Откуда коронавирус и пришел ли конец глобализму?

Глобализму приходит конец? Коронавирусная пандемия — фактор неопределенности? Ответ на первый вопрос: нет, не приходит; глобализм отступает и перестраивается, проводит перегруппировку с тем, чтобы через некоторое время вернуться. После того, как мы «нахлебаемся» чрезвычайщины и станем «более сговорчивыми». Вот этим «нахлебаемся» глобализм сейчас и постарается заняться, доводя чрезвычайщину до абсурда. Поэтому борьба с ним в самом начале, и еще большой вопрос, насколько активно (а не притворно) она ведется. И у нас, в России, и в окружающем мире. На второй вопрос ответ еще сложнее. Неопределенностью нынешняя эпидемия может рассматриваться только в том смысле, что это фактор лишь одного из сценариев, и в соответствующих концептуальных разработках он показан через запятую с другими сценариями, с помощью которых кое-кто собирается у нас за спиной сформировать будущее. Связь и взаимное дополнение друг друга этими сценариями, как и их не только потенциальная, но и практическая взаимозаменяемость, из которой, как змея из норы, выползает определенная стратегия, неявная потому, что поэтапная, концептуалы огласке не предают. Это не в их интересах. Потому и разводят сценарии подальше друг от друга, чтобы никто не вздумал их совместить. «Или — или»: так ставится вопрос в рамках конъюнктуры, а не «что за чем следует», как он стоит на самом деле. Что же касается неопределенностей, то их у концептуалов — целый список по трем позициям:

И из этого списка объемом в пятнадцать позиций выведены две главные неопределенности, именуемые «критическими». И это отнюдь не коронавирус (в списке эпидемический фактор вообще отсутствует), а, во-первых, судьба глобализации («глобальной экономической и политической интеграции») и во-вторых, способность/неспособность ее субъектов к адаптации, которая именуется «адаптивным потенциалом»: поддерживают ли они глобализацию или противятся ей. В первой «критической» неопределенности разброс вероятностей колеблется между глобализацией институтов и экономики за счет «устойчивых и эффективных транснациональных политических структур» с одной стороны и протекционизмом и раздробленностью с другой. Во второй — между высоким и низким уровнями адаптации. И критерием того и другого, если отбросить политес, предлагается готовность «трансформировать структуры и (!) системы» по мере «изменения контекста». О каком изменении и какого контекста идет речь? По мнению автора этих строк, о векторе, заданном теорией модернизации (Вебера и Дюркгейма). Но не в первозданном, оригинальном ее прочтении, а в другом, извращенном и опошленном постмодернистами-шестидесятниками — Беллом, Ростоу и Бжезинским. А также — о, ужас! — Гэлбрейтом, обласканным нашим угодливым постсоветским «интеллектуалитетом», обученным держать рыло строго по ветру. От модернизации постмодернисты отказались в пользу постмодернизации, только вот название теории из шулерских соображений поменять «забыли». А наш «интеллектуалитет» и рад обманываться, иначе ведь «в буржуинство» никак…

Напомним этот постмодернизационный вектор: от традиционных обществ с религиозной/идеологической мотивацией — к переходным. Помните, с какой готовностью у нас записывались на «переход» «от авторитаризма к демократии», а на самом деле — на возврат от социальной справедливости социализма обратно к капиталистической эксплуатации? От «переходной» же стадии нам предлагают, отбросив «атавизмы» этой справедливости, а заодно и идентичности и исторических корней, двигаться к рационализму. Разумеется, секуляризованному и подвергнутому деидеологизации, которая оборачивается антикоммунизмом, борьбой с памятниками, мавзолеями и исторической памятью.

Так о каких «концептуалах» идет речь? В мае 2010 года, на фоне нефтяной катастрофы в Мексиканском заливе, которую целый ряд экспертов, причем западных, считают рукотворной, в свет вышел программный доклад Фонда Рокфеллера «Сценарии будущего технологий и международного развития» («Scenarios for the Future of Technology and International Development»). Все, о чем говорилось выше, именно из этого документа. И именно здесь были обнародованы четыре сценария:

Откуда берутся сценарии? На этот вопрос с определенной откровенностью «между строк» отвечают разработчики и авторы доклада. Это Джудит Родин, занимавшая пост президента Фонда Рокфеллера с 2005 по 2017 годы, руководившая подготовкой доклада. А также Питер Шварц, основатель и председатель Глобальной бизнес-сети (Global Business Network — GBN) — консалтинговой компании со штаб-квартирой в Сан-Франциско и офисами в Нью-Йорке, Лондоне и Кембридже (штат Массачусетс, США). За годовую подписку в 40 тыс. долларов корпоративные клиенты GBN вплоть до 2013 года, когда «сеть» прекратила существование, получали доступ к разработкам «альтернативных вариантов» глобального развития. В своей работе GBN опиралась на опыт и методологию сценарных разработок корпорации RAND и аналитического отдела глобальной нефтяной компании Royal Dutch Shell.

«Мы полагаем, что (!) планирование сценариев (!) имеет большой потенциал для использования в филантропии (Фонд Рокфеллера позиционирует себя «филантропами» — В. П.) для выявления внешнего вмешательства, (!) моделирования и репетиции важных решений, которые могут иметь глубокие последствия», — откровенничает Дж. Родин, замечая, что «планирование сценариев позволяет нам добиться большего эффекта». И переходит к сути глобального планирования, отмечая, что деятельность олигархического фонда помогает сформировать набор инструментов для улучшения жизни уязвимых и бедных слоев. Запомним эти слова, читатель: в них альфа и омега всей системы глобального управления, частью которой является глобальное планирование, включая разработку сценариев. Посыл такой: государства ввиду некомпетентности и коррумпированности бюрократий расширяют своей деятельностью пропасть социального неравенства, избавиться от которого можно будто бы только с помощью единых мировых правил, которые должны придти на смену государственному «эгоизму» и «безответственности». Для ускорения именно этого процесса и применяются различные технологии, включая «цветные революции», которые становятся результатом систематической работы по подрыву власти. Далее социальную сферу виртуально объединяют с экономикой и завязывают на экологию, выставляя экологическую безопасности мерилом всего сущего. Разумеется, за счет национальной безопасности и ее ключевых составляющих — военной, экономической, духовной/идеологической безопасности и т. д. Ловкость рук — и никакого мошенничества!

«Сосредоточив свое терпение, капитал (!) и внимание на связях между технологиями и международным развитием, филантропия (то есть олигархия — В. П.) (!) изменит не только жизнь, но и сам контекст, в котором действует сфера благотворительности, — вторит Родин П. Шварц из GBN. — Этот отчет (а не просто доклад — В. П.) представляет собой первый шаг в этом направлении. В нем рассматриваются четыре совершенно разных — но очень возможных — сценария будущего технологий и развития, чтобы осветить ожидающие нас впереди сложности и проблемы…». «Это приведет к новому (!) стратегическому диалогу между ключевыми заинтересованными сторонами на государственном, частном и благотворительном (то есть олигархическом — В. П.) уровнях о технологиях и программах политического и гуманитарного развития, — откровенничает Шварц. — На протяжении 40-летней карьеры планирования сценариев я работал со многими ведущими мировыми компаниями, правительствами, фондами и НКО, и я воочию знаю силу этого подхода».

Как пишутся сценарии? Здесь нам поможет следующая выдержка из введения к документу: «Процесс начинается с выявления сил, выступающих двигателями перемен, а затем объединяет эти силы различными способами, чтобы создать набор разнообразных сценариев будущего. Сценарий — это среда, в которой великие перемены можно (!) не только представить, но и реализовать». Как говорится, спасибо за откровенность. Как писал еще советский Наркоминдел Георгий Чичерин, «государственные люди Темзы умеют видеть далеко и обладают тонким чутьем к поднимающимся новым историческим силам; вступить в соглашение с такой силой, чтобы ее обезвредить, — вот торжество английского традиционного государственного искусства». То есть, уточним, взять эти новые силы под контроль, направив их активность в «нужное» русло. Какое? Для этого переходим к самим сценариям. Первый — «Lock Step» («Тотальная блокировка») — для нас и наиболее актуальный. Вот, что там написано:

2012 год — пандемия, которую мир ожидал годами, наконец-то разразилась. В отличие от вируса H1N1 2009 года, этот новый штамм гриппа, происходящий от диких гусей, был чрезвычайно опасным и смертельным. Даже самые подготовленные к пандемии страны были быстро поражены вирусом, который распространился по всему миру, заразив почти 20% населения мира и убив восемь миллионов человек всего за семь месяцев, большинство из них — здоровые молодые люди. Пандемия также оказала смертельное воздействие на экономику: международная мобильность людей и товаров остановилась, что привело к ослаблению таких отраслей, как туризм, и разрыву глобальных цепочек поставок. Даже на местах обычно шумные магазины и офисные здания месяцами были пусты, без сотрудников и клиентов. Пандемия охватила планету — хотя непропорционально большое количество людей погибло в Африке, Юго-Восточной Азии и Центральной Америке, где вирус распространился как лесной пожар. Но даже в развитых странах сдерживание было проблемой… Тем не менее, несколько стран показали себя лучше, в частности, Китай. Быстрое обеспечение обязательного карантина для всех граждан китайским правительством, а также мгновенное и почти герметичное закрытие всех границ спасло миллионы жизней, остановив распространение вируса намного раньше, чем в других странах и сделав более быстрым восстановление после пандемии.

Правительство Китая не было единственным, кто предпринял крайние меры для защиты своих граждан. Во время пандемии национальные лидеры во всем мире усилили свои полномочия и установили герметичные правила и ограничения — от обязательного ношения лицевых масок до проверки температуры тела на въездах в общественные места, такие как вокзалы и супермаркеты. Даже после того, как пандемия закончилась, этот тотальный надзор за гражданами и их деятельностью сохранился и даже усилился. Чтобы защититься от распространения все более глобальных проблем — от пандемий и транснационального терроризма до экологических кризисов и растущей нищеты — лидеры во всем мире установили жесткий контроль над всеми сферами жизни…

Граждане охотно отдали часть своего суверенитета и свою частную жизнь патернализму в обмен на безопасность и стабильность, а у национальных лидеров было больше возможностей для наведения порядка так, как они считали нужным. В развитых странах этот усиленный надзор принимал разные формы: например, биометрические идентификаторы и более жесткое регулирование ключевых отраслей, стабильность которых считалась жизненно важной для национальных интересов. Во многих развитых странах с этими мерами медленно, но неуклонно восстанавливался порядок и, что немаловажно, экономический рост. Однако в развивающихся странах история была другой — и гораздо более изменчивой. В целом тотальный контроль принимал разные формы в разных странах, в значительной степени опираясь на возможности, масштаб и намерения лидеров…

К 2025 году люди устали от такого контроля сверху, когда власти делают выбор за них. Везде, где национальные интересы сталкивались с индивидуальными, возникал конфликт. Стихийный отпор становился все более организованным и скоординированным…, вызывая гражданские беспорядки. В 2026 году протестующие в Нигерии свергли правительство, сытые по горло укоренившимся кумовством и коррупцией. Даже те, кому нравились стабильность и предсказуемость, начали чувствовать себя стесненными множеством жестких правил и непреодолимостью национальных границ. Чувствовалось, что рано или поздно что-то неизбежно нарушит аккуратный порядок, который так усердно установили правительства мира.

Комментарии нужны, кроме того, что штамм «от диких гусей», скосивший восемь миллионов, может оказаться не аллегорией, а проектом следующей эпидемии, которая уже сейчас прогнозируется специалистами? Эти люди хорошо знают, о чем пишут. Еще раз: все это было опубликовано уже давно, в 2010 году. И в интересах кланового фонда, занимающегося в профильном порядке и во взаимодействии с институтами ООН, в частности, с Экономическим и социальным советом (ЭКОСОК), контролем численности населения? Или все и так ясно?

Следующий сценарий: «Clever Together» («Умное сообщество») — это мир победившего глобализма, квинтэссенцией которого служат:

А теперь внимание, читатель! Авторы доклада выдают нам сценарии «Lock Step» и «Clever together» как параллельные. Так ли это? И если так, то почему сценарий эпидемии, как исходной точки для глобального «закручивания гаек» отнесен к 2012 году и так сильно запоздал? Причина, на наш взгляд, вот в чем. Сценарии не параллельные, а последовательные. Просто кого-то из глобалистов заел зуд, вызванный, как предупреждал товарищ Сталин, «головокружением от успехов» в эпоху Барака Обамы. Вот и решили обойти «Lock Step» и нырнуть прямиком в глобалистский «Clever Together», авось «прокатит». В сценарной разработке последнего имеются два демонстрирующих это пассажа:

Первое событие состоялось, и именуется оно Парижским соглашением; второе — нет; между ними «вклинилось» избрание президентом Дональда Трампа и выход США из этого соглашения. И начиная с этого, все Конференции Сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата (РКИК) — и в Катовице (2018 г.) и особенно в Мадриде (2019 г.) — превратились в базар препирательств по вопросу о торговле неиспользованными квотами на парниковые выбросы (то есть воздухом); продавать и иметь с этого хотели все, а покупать и тратиться — никто. Таким образом, избрание Трампа — Рубикон, с которого сценарий «Clever Together» был сочтен забеганием вперед, и было принято решение о возврате к очередности, начиная с «Lock Step». Если еще точнее, то само избрание Трампа в паре с Brexit — настоящие политические землетрясения, охватившие ядро англосаксонского центра глобальной мир-системы западного капитализма. И они стали следствием концептуального переосмысления основных тенденций. Поэтому не случайно Дж. Родин отправили в отставку именно в 2017 году; не исключено, что вперед забежали не без «подачи» самих разработчиков.

Так что у нынешнего коронавируса — четкое и вполне определенное место в системе запланированных событий. Их итогом и станет возврат глобалистов, скорее всего, после Трампа, второй срок которого радикально обновит «демократическую» матрицу и выдвинет когорту новых лидеров. Среди них, возможно, уже угадывается первый кандидат — конгрессвумен от Гавайского штата Тулси Габбард, оставшаяся в списке праймериз между Джо Байденом и Берни Сандерсом, несмотря на неизменное фиаско во всех подряд штатах. Глобалисты обкатывают «новые» кадры?

Но и это не главное. Главное — что будет после возврата к «Clever Together», свернутому сегодня в угоду «Lock Step»? И после того, как народы, уставшие от полицейских мер, коррумпированных режимов и социального апартеида, под диктовку Twitter и Facebook их сметут? То есть после того, как глобалисты вернутся, уже без Обам, Хилларей и прочих Байденов. И даже без Соросов. А вот это прописано в последующих сценариях, которые — еще раз — «подключены» к концептуальной матрице не параллельно, а последовательно. И «мостиком» служит следующий фрагмент доклада: «К 2028 году, несмотря на продолжающиеся усилия по руководству «умным ростом», стало ясно, что мир не может поддерживать такой быстрый рост вечно». Понятно, что сказано? «Clever Together» тоже приговорен, ибо это лишь этап, перед которым поставлены определенные задачи и у которого есть начало и конец.

Коротко, чтобы не выходить за рамки разумного объема. Непосредственный результат глобализации — и здесь снова необходимо вернуться к сценариям Бжезинского из «Великой шахматной доски» — установление «трансъевразийской системы безопасности». В докладе Фонда Рокфеллера это третий сценарий — «Hack Аttack» («Цифровой беспредел»). Ключевой элемент здесь Китай. Сегодня, в рамках сценария «Lock Step», его душит «злой следователь» Трамп; потом, в рамках сценария «Clever Together» Китай поднимут, сделав флагманом глобального развития за счет тестируемой им системы социальных рейтингов, которую признают «образцовой», достойной подражания. Когда ее распространят по всему миру, внезапно выяснится, что «цифровой концлагерь» имеет серьезный побочный эффект — разрастание международной кибер-преступности. Здесь заслуживает внимание следующий фрагмент:

Преступные сети приступили к подделке законных товаров с помощью реверс-инжиниринга. Многие из них оказались низкого качества и были просто опасны. В условиях слабости систем здравоохранения, коррупции и невнимания к стандартам — как внутри стран, так и со стороны глобальных органов, таких как ВОЗ — зараженные вакцины попали в системы общественного здравоохранения…

Смертность и вызванные ею скандалы резко повлияли на доверие населения к вакцинам; родители начали избегать вакцинации своих детей, и вскоре показатели младенческой и детской смертности выросли до уровня, невиданного с 1970-х годов.

Что там у нас было записано, причем, именно в 70-е годы, в первом докладе Римскому клубу «Пределы роста»? Напомним, читатель: «Чрезмерный рост населения… — явление недавнего времени, результат снижения смертности. …Есть только два способа исправить возникший дисбаланс — либо снизить темпы прироста численности населения и привести их в соответствие с низким уровнем смертности, либо позволить уровню смертности снова возрасти». Комментарии нужны? Это — итог «умного сценария» глобализации, закономерный финал «кооперативной», точнее корпоративной модели глобального развития.

Из «Hack Аttack» и вырастает финальный, четвертый этап («сценарий») драмы, призванной завершить проекты «человечество» и «человек», — полностью атомизированный и разобщенный мир «Smart Scramble» («Локализация технологий»). По Бжезинскому — «мировой центр по-настоящему совместной политической ответственности». Это — модель «глобального города» нескольких сотен мегаполисов, преимущественно западных, связанных между собой первоклассными коммуникациями, которые проложены через остальную «глобальную деревню» — территорию хаоса и архаики. Она служит «городу» источником ресурсов, а «порядок» в ней поддерживается с помощью концепций управления хаосом, основанных на теории нелинейной зависимости Эдварда Лоренца и практических наработках Стивена Манна и его камарильи в Институте проблем Сложности в Санта-Фе (штат Нью-Мексико, США). В России «пробный шар» в виде плана двадцати агломераций-мегаполисов был выкачен уже через полгода после появления доклада Фонда Рокфеллера. Вот исчерпывающая публикация на этот счет «Передел России» в газете «Ведомости» от 16 ноября 2010 года. После нее тоже кое-что происходило. В частности, известная полемика Алексея Кудрина и Сергея Собянина. В ней «высокие стороны» усиленно старались переплюнуть друг друга по части дифирамбов агломерационному принципу госстроительства. Здесь без комментариев, кроме одного: как подсказывают информированные источники, по некоторым документам, относящимся к международному праву, введение режима ЧС при эпидемии вовлекает в систему управления территориями, на которых этот режим введен, международные здравоохранительные структуры — ту же ВОЗ. А она, помимо ООН, определенным образом связана с орденом госпитальеров (св. Иоанна Иерусалимского) — вотчиной Ватикана и, следовательно, правящих там иезуитов.

Так что нынешний коронавирус сценария «Lock Step» — «черный лебедь» отнюдь не для глобалистов, а скорее «черная метка» государствам, завлекающая их в болото чрезвычайщины, которая в последующем аукнется их дискредитацией и возвратом глобализации «Clever Together». А через нее, а также через беспредел «Hack Attak» — к финалу «Smart Scramble». И не будем забывать, что Фонд Рокфеллера, а также Совет по народонаселению, созданный в 1952 году и тесно связанный с Экономическим и социальным советом ООН, в недрах этого олигархического клана — далеко не единственные. Существует еще и Фонд братьев Рокфеллеров, который в рамках представленных сценариев отрабатывает тематическую, а также региональную проблематику в виде «пилотных проектов». Вот их нынешний список — он очень показателен:

Тематика:

Регионы:

С относительно недавних времен здесь произошли изменения. Так, оставлена идея фрагментации КНР с выделением из нее Юга страны, раньше «китайский» проект именовался «Южным Китаем». Одновременно «культурная» тема сменила собой прежний урбанистический проект «больших городов».

Как избежать этого «колеса» сценариев, в который нас загоняют подобно белке, чтобы мы бежали все быстрее и быстрее в заданный нам тупик, — отдельный вопрос. И отдельная большая тема. Пока же основные модели поведения лежат на поверхности:

Ключевой вопрос здесь, обеспечивающий баланс государственных и общественных интересов, — доверие к власти, поддерживающей постоянный диалог с согражданами. Что же касается аналитики текущих событий, отображаемых информационным полем, то она конечно интересна и требуют внимания, но не за счет вопросов стратегии, упустив которые можно оказаться в роли путника, заблудившегося в тумане и за деревьями не увидеть леса. Со всеми вытекающими из этого геоисторическими и персональными последствиями.