«Выгодно – русофильствуй! Нет – кляни и ругай Россию на чем свет стоит!»

Сразу же после убийства Александра II болгарский князь Александр Баттенберг отправился на похороны императора. В Петербурге князь пытался убедить Александра III в том, что Болгарии угрожает анархия и нигилизм. Новый император прислушался к этим доводам. На обратном пути Баттенберг встретился с Францом-Иосифом и Вильгельмом I, и также заручился поддержкой в отношении своих будущих действий против Тырновской конституции. 16(28) апреля князь вернулся в Софию. Его сторонники начали активную борьбу против либералов. Орган болгарских консерваторов «Български глас» отмечал, что местный либерализм есть всего лишь разновидность социализма в Германии и нигилизма в России. 27 апреля (9 мая) 1881 г. Баттенберг совершил государственный переворот: либеральное правительство и Народное собрание были распущены, князь присвоил себе неограниченные полномочия на 7 лет. Депутаты были собраны в Систове. Этот город был выбран специально на тот случай, если переворот не удастся. Князю легче было бы бежать через Дунай, для этого на пристани под парами стоял пароход.

Сопротивления не было. Роспуск собрания произошел при полной поддержке генерала И.К. Эрнрота, назначенного премьер-министром вместо П. Каравелова. Генерал считал, что Тырновская конституция была «игрою в парламентаризм… мало пригодною для Болгарии». Он известил русских офицеров, что воля князя равноценна воле императора, и, следовательно, обязательна к исполнению. Для того, чтобы как-то смягчить факт передачи правительства русскому генералу, в его состав был введен австрийский подданный — министерство образования возглавил чех Константин Иречек. Свои действия в Петербурге князь объяснял необходимостью борьбы с опасностью революции. Парадокс ситуации состоял в том, что фактически переворот был совершен с санкции Вены и Берлина, но внешне — при покровительстве России.

Это утверждение вряд ли было преувеличением. Князя повсюду сопровождал русский дипломатический агент М.А. Хитрово. 1(13) июля Баттенберг с такой свитой вернулся в столицу. София поначалу ликовала — играла музыка, люди танцевали «хоро» во главе с митрополитом Мелетием, казалось, что народ полностью на стороне Баттенберга. Либералы даже и не думали о сопротивлении. Эрнрот распорядился о передаче командирам дружин в мобилизационных округах всей полноты власти. Там, где дружин не было, были учреждены особые должности для офицеров. В результате роль русских военных при перевороте выглядела чрезвычайно непривлекательно, особенно, если учесть, что именно им в конечном итоге было поручено управление 5 округами, на которые теперь была разделена страна. В условиях военного положения им были даны экстраординарные права. Чрезвычайные полномочия иностранцев при вмешательстве во внутренние дела страны рано или поздно должны были привести к недовольству. В конечном итоге действия князя не прибавили ему популярности, его все чаще и жестче критиковали.

Драган Цанков энергично протестовал против этих действий. В письме на имя дипломатического представителя России он утверждал: «Говорю во всеуслышание: наша святыня оскорблена; наша конституция потоптана ногами, как действительно «miserable morceau de papier»!» Что мы видели в продолжение одного последнего месяца? Мы видели, с одной стороны:

1) Устранение народного министерства и назначение нового министерства из иностранцев. Это против законов конституции.

2) Созвание Великого народного собрания без спроса Обыкновенного народного собрания. Это против законов конституции.

3) Назначение в мирное время военных княжеских комиссаров, облегченных чуть ли не в княжескую власть, которому, скажу мимоходом, придают цель, диаметрально противоположную действительной. Это не только против законов конституции, но и против законов морали.

4) Созвание посредством жандармов простодушных, бессознательных селян для подписывания адресов в княжеской канцелярии.

5) Отправление княжеских агентов в народ для введения его в заблуждение относительно подготовляющегося посягательства против конституции.

6) Отчисление от службы честных, но конституционно-верных чиновников и замещение их банкротами и людьми компрометированными в той уверенности, что с такими людьми легче достигнуть незаконной цели».

Все это не настраивало на позитивный лад.

Каравелов был арестован в родном Габрово и выслан в Филиппополь. Этот арест вызвал возмущение у габровцев и не был поддержан многими жителями княжества. Политик отправился в Румелию, где открыто заявил, что от России больше нечего ожидать, и Болгария должна действовать самостоятельно. Впрочем, Каравелов еще не раз сменит взгляды. Среди болгарских политиков сформировался принцип, который современник сформулировал следующим образом: «Выгодно — русофильствуй! Нет — кляни и ругай Россию на чем свет стоит!» Александр III не одобрил случившегося, но и не стал возражать. Новые выборы в Болгарии прошли 31 июля 1881 г. При подготовке к ним Баттенберг полностью использовал «поддержку» со стороны русского монарха, объясняя свои действия его волей. В июне князь совершил поездку по стране вместе с Эрнротом, русский генерал был свидетельством одобрения действий Баттенберга. Не удивительно, что выборы закончились убедительной победой сторонников князя. В результате открытое Баттенбергом 1(13) июля 1881 г. в Систове Великое Народное собрание подтвердило его чрезвычайные полномочия. Князь немедленно издал манифест, заверяющий его подданных, что будет уважать их свободу и народные права, что его требования были вызваны исключительно заботой о стране и что в будущем мнение народного представительства будет им учитываться, особенно в вопросе о налогах. Кроме того, Баттенберг призвал болгар к единению во имя народного возрождения и для того, чтобы оправдать любовь русского императора и народа к болгарским братьям.

После переворота 1881 г. положение в Болгарии постоянно осложнялось. Поначалу ситуация казалось спокойной, но Баттенберг продолжил курс укрепления собственной власти за счет русского влияния. Он постоянно обращался с просьбами о назначении русских военных на посты военного министра и министра внутренних дел, одновременно добиваясь отзыва тех дипломатов, которые вызывали у него подозрение своим пониманием местных реалий. Поначалу эти действия имели успех. Мысль о передаче военной и внутренней политики под русский контроль казалась верной гарантией решения всех вопросов в желательном для России способом. Искусный интриган, Баттенберг получил возможность продолжить свою политику урезания Тырновской конституции руками своих русских министров — генералов Л.Н. Соболева и барона А.В. Каульбарса. Александру III он объяснял свои действия необходимостью защиты русского влияния и консервативных принципов, своим подданным — требованиями России. Образцом доводов князя при решении сложных вопросов руками русских министров может послужить фраза, сказанная им Соболеву: «Болгария и Россия одно и то же».

Вскоре молодой болгарский монарх почувствовал себя обиженным. Дело в том, что князь постоянно обращался в Петербург с просьбами: даровании ему земель в России, о финансовой помощи для женитьбы, о награждении орденом Св. Андрея Первозванного для повышения авторитета среди подданных и т.п. На все эти просьбы последовал отказ: правда, вместо Св. Андрея князю дали орден Св. Владимира 1-й ст., а миллион рублей на свадьбу с дочерью черногорского князя был обещан в том случае, если она состоится. Баттенберг был крайне уязвлен этим, но продолжил действовать по старой схеме. Народное собрание, по словам князя, должно было собираться в исключительных случаях, голосовать как рота солдат и предпочтительно состоять из унтер-офицеров. С осени 1883 г. его непрекращающиеся интриги все более и более начали раздражать императора.

Между тем, финансовый кризис в стране продолжался. При доходах в 1883 г. в 28.514.780 франков расходы составили 37.747.666 франков, более чем на 10 млн. больше, чем в предыдущем году. Дефицит на 1883 г. составил 9.232.886 франков, меры экономии и новые налоги могли сократить его до 8 млн. Между тем, основной прирост расходов дали военное ведомство и министерство путей сообщений — 2 и 6 млн. соответственно. Министр внутренних дел генерал Соболев рекомендовал отказаться от начала строительства железной дороги и от заключения внешнего займа, который существенно усложнил бы бюджетное положение Болгарии. Запутавшись в интригах и не получив сильной поддержки в Болгарии, под давлением русской дипломатии 6(18) сентября князь вынужден согласиться на восстановление Тырновской конституции. Александр IIIбыл очень доволен тем, что конституционный кризис завершился.

Русские генералы подали в отставку, правительство возглавил умеренный либерал Д. Цанков, а командование армией фактически перешло к князю. В январе 1884 г. Баттенберг провел еще одну перестановку — премьер-министром вновь стал Каравелов, председателем Народного собрания — С. Стамболов. Князю это не помогло — в январе 1885 г. уже Стамболов предложил русскому дипломатическому агенту совершить переворот и выслать Баттенберга из страны. В июне 1885 г. его удаления добивались и Цанков, и Каравелов, и Стамболов. Сообщавший об этом в Петербург дипломатический агент в княжестве А.И. Кояндер не смог не добавить, что «нам ни на одного болгарина полагаться невозможно, и что кроме обмана и лжи от них ожидать ничего нельзя». 4(16) августа Кояндер докладывал, что в Болгарии назревает кризис, лучшим выходом из которого станет оккупация княжества и введение в нем русских законов. Вскоре начались события, которые резко изменили расклад сил в стране.

5(17) сентября 1885 г. центральный революционный комитет в административном центре Восточной Румелии — Филиппополе провозгласил начало восстания. К нему давно готовились, большинство населения провинции (около 70%) было болгарским. По имевшимся на 1879 г. данным, здесь проживало 815.513 чел., из них 573.231 болгар, 174.759 турок и помаков (болгар-потурченцев), 42.516 греков, 19.524 цыган, 4.177 евреев, 1.306 армян. На выборах 1879 г. они добились абсолютного контроля над представительным органом Румелии — Собранием (31 из 36 избираемых депутатов). Болгарами было и большинство окружных начальников 22 из 28. Еще 6 постов поровну разделили между собой греки и турки. Пропаганду объединения поддерживал и представитель России — под покровительством русского консула с 1883 г. в Филиппополе выходила газета «Соединение», которая распространялась по всем болгарским школам и церквям.

Органический устав автономной провинции предоставлял значительные полномочия генерал-губернатору — он утверждал состав местного правительства, утверждаемого затем султаном, он командовал жандармерией, он контролировал общественную жизнь. Первым этот пост занял Алеко Богориди. Амбициозный и властный, он за пятилетие своего управления сумел восстановить против себя очень многих и поставить власть султана, которую он представлял, в изолированное положение. В 1884 г. он был заменен на своего бывшего главного секретаря Г. Крестовича — Гаврил-пашу, болгарского просветителя, в прошлом активного борца за церковную самостоятельность, который придерживался иной линии поведения. Оставаясь лояльным султану, он старался добиться расширения автономии провинции, и тем успокоить националистов и сторонников объединения с Болгарией, организованных в комитеты «Единство».

К началу 1885 г. это была реальная сила, имевшая значительное влияние в многонациональной (а точнее в многоконфессиональной) милиции и жандармерии. Кроме того, у сторонников объединения с Княжеством Болгария был в распоряжении еще один инструмент — гимнастические общества. В начале 1879 г. русскими оккупационными властями была создана специальная программа создания этих военно-спортивных организаций, для чего каждый русский полк, стоявший в Болгарии и Румелии, выделял по 60 инструкторов — солдат и унтер-офицеров. В обществах местное христианское население обучалось владению оружием и действиям в составе до батальона и более. Иногда на учения, которые уже больше походили на маневры, вместе с русскими войсками выводилось до 10 тыс. болгарских «гимнастов». Обучение велось быстро и с самого начала явно пользовалось большим успехом среди жителей — в городах и селах они добровольно выходили на занятия с песнями.

Гимнастические общества, как и болгарская армия, имели на вооружение винтовки русского производства. После вывода русских войск в качестве инструкторов использовались болгарские ополченцы, имевшие боевой опыт. Регулярно проводившиеся учения уже в 1879 г. создали из этих подразделений внушительную, хорошо организованную силу — до 40 тыс. чел, кроме того, в провинции, по данным русских властей, было около 10 тыс. чел. местной милиции и около 20 тыс. членов сельских караулов. Что касается местной армии, то поначалу планировалось создать здесь две бригады — Филиппопольскую и Сливенскую, но позже от этого плана отказались, ограничившись 9, а затем 12 дружинами, 36 административных округов было разделено на 12 призывных, формировавших дружины. Таким образом, провинция имела достаточно многочисленную милицию (фактически армию), жандармерию и полицию. Примерно треть доходов Восточной Румелии за период с 1879 по 1885 гг. была потрачена на эти вооруженные силы — 159,5 млн. грошей из 441,3 млн. Слабой стороной было почти полное отсутствие артиллерии. В провинции имелось 100 тыс. винтовок разных систем, но только 4 орудия.

Русская политика не была идеальной — с одной стороны, Россия готовила объединение, с другой — тормозила его начало, явно надеясь самостоятельно выбрать момент выступления. «Преследуя политику принципов, а не интересов, — писал накануне кризиса русский наблюдатель, — мы являемся политическими Дон Кихотами среди реальной политики Европы конца XIX столетия, преследующие чисто практические, материальные задачи». Разрыв между практикой и жизнью проявился и в этом раз. Активная пропаганда сторонников объединения в селе, где накапливалось недовольство администрацией, привела к выступлению крестьян, убежденных в том, что русский царь их поддерживает.

Волнения быстро вышли из-под контроля. Русские офицеры заняли нейтральную позицию, отказавшись вмешиваться во внутренние дела провинции без ясных инструкций командования. Жандармы и войска не оказали сопротивления повстанцам, скорее наоборот. При их поддержке контроль над провинцией быстро перешел к революционному Центральному комитету, Крестович был арестован. Губернатор недавно вернулся из Константинополя и мирно завтракал, когда к нему вошли вооруженные солдаты и офицер и взяли его под стражу, не дав возможности, как этого хотел Гаврил-паша, составить письменный протест. Особого сопротивления он не оказывал и не обратился в Константинополь с просьбой о присылке войск. Между тем, согласно статье 16 Берлинского трактата, именно генерал-губернатору предоставлялось такое право, после чего султан, до введения войск, обязан был поставить в известность представителей Великих Держав о причинах принятого им решения. 6(18) сентября восставшие провозгласили создание Временного правительства провинции и объединение Румелии с Болгарией. В тот же день новые власти начали призыв в армию запасных от 18 до 40 лет.

Командовавший милицией после ухода русских войск Виталис-паша (Виктор Виталис — грек, прошедший школу французского Иностранного легиона, полковник французской и генерал-майор османской армии) постепенно сворачивал ее численность. Если в 1879 г. она равнялась 7,5 тыс. чел., то в 1885 г. — уже только 3,5 тыс. чел. Тем не менее, численность удалось быстро восстановить и поднять. Призыв проходил хорошо, под знамена явилось большое количество добровольцев, прежде всего молодежи. Вместе с 12 батальонами по 1 тыс. чел., 2 инженерными ротами по 350 чел. и 2 эскадронами по 150 чел., которые находились в постоянной готовности, первая линия обученных и готовых к выступлению войск равнялась 50 тыс. чел. Всего же к 1885 г. по самым скромным оценкам было обучено 64 тыс. пехотинцев и 1 тыс. кавалеристов. Оружия на всех призванных поначалу не хватило, масса восставших была вооружена пиками. Они поддерживали порядок в провинции, ее сообщения с Турцией были прерваны. Новость о событиях в Румелии вызвала необычайный подъем в Софии — на улицах начались демонстрации под лозунгом «Свобода или смерть!». От князя требовали отправиться в Филиппополь и принять Румелию под управление. Огромная толпа собралась и в Тырново. С импровизированной речью к ним обратился Каравелов. Она завершалась призывом: «В этом году — во Фракию, в следующем — в Македонию!»

Август у российского монарха прошел в посещениях маневров гвардейских частей и приемах в Царском Селе. Единственным серьезным событием была его поездка в Кремзиер для встречи с Францем-Иосифом. После встреч императоров в Австрии стало ясно — противоречия преодолены, соглашение по Афганистану достигнуто. Это настраивало на спокойствие. Перед отъездом из Кремзиера Гирс дал интервью корреспонденту «Neue Freie Press», в котором было сказано: «В настоящее время не происходит ничего такого, что могло бы вызвать между Австрией и Россией переговоры насчет специальных вопросов… Свидание — это мир!» Сразу же после Кремзиера глава русского МИД проследовал во Франценсбад (совр. Франтишковы Лазне, Чехия), где провел встречи с посетившими его главой правительства Румынии, адъютантом короля Сербии, и Александром Баттенбергом. Князь заверял, что на встрече Гирс обещал поспособствовать примирению его с императором.

После встречи Батенберг проследовал на отдых в Варну, где его совершенно внезапно и настигло известие о перевороте. Князь не мог не понимать, какими опасностями грозит этот кризис, но у него не оставалось пространства и времени для маневра. Президент Народного Собрания Болгарии Стефан Стамболов поставил перед Баттенбергом простой выбор — отправляться в Пловдив или возвращаться в Дармштадт. После недолгого колебания князь решил выбрать первое. Уже 6(18) сентября он сообщил Временному правительству из Варны, что не может не принять объединение. 7(20) сентября Александр Баттенбергский объявил мобилизацию, еще через два дня Народное собрание вотировало военные кредиты. Болгария также тратила на армию почти треть расходного бюджета — с 1879 по 1885 гг. на нее было выделено 81,6 млн. левов из 225,097 млн. левов общих расходов. Напряжение было очень высоким.

Народное собрание было созвано в Великом Тырново, где 8(20) сентября Баттенберг провозгласил себя князем Северной и Южной Болгарии. В Восточной Румелии эта новость вызвала взрыв энтузиазма. Баттенберг отправился в Румелию, 9(21) сентября он был в Пловдиве. Там его ждала триумфальная встреча. За несколько километров от города была выстроена триумфальная арка, за которой собрались многочисленные жители провинции. Далеко не все они были в восторге от происходившего. Если греки сохраняли спокойствие, то мусульмане начали вооружаться. Баттенберг заявил, что султан должен как можно быстрее признать случившееся, так как сдерживать разоружение более 2 дней будет невозможно. Князь провел смотр резервных войск и заявил им: «Доблестные воины! Мы не в ссоре с турками, но если турки станут противодействовать нашим стремлениям, то мы будем сражаться до последней капли крови. Меня вы всегда найдете в самом пылу битвы». Эти демонстрации решимости не могли не сказаться на внешнеполитической обстановке

Русское правительство не было поставлено князем Александром Баттенбергом в известность о планах выступления в Румелии, и в известной степени было захвачено событиями врасплох. Управляющий русским генеральным консульством в Филиппополе пытался остановить восставших. «Что вы делаете, — кричал он солдатам и офицерам, — Русский Царь ничего не знает о перевороте, болгары не могут в этом деле рассчитывать на поддержку России; ворвутся турки и всех перережут». Естественно, что представителя России никто не слушал. Более того — ему никто не верил. Все — от Крестовича до простых людей на улице — были уверены, что Россия поддерживает это движение. Не помогало и то, что русские офицеры, занимавшие посты в румелийской милиции, не принимали участия в движении. Впрочем, их было относительно немного, и особенно среди высшего командования, Виталис-паша старался сокращать их численность.

Восставших вдохновляла приходящая из России пресса. «Радуется славянский мир, — заявляло «Новое Время», — и вместе с ним «друзья человечества» во всех странах: болгаре Восточной Румелии и болгаре Княжества, разъединенные Бог весть почему и для чего хитроумной дипломатией на берлинском конгрессе, вновь образуют единое государство, номинально подвластное Турции, а в действительности государство национальное и свободное». В Румелии эта статья была истолкована однозначно — она свидетельствовала в пользу необходимости энергичных мер. Участники переворота отправляли телеграммы на имя Александра III с заверениями в верности и просьбами о помощи. Между тем русский генеральный консул в Филиппополе говорил правду. Первой реакцией Абдул-Гамида на новости из Восточной Румелией был созыв совета министров, который почти единодушно высказался за отправку войск в автономную провинцию.

Поскольку в районе Адрианополя находилось не более 7 тыс. солдат, которых можно было отправить немедленно, было принято решение подтянуть подкрепления из провинции. Так как незадолго до восстания в Филиппополе Баттенберг совершил визит в Англию, в Константинополе связали переворот с английской интригой и решили использовать время, необходимое для сбора войск для того, чтобы разобраться в реакции Великих Держав. Султан имел основания быть недовольным и без волнений, которые угрожали его власти в провинции — ее задолженность перед сувереном с 1879 г. составила 2,952 млн. грошей. Петербург не знал о готовящихся в Румелии событиях и не ожидал их. Не только консул, но и представитель Военного министерства при консульстве в Филиппополе не занимались сбором разведывательных данных. Военный представитель занимался исключительно вопросами повышения боеспособности румелийской милиции. Русские инструкторы справились с поставленной задачей — к 1885 г. милиция была хорошо подготовлена и готова к слиянию с болгарской армией.

Начало сентября 1885 г. были временем отдыха в большой политике. Волнения в Румелии оказались неожиданными для всех европейских столиц. Александр III гостил у своего тестя в Копенгагене, куда прибыл и принц Уэльский, сопровождаемый королем Георгом Греческим. Министр иностранных дел России также отсутствовал в столице — после Франценсбада Гирс отдыхал в Тироле. Его британский противник — Солсбери — наслаждался отдыхом во Франции. В этой обстановке пришли новости из Румелии. Сюрприз оказался весьма неприятным. «В политике очень часто великие дела, — гласил обзор «Вестника Европы», — совершаются не великими людьми: так, искра, брошенная рукою ребенка в массу горючего материала, может произвести пожар и случайный выстрел, раздавшийся где-нибудь на Балканах или на афганской границе, может послужить также началом крупных событий».