пиастров в Валахии и 1,2 млн. пиастров в Молдавии.

Султан утверждал кандидатуру князя, избранного диванами, но зависимость княжеств от сюзерена во внутреннем управлении фактически ограничивалась лишь ежегодной выплатой дани — 1 млн. пиастров от Валахии и 0,5 млн. пиастров от Молдавии, при этом Константинополь обязался не требовать этих выплат в течение 2 лет после вывода с их территории русских войск. Княжества получили логичную систему центральных правительств. Роль министерств играли департаменты: финансов, внутренних дел, национальной милиции, юстиции, народного образования и духовного ведомства. Роль руководства правительством — статс-секретариат, посредник между департаментами и князем. Было создано новое и стройное административное деление: Валахия была разделена на 18, а Молдавия — на 11 уездов или префектур. Каждый уезд делился на 4−5 округов или подпрефектур.

В апреле 1834 г. из княжеств, в соответствии с решениями Петербургской конвенции 17(29) января 1834 г., были выведены русские войска. Органический устав фактически положил основу новой государственности княжеств. Укрепиться новому порядку помогла русская оккупация. По инициативе Киселева в княжествах создавалась и армия. С 1711 г., то есть после Прутского похода, господарям запрещалось иметь собственные вооруженные отряды, за исключением небольших полицейских сил. Под руководством русских инструкторов в княжествах фактически впервые была создана регулярная армия. В Молдавии она называлась национальной милицией, в Валахии — земской стражей. Оружие для этих отрядов передавалось русской стороной, на основе русских уставов были разработаны первые собственные уставы, положения о госпиталях и военных аптеках молдавских и валашских частей. Уже в декабре 1830 г. они впервые приняли участие в парадах в Яссах и Бухаресте вместе с русскими войсками. Кроме милиции и стражи создавалась конная жандармерия — 4,5 тыс. в Валахии и 2 тыс. в Молдавии. В городах велось активное строительство, они утрачивали характерную турецкую хаотическую застройку, строились общественные здания. После ухода нашей армии с территории княжеств господарем Валахии по рекомендации Киселева был назначен Александр Гика (1834−1842), Молдавии — Михаил Стурдза (1834−1849).

Адрианопольским договором подтверждалась и автономия Сербии, которой в течение месяца султан обязывался вернуть 6 ранее отторгнутых округов и издать фирман, подтверждавший автономию княжества и признал Милоша Обреновича его правителем. Зависимость от Турции сводилась к ежегодной уплате дани — 2,3 млн. пиастров, мусульманское население обязано было продать имущество и покинуть Сербию, где сохранялись лишь 6 крепостей с турецкими гарнизонами. Сербская делегация по пути в Константинополь была принята русским главнокомандующим, который заявил ее членам о поддержке Сербии. Дело не ограничилось словами.

По настоянию Дибича, не доверявшего туркам, 24 сентября (6 октября) 1829 г. турецкому правительству была вручена нота, упреждавшая, что эвакуация Адрианополя и его окрестностей начнется после выполнения султаном обязательств по отношению к Сербии, содержавшихся в статье 6 Адрианопольского договора. Имелось в виду возвращение 6 округов и издание султанского хатт-и-шерифа по сербскому вопросу, в течение месяца после подписания мира. 12(24) октября русским представителям была вручена заверенная копия хатт-и-шерифа, подписанная султаном 18 сентября, в котором говорилось о возвращении Сербии ранее отнятых у нее территорий и о готовности султана начать переговоры с сербами по спорным вопросам. 8(20) ноября 1829 г. русские войска начали покидать Адрианополь, штаб армии переводился в Бургас. Покидая дворец, в котором был подписан мирный договор, Дибич приказал взять одну из мраморных досок, на которой золотыми буквами было написано следующее изречение из Корана — «Всем мире все суета».

Посредником в переговорах между сербской делегации и турками, которые начались в конце 1829 г., выступал генерал граф А.Ф. Орлов. 25 января (6 февраля) 1830 г. Народное собрание Сербии в Крагуеваце приняла хатт-и-шериф, и в ответ провозгласила Милоша наследным князем после его речи о том, каким путем прошел сербский народ к этой цели. Скупщина приняла 3 акта: об избрании Милаша Обреновича с правом передачи власти наследникам, об обращении к султану с просьбой утвердить этот акт и благодарность к великодушному монарху — покровителю Сербии.

Порте была отправлена просьба подтвердить избрание, подкрепленная передачей 1 423 000 грошей. После длительных переговоров 7(19) октября 1830 г. сербским депутатам в Константинополе была вручена копия нового хатт-и шерифа: Сербия получила право на свободу вероисповедания и независимую внутреннюю администрацию в границах территорий, освобожденных в ходе Первого восстания 1804−1813 гг. Все налоги султану сводились в один, который ежегодно выплачивался как дань. Ее размер должен был быть определен позже. Мусульмане имели право жить только в гарнизонах 6 турецких крепостей, остававшихся в княжестве, остальные укрепления подлежали уничтожению. При каждой смене правления султан как сюзерен князя должен был получать 100 000 пиастров, при этом оговаривалось, что князь выплачивает их из собственых средств и эта выплата не распространяется на княжество. 8(20) октября сербской делегации был передан и берат (указ), которым султан признавал за Милошем наследное княжеское право. 30 ноября (12 декабря) 1830 г. хатт-и шериф был официально прочтен в Белграде на турецком, а 1(13) декабря — на сербском языке, вступив, таким образом, в полную силу.

На данном этапе в сербском вопросе осталось поставить заключительную точку. По положениям Отдельного акта Аккерманской конвенции, статьи 6 Адрианопольского мира, хатт-и шерифов 1829 и 1830 гг. Турция обязалась вернуть Сербии 6 округов, отторгнутых у нее в 1813 г. Вопрос о демаркации сербо-турецкой границы должна была решить совместная комиссия из представителей Турции и Сербии, в работе которой с самого начала возникло множество проблем. Турецкие представители ссылались на отсутствие подробных карт и достоверных сведений о спорных территориях и затягивали выполнение обязательств, неоднократно взятых на себя султаном. 4(16) ноября 1830 г. в качестве русского посредника в комиссию был назначен капитан Гвардейского генерального штаба П.Е. Коцебу. Он должен был составить подробную карту этих территорий и собрать подробные сведения о них, для представления главе турецкой делегации. В случае несогласия последнего с представленными данными Коцебу должен был потребовать письменных разъяснений, которые, вместе с составленной картой он должен был представить русскому послу в Константинополь для непосредственного обращения к султану.

Эта миссия значительно ускорила завершение демаркации границ, без нарушения интересов Белграда. Довольный решением сербского вопроса Николай I отправил Милошу орден Св. Анны 1-го класса, украшенный императорской короной, а Нессельроде сопроводил его 15(27) декабря 1830 г. заверениями в том, что русскому посланнику в Турции «поручено иметь всегда в особенном своем попечении все то, что ко благу сербского народа клонится, ибо Его Императорское Величество всемерно желает видеть Вас и управляемый Вами народ в незыблемом спокойствии». Письмо вице-канцлера заканчивалось следующими словами: «…прошу верить моему расположению делать всегда Вам угодное и сербам полезное».

Что касается Греции, то она становилась вассальным от Турции государством, причем зависимость ограничивалась выплатой 1,5 млн. пиастров ежегодной дани. Еще 10(22) марта 1829 г. представители Великобритании, Франции и России подписали в Лондоне протокол конференции, который определял будущее устройство греческого государства — границы, размер ежегодной дани (1,5 млн. турецких пиастров), порядок компенсации имущества мусульман, покидавших Грецию, амнистию участникам войны, как мусульманам в Греции, так и христианам в Турции. Этот документ был отвергнут султаном в августе 1829 г. К моменту подписания мира проблема границ Греции так и не была решена. Николай I счел необходимым лично вмешаться в вопрос о границах Греции, так как турки, поддерживаемые англичанами и французами, первоначально не хотели уступать. В своем письме к Дибичу от 28 августа (9 сентября) 1829 г. он был категоричен: «Мы вправе не нарушать нашего слова и положение наше таково, что мы можем наконец сказать: я так хочу (разр. авт. — А.О.), благодаря успехам Вашим в Европе и Паскевича в Азии». В конечном итоге условия Адрианопольского договора применительно к Греции получили поддержку Парижа и Лондона. Для выполнения условий договора в Эгейском море остались русская, французская и английская эскадры.

27 апреля (9 мая) 1830 г. на прощальной аудиенции, данной по случаю ратификации турецкому послу, император заявил:

«Скажите от меня вашему повелителю, что он всегда может рассчитывать на мою помощь, если ему угодно будет всегда помнить, что часть его подданных — христиане и что я — покровитель церкви православной».

Что касается самих христианских подданных Порты, то их отношение к договору было далеко не однозначным. Те из них, кто оставался под властью султана, встретили его условия с нескрываемым унынием и поначалу отказывались верить в его условия. Особенно сложным было положение на островах Архипелага и в тех областях континентальной Греции, которые возвращались под власть Константинополя. Повстанцы не без оснований не верили в амнистию султана, положение было очень напряженным.

Вскоре в освобожденной Греции началась гражданская война. Каподистрия пытался создать в стране нормальный административный аппарат управления, провести аграрную реформу — распределить часть государственной земли между участниками войны за независимость, он боролся с коррупцией, пиратством и всевластием вождей ополченских отрядов, не желавших подчиняться никому. «Капитаны» обеспечивали снабжение своих отрядов, облагая данью освобожденные территории и нападая друг на друга. Президент действовал энергично, был скромен и не притязателен в быту, пользовался огромным авторитетом в простом народе, но не имел в распоряжении реальной силы. Попытка организовать постоянную армию из ополченцев вызвала массовое недовольство. Кто-то не желал подчиняться дисциплине, кто-то не хотел уступать власть. Строительство армии шло с медленно, с большим трудом. Достижений почти не было. Местная аристократия, с которой считались даже турки, не хотела делиться своими исключительными правами. Ее сопротивление не поддерживалось народом, но у противников президента хватало сил на мятежи. «С парой тысяч иностранных солдат за его спиной, — вспоминал посетивший в это время Грецию британский военный моряк Адольфус Слейд, — греки назвали бы Каподистрию лучшим из правителей, но поскольку таковых не было, они называли его тираном».

В результате тяжелых усилий было собрано 4−5 тыс. греческих солдат, которые никак не могли считаться надежной опорой правительства. Своими командирами они по-прежнему считали «капитанов», а не Каподистрию. Полуостров Пелопоннес был переполнен собственными клефтами, но были пришельцы — и те, и другие вели друг против друга бесконечные войны. Для поддержки и демонстрации силы Каподистрия неоднократно вынужден был обращаться к русской эскадре, корабли которой стояли в гавани столицы Греции — Наполи ди Романья или в Навплионе. Уже с лета 1828 года у президента начали ухудшаться отношения с главой клана Мавромихалисов.

Мощная и влиятельная в ряде районов Греции в семья не хотела признавать центрального правительства и попыталась объединить под своими знаменами всех тех, кто не поддерживал централизаторскую политику президента. Во главе ее стоял Петробей Мавромихалис, контролировавший горные районы Пелопоннеса с их воинственным населением. Он требовал особого отношения к себе, большого жалованья (60 тыс. руб. в год при том, что правительство не платило никому выше 4 тыс. руб.).

Конфликт был неизбежен. Петробей был арестован, его сторонники начали грабежи, поддержанные и частью островитян. В качестве предлога было использовано требование судовладельцев — в основном жителей островов — о компенсации в 15 млн. франков за ущерб, понесенный во время Освободительной войны. Правительство не могло выполнить это требование — финансы Греции были близки к катастрофе. В ответ в мае 1831 г. часть островов — Идра, Сира и Порос — отказалась признавать власть Каподистрия. В борьбе с открытым неповиновением он получил формальную поддержку Великих Держав. Поведение французского экспедиционного корпуса, а также британской эскадры было довольно двусмысленным — осуждая мятежников на словах, они часто не оказывали помощь центральным властям, не смотря на однозначную, казалось бы, позицию, занятую Парижем и Лондоном. Со стороны немногочисленной русской эскадры помощь проявилась в действиях. Именно русские моряки подавили восстание, которое подняли противники президента, захватившие часть флота республики на острове Порос. Идриоты захватили правительственный фрегат, 2 корвета и 2 парохода, с помощью которых они планировали поднять восстание на островах. Будучи блокированными русскими кораблями, после короткого боя, мятежники вынуждены были сжечь корабли. При этом было уничтожено 5 греческих судов.

В результате конфликта президент получил значительное количество врагов, часть из которых ориентировалась на Англию, а часть — на Францию. Представители Лондона и Парижа активно поддерживали своих сторонников, опасаясь, что усиление Каподистрии вызовет рост влияния русофилов в новом государстве. Противники открыто называли графа «русским проконсулом», на что он отвечал: «Русский? Почему нет? Но прежде всего я грек». На самом деле большая часть иностранцев, которых пригласил на греческую службу граф, были англичанами, немцами, итальянцами и французами. В конце 1829 г. Каподистрия мечтал о том времени, когда страна успокоится настолько, чтобы можно было на старости лет жить в своем небольшом домике на берегу Женевского озера. В 1830 году Греция была объявлена полностью независимым государством, во главе с монархом-христианином из династии, не правящей ни в одной из Великих Держав. Турция пошла на уступки после того, как император Николай I сократил сумму контрибуции на 1 млн. дукатов. 28 сентября (9 октября) 1831 года Каподистрия был убит в Навплионе своими политическими противниками из клана Мавромихалисов, который он хотел подчинить своей власти.

Объяснение было простым: не смотря на то, что анархии в Греции хотели избежать все, усиление власти сторонника России было явно не желательно многим. Мятеж был все же подавлен, но Каподистрия поплатился за это своей жизнью. Граф никогда не принимал чрезвычайных мер по охране собственной жизни. В трагический день его сопровождал только слуга и однорукий ординарец. Каподистирия был убит при входе в храм Св. Спиридона. Убийцами были Константин и Георгий Мавромихалисы — брат и сын Петробея. Им помогали несколько полицейских. Один из Мавромихалисов выстрелил в правителя, другой ударил ятаганом в живот. Каподистрия упал замертво. Константин Мавромихалис пытался бежать, но был ранен и попал в руки солдат. Они набросились на него с прикладами, после чего, уже полуживой, он был растерзан толпой, а Георгий нашел временное убежище у французского политического резидента.

Сторонники Мавромихалисов поначалу рассчитывали на одобрение политического убийства. Однако их лозунг — «Мы убили тирана!» — не был поддержан. Негодование народа было столь велико, что представителю Парижа, не смотря на его желание спасти второго убийцу и его сторонников, пришлось нарушить право убежища и выдать их властям. Ночью убийцу вытолкнули на улицу, где его уже ждали солдаты. Заговорщики были немедленно арестованы и отданы под суд специальной комиссии греческого Сената. В случае отказа резиденции грозил разгром, от которого ее не защитили бы даже и войска французского экспедиционного корпуса. Похороны Каподистрия превратились в траурное действие всего греческого народа. Георгий Мавромихалис был отдан под суд, приговорен к смерти и расстрелян 22 октября 1831 г.

Спокойствие в Греции было недолгим. Наличие у претенциозных вождей войны за независимость собственных отрядов и слабость государственных структур, и, прежде всего армии привели к кровавой анархии. Королем эллинов был избран баварский принц Фридрих Оттон Виттельсбах, Греция превратилась в королевство. 7 мая 1832 г. в Лондоне представителями России, Великобритании и Франции был заключен договор о его признании, вместе с которым новое государство получило короля, регентство, которое должно было управлять королевством до совершеннолетия монарха, т. е. до 1 июня 1835, когда ему должно было исполниться 20 лет, заем в 60 млн. франков, гарантами выплаты которого стали Державы-Покровительницы. 9(21) июня 1832 г. под наблюдением тех же держав в Константинополе был подписан договор о разграничении между Турцией и Грецией.

Вслед за этим, 18(30) августа была издана прокламация к греческому народу, извещающая о решении Лондона, Парижа и Петербурга:

«Эллины! Ваша судьба устроена, французский, английский и российский дворы избрали государя, на основании полномочия греческого народа. Беспристрастное и искреннее их согласие способствовало освобождению Греции. Сделанный ими теперь выбор упрочивает эту независимость».

Внешнеполитические проблемы нового государства были в основном решены, и 6 февраля 1833 г. его король прибыл в страну. Он высадился в Навплионе, где его приветствовала эскадра союзников и корабли греческого флота. Кроме того, короля сопровождал отряд из 4000 баварских гвардейцев, что было гарантией начала относительно спокойного правления (в 1838 г. эту маленькую наемную армию, которая содержала греческая казна, пришлось распустить). Баварское регентство начало борьбу с популярными военными лидерами борьбы за независимость, прежде всего сосредоточившись на русофилах (часть из них была обвинена в заговоре и приговорена к значительным срокам тюремного заключения до пожизненного включительно), и на православной церкви (была проведена синодальная реформа, упразднены 28 епископских кафедр из 38, из 412 монастырей было сохранено 82 мужских и 3 женских, имущество и здания переданы правительству). На этом творческие успехи правительства короля Оттона были исчерпаны. Посетивший в 1834 г. королевство барон Ф.И. Бруннов отметил: «Ничто не процветает в Греции. Администрация впала в совершенное бездействие».

На Балканах наступил мир. Казалось, что восточный кризис, вызванный началом греческого восстания, преодолен и на Востоке наступил мир. Но успокоение было кажущимся.