Тезисы

1. Можно видеть две стороны национализма, охранительную и наступательную, существующие как два противостоящих, но взаимодополняющих модуса действования. Для них можно провести параллель с материнской и отцовской [мета]функцией.

2. Охранительный национализм склонен воспринимать всё сверхнационалистическое как угрозу. Империя для националиста есть зло, т.к. выстраивает сверхнациональный порядок, изымающий некоторые степени национальной свободы.

3. В то же время, наступательная сторона национализма склонна рассматривать структуры низшего этажа социальной организованности, такие как деловое предприятие, семью и индивидуума, как ресурс, у которого можно изымать свои степени свободы ради нации и национальной идеи.

4. Активизация националистических идей, наблюдаемая в последнее время, есть реакция на угрозу выживания нациям и этносам перед лицом глобализации по атлантическому образцу, есть стремление выжить. Потому более всего преобладают сепаратистские, охранительно-материнские фазы национализма.

5. Русский национализм находится в особенной ситуации, когда для самоидентификации ему требуется искать врага и причины национального упадка не только вовне, но и внутри себя, т.к. русские являются стержневым этносом империи.

6. Вызов времени состоит в выстраивании глобальной, планетарной иерархии. Атлантический глобализационный проект - есть проект глобальной кастовой системы, реализуемый в настоящее время западной финансово-промышленной олигархией и закрепляющей её безусловное доминирование.

7. Совокупность разрозненных, лишённых сверхнационального управления национальных государств не может быть альтернативой западному проекту, т.к. ни одно из национальных государств не может по отдельности решить глобальные проблемы, а без решения глобальных проблем и построения глобальной координации их решение невозможно.

8. Задача состоит в том, что организовать национальные государства, по меньшей мере, в образование континентального масштаба, тем не менее, построенное на принципах, отличных от предлагаемых и навязываемых транснациональной олигархией.

9. Это образование должно положительно решить вопрос выживания наций и этносов, тем сняв напряжённость охранительной части национализма. Для наступательной части, оно должно предложить цели, культуру и структуру идентификаций, позволяющие выводить реализацию экспансионистского, захватнического человеческого духа изнутри системы во вне её, тем самым не дробя, а упрочняя целое.

Изложение

1.

Существует некоторая манера суждения о событиях, происходящих с народом, которую можно назвать "материнской". Она заключается в том, что всякое событие оценивается исключительно с точки зрения выживания и сохранения. Заботливое внимание матери "потолстел ли малыш? не простыл, не ушибся ли? не слишком ли утомился?" на национальном масштабе превращается в распространённые положения, согласно которому всё, что не идёт в немедленный и безусловный рост народного благосостояния, является "злом". Причём, "материнская" специфичность проявляется также в сильном эмоциональном окрасе оценки, что свойственно больше слабому полу.

Большевистская индустриализация - зло, ибо пострадала традиционная деревня. Построение империй - зло и тюрьма народов, ибо лучшие сыны села уходят из него на далёкие имперские фронты. Развивается наука - зло, ибо она существует за счёт средств, "отобранных у русского народа" [К.Крылов]. В космос лететь - зло, ибо народ на великих стройках страдает. В конце списка стои́т самая блестящая оценка: воевать за Родину - тоже зло, т.к. на войне гибнут люди. Можно без большого труда найти граждан, которые свято верят в то, что если бы в 1941-ом сдались Гитлеру, то сохранили бы 20 млн зря потраченных жизней и сейчас бы "пили баварское пиво".

Такая мыслительная позиция существует на коротких оппозициях вида "количественный рост - благо, сокращение населения - зло"; "безопасный отдых - благо, опасное усилие - зло", и подобных. "Коротких", потому как, например, "длинная" во времени и сложности реализации формула "осознанно потратить 5% населения, чтобы не потерять 'по воле судеб' 95%" вызывает шок своей "кощунственной" первой частью, и на вторую уже внимания не обращают. А то, что "опасное усилие сейчас обеспечивает безопасный отдых завтра" не принимается часто даже не в силу неких рациональных доводов, а из-за мгновенной личной трусости.

Для матерей такая позиция простительна по той причине, что мать существует как противовес в паре с отцом, у которого несколько другие функции и взгляд на мир. "Отцовский" взгляд на ребёнка состоит не в том, чтобы прежде всего сохранить его жизнь, а в том, чтобы правильно её потратить. Женская (водная, земная) стихия накапливает и взращивает человеческую силу, личную и народную; укрывает от ударов и восстанавливает потери. Мужская (огненная, небесная) потенция здесь состоит в превращении этой запасённой, сохранённой жизненной энергии в полезную работу, в победу и эволюцию, в свет и тепло. Древняя, как мир, дихотомия, которая вращает колёса происходящего. Потеря любой из этих частей означает дегенерацию, быструю или медленную смерть всей совокупности.

Женская, охранительная сторона национализма состоит в том, что националист борется за сохранение своей нации, за её выживание и рост. Национальная идентификация - частный случай этой борьбы: нация должна существовать как устойчивый символ в поле остальных символов, так же как люди, составляющие нацию, должны быть живы и благосостоять на своей земле. Именно это заставляет национализм относится ко всему за периметром нации как скорее к опасности и злу; а тех, кто тратит нацию в курсе каких-то сверхнациональных целей, националисты склонны рассматривать как тиранов и живодёров. В этом масштаб материнского модуса мышления националистов.

Мужской, наступательный, целеполагающий и растратный модус национализма находится на ступень ниже. Сознательный националист понимает, что "Deutschland uber alles", "Родина или смерть" или "Беларусь перадусiм". Таким образом, националист может понять и принять в свою систему ценностей установку, что относительно большое целое в виде нации законно требует некоторых затрат и усилий со стороны звеньев менее высокого порядка социальной организованности: семьи, делового предприятия, гражданина. И то, что ради национального величия некоторыми благами и свободами следует пожертвовать.

На более низком относительно националиста уровне в этом ракурсе рассмотрения стоят "простые граждане" (по варновой классификации - веси), для которых уже любые сверхэкономические цели, какой является нация, являются опасностью и злом. Перспективный "материнский идеал", который можно вывести из этих положений - это полная личная свобода, экономическое процветание предприятия и личности, пацифизм и бесконфликтность против всего того, что не приносит быстрого удовольствия и прибыли. Наступательный, растратный модус экономического уровня состоит в том, что ради прибыли или удовольствий веси согласны тратить ресурс ещё более низшего организационного звена: физические усилия, личную работу и время.

Для националиста такой эгоизм весей может показаться недостойным поведением, т.к. он обладает более широким горизонтом целей, и может понимать, например, что "народ, который не кормит свою армию, будет кормить чужую". Экономически мыслящий человек же всегда склонен рассматривать армию как пустую трату ресурса, а войну - как назойливую помеху гедонистическому и экономическому процессу. Для национализма, особенно наступательного, война зачастую - необходимость в процессе национальной самоидентификации, и приносимые жертвы имеют значимое оправдание в глазах националиста.

Тот же паттерн можно применить и к самому национализму, если совершить приращение масштаба на шаг выше относительно национального уровня. Человек, мыслящий имперским масштабом, склонен рассматривать националиста как сепаратиста, вредящего стабильности целого. Аналогично националист смотрит на солдата-дезертира, не имеющего ценностей, выходящих за пределы собственного огорода. И так же империалист может осознавать, что отбрасывание сверхнациональных целей ведёт к невозможности достижения даже национальных, как эгоистическое дезертирство солдата ведёт к поражению армии и уничтожению нации, физическому или идеологическому и организационному.

Тем не менее, каждое из стремлений, на каждом уровне общественной структуры имеет свой важный организационный смысл и ценность на своём этаже. Напряжённые эмоциональные отношения между уровнями регулируют внутренние течения, двигают людей вверх по данной организационной лестнице ("ты записался добровольцем?"), либо расслабляют перенапряжённые участки ("make peace not war"), и имеют смысл только там, как частные регуляторы. Для работоспособности более масштабной структуры ни одна из этих установок не может приниматься, как единственная, без потери управления.

2.

Провокация "материнской" стороны национализма может быть использована, и используется, как геополитический манёвр, направленный на разрушение сверхнационального единства, оформленного в имперскую структуру, или существующего в качестве этнической, культурной системы.

Здесь весьма показательна ситуация, сложившаяся с русским национализмом. Атака на Россию как на геополитического игрока, давно распространилась на русскую культуру и этническое сознание. В то же время, русские были стержневым народом империи, и, в отличие от других националистов, которые могут спокойно жаловаться на внешнее притеснение, русским жалобщикам нужно искать более изощрённые способы нахождения врагов и причин упадка - искать внутри себя. Российская Империя и является для многих русских националистов таким врагом и причиной. Выход они видят в построении русского национального государства, отторгнувшего все остальные территории, управление которыми требует избыточности внутреннего ресурса.

Очевидно, что националистическая реакция - реакция вида "мой дом - моя крепость". Сжаться в более контролируемое, этнически монолитное государство, отдышаться и залечить раны. Эта стратегия отступления может быть спасительной при том условии, что переждать можно потому, что либо бить перестанут, либо что забор, ограждающий национальное государство от глобальных проблем, может быть прочен. Но русских пришли убивать насмерть, и констатируемая смерть России как модернового петровского проекта должна по замыслу глобальных координаторов завершиться и уничтожением русского самосознания, и сокращением населения. У отступивших русских не останется ресурса для ответного хода. Так же, как общество вооружённых огородников, забаррикадировавшихся в "своём доме-крепости", не способно противостоять осаде со стороны регулярной армии, так и любое национальное государство не способно выдержать удар агрессивных структур глобального масштаба, в том числе и в силу их телеономического, целеполагающего превосходства.

3.

Глобальная финансово-промышленная олигархия, осуществляющая свой вариант глобализации, пытается выстроить на планете кастовый порядок, "золотой миллиард", сохранив и упрочив своё руководящее положение как в мировоззренческой сфере, так и в регулировании мировой экономики и политики. Вопрос о необходимости или возможности планетарной координации уже давно не стоит. Стоит вопрос о целях, правилах и средствах достижения такой управляемости. При том, что западная олигархия разрешила для себя по меньшей мере часть этих вопросов в виде стратегических программ, данный навязываемый атлантистами порядок не может и не должен быть единственным. Для такого суждения есть основания, которые можно назвать "тезисами недоверия", и уделить им отдельное внимание вне данной работы.

Для старта и развития альтернативного проекта нужна достаточно широкая база, достаточно объёмный этнический, экономический и политический резервуар, который бы мог вместить достаточно организованных энергий для успешного противостояния атлантическому проекту и другим цивилизационным угрозам, и который также мог бы быть способным к генерации избыточности для устойчивого роста вовне себя. Как указано выше, ни одно национальное государство, даже самое мощное из существующих, не может стать такой базой. Не может стать такой базой и их аморфная и бессильная федерация, какой является мёртворождённый Европейский Союз, хотя бы по причине отсутствия достаточной политической воли и пассионарного духа. Россия, обыкновенно существующая в качестве осаждённой крепости, сейчас слишком истощена во всех смыслах для ещё одного самостоятельного рывка такого масштаба, хотя русским и не привыкать.

Единственной жизнеспособной альтернативой видится создание континентального блока Европа-Россия, в которую инкорпорируются национальные государства как минимум на осях Ламанш - Сахалин и Скандинавия - Крым. В перспективе рассмотрения вопроса о сторонах национализма, следует сделать предположение о месте национальных государств в такой структуре и то, на каких основаниях националистические движения, их охранительная и наступательная функция могут быть конструктивно вписаны в систему отношений.

Какой бы экстремистской ни была националистическая риторика, она возникает либо как реакция на угрозу национальному выживанию, либо канализирует выброс излишков пассионарности вовне национального периметра. Оба этих усилия не могут иметь некой имманентной благости или греховности, однозначно определяющих результат их работы, но работают на разрушение или созидание в зависимости от системы политических рычагов в объемлющей системе, перераспределяющих это усилие. Демонизация национализма может появиться как результат паники замкнутых на экономике слоёв, которые просто напугать любой сколь-нибудь чёткой общественно-политической ориентацией, предполагающей изъятие ресурса. Либо как пропагандистская работа со сверхнационального уровня, для операторов из которого выгодна монотонность в системе политической организации континента и космополитическая, атомарная идентификация у людей, его населяющих.

Можно предположить, что построение устойчивой империи, не отрицающей национальные намерения, состоит в устройстве иерархии пространств: этнических, экономических и политических, под флагом сверхидеи. На данный момент, сверхидея для России и Европы состоит хотя бы в выживании перед лицом угрозы со стороны противников: транснациональных олигархий с базой в Британии и США; Китая; Ислама. Одна эта угроза и невозможность справиться с ней в одиночку может сплотить народы воедино. На данный момент, эта необходимость может казаться чисто интеллектуальной, но когда противостояние доберётся до самой плоти и крови сытых европейцев - этот вызов вберёт много эмоциональности. Смогут ли местные националисты осознать масштаб проблемы и поступиться бункерными решениями в пользу единой цивилизационной миссии - от этого зависит даже их собственное выживание в национальном огороде. Возникновение сбалансированной сверхнациональной структуры, в которой национальное огораживание будет положительно работать и на внутренний, и на внешний объём, во многом зависит от того, найдутся ли национальные лидеры, обладающие стратегическим, цивилизационным зрением.

Именно иерархия, выстраивание национальных организмов в масштабируемые структуры, а не отрицание их, может позволить сверхорганизму империи иметь динамичную устойчивость в разнообразии. И именно этот путь не могут себе позволить транснациональные кланы, потому и занимаются гомогенизацией этнического пространства, провоцируя обесценивание культурных различий; утверждая фундаментализм единого мировоззренческого и юридического стандарта (демократия и права человека в текущей трактовке) или настаивая на абсолютной прозрачности границ для перемещения [их] капиталов (ВТО).

Решение вопроса о выживании снимает фактическую базу для агрессивной охранительной риторики: этнос выжил, как отличная от других культурная система, и организован в нацию, способную к развитию. Иерархия целей и идентичностей, а также средств к развитию, выводящие человека из любого местечка империи на простор космических возможностей, создают каналы для вывода изначальной экспансивной человеческой энергии из локальной стагнации, сжатия и взрыва.

Сама необходимая структура империи делает невозможным построение её по старым образцам. Последняя империя, как результат прямой военной авантюры одной нации, погибла в 1945 году, и на данный момент есть много причин, не позволяющих кому-либо осуществить ещё одну сколь-нибудь масштабную попытку. Финансовые императоры, получившие значительный экономический контроль за планетой, столкнулась с разнообразными проблемами, не решаемыми ни экономическими, ни военными методами, ни даже политтехнологичной промывкой мозгов или чудо-системой HAARP.

Необходимость коренного изменения мышления, миропонимания и порядка действования на цельнопланетарном, невиданном доселе плацдарме, обесценивает многое, пришедшее из прошлого, и требует поиска новых решений. Цепляние за старые границы, мелкие символы и педалирование набивших оскомину местных противоречий работают против всех, даже когда кто-то одерживает локальную победу. Без не просто реинтеграции наций в какой-то перспективе, а без пересплавления, пересборки европейских цивилизационных структур на глубинных уровнях, решение глобальных проблем, победа в цивилизационном противостоянии видится призрачной. Глобальный кризис - время превозходить границы, и в первую очередь, границы понимания и целеполагания.