Август-1991 как криминальный, компрадорский, ликвидационный переворот

Приближается август, который традиционно в России — сложный месяц; одно перечисление произошедших в этом месяце шокирующих, часто трагических событий займет много места и времени. Однако даже в этом скорбном списке, от трагедии «Курска» до дефолта «имени Ельцина — Кириенко» (кто забыл), особняком стоит распад СССР — крупнейшая не только геополитическая, но и гуманитарная катастрофа, которая кардиальным образом изменила расклад мировых сил, катком пройдясь по десяткам миллионов судеб. И бросила народы нашей прежде единой страны в водоворот регресса и упадка. Скажут: Советский Союз распался в декабре 1991 года, по Беловежским соглашениям, подписанным в ходе разнузданно пьяного междусобойчика трех обезумевших от безнаказанности пигмеев, возомнивших себя вершителями судеб трехсотмиллионного народа. Юридически это так, хотя скорее квазиюридически. Соглашения с правовой точки зрения ничтожны, и стоит их денонсировать, как легитимная база под уничтожением Союза исчезнет. Фактически же Рубиконом послужила именно августовская трехдневка — «майдан» в Москве с 19 по 21 число, когда были подорваны опоры единого государства и пресловутый «парад суверенитетов» вырвался как джинн из бутылки, принявшись кромсать страну по живому под восторженное улюлюканье массовки, собранной проходимцами из горбачевско-яковлевского политбюро. Не секрет, что подорвавшие советский режим стотысячные митинги собирались по разнарядке из ЦК самими партийными секретарями, которые жестко отчитывались за численность протестов перед прорвавшимися в верхи КПСС политическими извращенцами.

Поэтому когда сегодня некоторые утверждают, будто КПСС развалилась сама, изнутри, и обвиняют партию в том, что она создала под себя систему, стержнем которой стала, и которая самоликвидировалась вместе с этим стержнем, то они лукавят. Эта ложь, искажающая историческую правду и историческое наследство, сродни демагогии о «победе, одержанной народом, вопреки Сталину». Такого в истории не бывает — ни того, ни другого. Без жесткой организации никакая победа невозможна, а организация идет сверху, и чем жестче ситуация, тем решительнее организация и насаждаемая ею дисциплина. Если она действительно собирается побеждать. То же самое и с упадком. Большие системы, вроде КПСС, обладают гигантской инерцией; для достижения любого быстрого результата, а он априори связан с преодолением этой инерции — это знает любой управленец — требуются гигантские усилия, причем длительные, последовательные и настойчивые. Иначе все потуги захлебнутся и уйдут в песок на всех этажах громадной и неповоротливой иерархии. Разрушиться сама, естественным путем, в пять «перестроечных» лет КПСС не могла. Даже при полном непротивлении разрушительной эрозии, которой партия подвергалась по причине поразившей ее ряды коррупции. И даже в условиях наблюдавшейся идейной стагнации, когда теория, которой после И. В. Сталина никто не занимался, перестала отвечать на вопросы и вызовы современности, этот распад продолжался бы десятилетиями. Ни один, даже самый прогнивший строй никогда не рухнет, если его не подтолкнуть, учил В. И. Ленин. А КПСС в стадии своего заката далеко еще не утратила дееспособности, в том числе исторической.

Историческая правда заключается в том, что партию к развалу именно подтолкнули. Проект разрушения страны номенклатурной элитой, которая после смерти Сталина «зареклась» пускать наверх тех, кто снова заставит ее служить народу, был запущен XX съездом КПСС. Об этом свидетельствует сам обер-оборотень Александр Яковлев. Вот его заочные «показания», которые, без сомнения, пригодятся для будущего нового Нюрнберга, который целесообразно провести как раз в беловежских Вискулях. Там, где три алкоголика оформляли уничтожение Союза и радостно квасили за каждый абзац. А протрезвев, бросились звонить, докладывая о содеянном американскому президенту, который, кстати, в восторг от этого отнюдь не пришел.

После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды «идей» позднего Ленина. Надо было ясно, четко и внятно вычленить феномен большевизма, отделив его от марксизма прошлого века. А потому без устали говорили о «гениальности» позднего Ленина, о необходимости возврата к ленинскому «плану строительства социализма» через кооперацию, через государственный капитализм и т. д. …Разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» — по революционаризму вообще…

Но все равно. Откровения Яковлева — это, как говорится, технология: как разрушать, а не для чего этим заниматься. Проект ликвидации страны, который востребовал эту технологию, кристаллизовался еще со времен Римского клуба, создание которого относится к 60-м годам прошлого века. Почву для вовлечения в него части советской политической и академической элиты составили косыгинские реформы, внедрившие в социалистическую систему чуждый ей элемент хозрасчета. Это было продолжением XX съезда: вместо уменьшения себестоимости, позволявшего снижать цены, что служило краеугольным камнем сталинской экономической политики, в качестве главного показателя внедрили прибыль. И при этом никоим образом не оговорили, скорее всего, преднамеренно, сохранение «командных высот» в руках советской власти, как это сделал Ленин, вводя НЭП. Между тем прибыль — не самоцель, а сопутствующий результат. Это экстенсивный показатель, привязанный к росту, а не к развитию, которое — показатель интенсивный, у которого — комплекс критериев, и далеко не все могут иметь цифровой эквивалент, в рублях или «зеленой валюте». В какую, например, сумму оценить уникальные научные школы, угробленные рыночной «оптимизацией» пресловутых «эффективных менеджеров»? И рынок — никакая не панацея и не конкурент плану, так как не является ему равновеликим. План — стратегия, а рынок — тактика; китайский, да и западный опыт со всей определенностью показал не только их совместимость, но и подчиненность рынка — плану. Кстати, китайская практика безошибочно и наглядно указывает на конъюнктурный, если не сказать классовый, буржуазный характер натянутых оценок социализма как «красивой сказки». Сказки умозрительны, а социализм работает, и результаты его работы на примере КНР видны всему миру. Чтобы не признавать этого, некоторые у нас выдумали еще одну сказку: что в Китае якобы социализм давно сменили капитализмом, что не соответствует действительности. Так что идеи, выдвинутые Бжезинским, чья книжка «Между двух веков. Роль Америки в технотронной эре» (1966 г.) составила основу одной из главных «римских» идей — конвергенции капитализма с социализмом с целью поглощения первым последнего, в СССР легли на уже унавоженную почву. Подробнее о роли в продвижении идей Римского клуба советского премьера Алексея Косыгина и зашифрованных под них интересов западных элит в СССР можно почитать в другой книжке, составителем которой является непосредственный участник тех событий, косыгинский зять Джермен Гвишиани. Называется «Римский клуб. История создания, избранные доклады и выступления, официальные материалы» (М.: URSS. 1997).

На этапе, когда в «большую игру» вступил Михаил Горбачев, многое уже было подготовлено. Сам же будущий могильщик КПСС и СССР тогда же, на пути к власти, и проболтался о сути «конвергентного» проекта.

До 1917 года разделения мира на Восток и Запад не существовало. Если бы революция Керенского, профинансированная Ротшильдами, увенчалась успехом, страны Западной Европы и Россия вошли бы в XX век плечом к плечу. После уничтожения национальных государств в Западном и Восточном блоках следующим логическим шагом стало бы объединение Европы и России в единое огромное государство. И именно этот процесс стоит за многими событиями последних двадцати лет.

И здесь, помимо констатации олигархического происхождения февральского переворота 1917 года и, следовательно, восстановительного, реставрационного, государственно образующего характера Великой Октябрьской социалистической революции, спасшей страну от падения в ту же пропасть, в которой она оказалась в августе 1991 года, мы подходим к сути вопроса. Кто собеседники Горбачева в его вояже 1984 года, в канун прихода к власти? Маргарет Тэтчер, что общеизвестно, и Отто фон Габсбург, что официальной историографией тщательно скрывается. Не потому ли, что проект, который Горбачев раскрыл именно после встрече в Вене, alma-mater Римского клуба, актуален и сегодня? Габсбурги — австро-венгерская династия, на которой был выстроен альтернативный нацистскому проект консолидации Европы — Панъевропейский союз. Аншлюс Австрии означал карт-бланш, выданный Гитлеру, но Панъевропа никуда не исчезла, а затаилась. Ее час, казалось, настал в 1945 году: новый президент США Гарри Трумэн на следующий день после капитуляции Третьего рейха утвердил военную директиву о создании «Южно-германского государства, не запятнанного нацизмом». Но эту игру в Потсдаме похоронил Сталин, включив окраины бывшей Австро-Венгрии в советскую зону влияния. И тогда Западу ничего не осталось, как выбрать «запасной», эсэсовский вариант нацистской реставрации: с европейской интеграцией на основе франко-германской оси, которая со времен Елисейского договора 1963 года стала стержнем будущего ЕС. С флага Панъевропы сняли красный крест в желтом круге, оставив окружающее его ожерелье из двенадцати звезд; такова история появления флага ЕС, которая будет неполной без упоминания о происхождении этих звезд из «Апокалипсиса» апостола и евангелиста Иоанна Богослова.

Организаторы переворота в августе 1991 года, подтолкнувшие ГКЧП на авантюру, обрушившую СССР, были частью как раз этого проекта. Настойчивые исторические фальсификации Карла Поппера, Ханны Арендт и их подельников по проекту «открытое общество», которым ныне рулит Джордж Сорос, только с одной стороны имеют внешнюю природу и обусловлены стремлением выгородить западных вдохновителей нацизма, переведя стрелки на красную Москву. С другой стороны, они имеют и внутреннее происхождение. Коренное отличие коммунизма от фашизма — выражение интересов масс, а не элит; в теории марксизма нет даже понятия «элита»; рассматриваются роль в истории масс и личности; последняя либо выражает волю и интересы масс и тогда их возглавляет, либо, если идет против течения, обрекает себя на историческое забвение. Си Цзиньпин, рассуждая о причинах успеха отметившей столетний юбилей КПК, не случайно настойчиво повторяет, что у партии нет и не может быть никаких «собственных» интересов — групповых, корпоративных и пр., иначе она утрачивает связь с народом. Как только советские «личности» в руководстве осознали себя властной корпорацией, заинтересованной в конвертации власти в собственность, началось их элитарное перерождение. Создатели Римского клуба тонко уловили именно этот момент, дав сигнал о готовности, разумеется, на словах, принять новоявленных «элитариев» в европейские закрытые круги. Возомнившие себя на транзите «из грязи в князи» нувориши на это купились, согласившись на участие в совместных проектах, главным из которых стал Международный институт прикладных системных исследований в Вене. Стоявшие у руля «римского» проекта представители западных концептуальных кругов, связанных с черной аристократией и крупным бизнесом, даже не скрывали одновременной связи с нацизмом и собственными спецслужбами. Пример основателя Римского клуба Аурелио Печчеи из концерна Fiat, защитившего диссертацию по ленинскому НЭПу еще в фашистской Италии, а затем прикрытого от ареста и расправы швейцарской резидентурой Управления стратегических служб (УСС) США во главе с будущим основателем и директором ЦРУ Алленом Даллесом.

Уже приходилось отмечать, что распад СССР был оформлен в 50-ю годовщину контрнаступления Красной армии под Москвой, что, несомненно, явилось символическим сигналом для «своих» о нацистском реванше. Другим таким сигналом, об этом надо сказать определенно, можно считать развязку августовских событий 1991 года в годовщину ввода войск Варшавского договора в стремительно уходившую в 1968 году на Запад Чехословакию. Тот же антураж: танки на улицах теперь уже советской столицы в окружении толп горожан, а затем маршевое хождение по Москве строем «демократических» штурмовиков в канареечных накидках, декламировавших антикоммунистические и антисоветские кричалки.

И вот под всю эту вакханалию, по истечении тридцати лет этого великого обмана, когда этот обман стал очевиден уже всем, и перспективы сохранения его сомнительных «завоеваний» подвисли, кое-кто извлеченный из нафталиновых сундуков, пользуясь преддверием юбилея трагедии августа 1991 года, открывает блог на известной своей внешней ориентацией радиостанции. И начинает публиковать в нем главы из книги — ни много ни мало — о «великой августовской демократической революции». Не обошлось без накладок. Реанимированный политический труп «семейного» пошиба, спекулирующий на родственной близости к Ельцину (правда, не объясняющий, за что его выкинули из «обоймы»), получил нелицеприятные оценки от некоторых других фигурантов тех событий, с которыми сцепился в полемике. А еще в запале он выдал на-гора поистине убийственную информацию. Она достойна, чтобы ее процитировать без купюр.

…Еще одну мегасделку в атомной сфере реализовать не удалось. Была идея объединить в один консорциум все АЭС в США, Франции и бывшем СССР. Представьте масштаб! Это была бы самая крупная компания в мире на долгие-долгие годы. Она могла взять на себя строительство и эксплуатацию АЭС в любой точке мира, включая поставку топлива. Американское политическое влияние в мире и технологии плюс российский опыт, специалисты и дешевое топливо могли бы обеспечить глобальный успех проекта, практически создать монополию в сфере атомной энергетики. Но этот проект, о котором почти никто никогда не рассказывал, не получил развития из-за разных тонких интриг в России и Америке.

Вы представляете, читатель, мегамасштаб этого беспримерного национального предательства, предполагавшего полный отказ от национальных интересов в ключевой сфере и сдачу ее под патронат главного геополитического противника? И эти, извините, патентованные мерзавцы еще что-то там лепечут про «великую демократическую»? Покойный Станислав Говорухин очень точно, но не исчерпывающе, назвал эту революцию «криминальной». На самом деле, как видим, август 1991 года, превратившийся в ухудшенную копию февраля 1917 года именно потому, что за ним (пока) не последовал новый Октябрь, явил собой средоточие всей мерзости и подлости, прикрытой фиговым листком «демократии». Август 1991 года останется в памяти как величайший национальный позор и национальная измена, а также как еще и компрадорский и ликвидационный государственный переворот «цветного» типа, в результате которого к рулю государства пробрались подобные этому персонажу. Сожалеющему, если называть вещи своими именами, о том, что не удалось добить тогда нашу Родину, «вырвав у нее ядерные зубы» (любимое выражение тех времен в американском истеблишменте).

К чему этот разговор? К тому, что поросшие мхом и насквозь пропитанные другими, отнюдь не благовонными субстанциями физиономии начнут сейчас появляться из небытия как грибы после дождя и использовать трагический юбилей для очередного сеанса очернения великого советского проекта, на смену которому в 1991 году пришел шабаш с плясками живых мертвецов. Уже понятно, что у «спящих» это один из последних шансов вернуть себе утраченную стратегическую инициативу, чтобы еще раз оттоптаться на костях Родины и народа. Предоставить им возможность реализации этого шанса нельзя ни в коем случае, ибо это будет означать полноценный фашистский реванш. Ибо фашизм, вопреки пропагандируемым этой публикой лживым штампам, тождественен отнюдь не коммунизму, с которым он находится в абсолютной, диаметральной социоисторической противоположности. Фашизм — это либерализм, видоизмененный наступающим глобализмом до такой степени, что он утратил даже те жалкие остатки буржуазной демократии, которой кичился, превратившись в крайне правую, человеконенавистническую диктатуру. И надо понимать, что за «августовскую» тему в нынешней ситуации эта публика берется не случайно и не от хорошей жизни. Ну что ж, как говорится, сами напросились…

Ну, а признание соучастия в попытке государственного преступления по разрушению отечественной атомной отрасли, на наш скромный взгляд, должно бы стать предметом повышенного интереса со стороны надзорных органов. Ох, и интересное должно получиться расследование, если его провести с принципиальных позиций, по закону и совести.

Честь имею, господа самопровозглашенные «демократические революционеры»! Историческая преисподняя вас заждалась, и чаша сия вас не минует.