СССР, Китай и Япония перед мировой войной

Одним из самых опасных соседей Советского Союза была Японская империя. Впрочем, это государство было опасно решительно для всех своих соседей. В случае с СССР свою роль играли и воспоминания о русско-японской войне, интервенции в годы Гражданской войны (японцы эвакуировали северный Сахалин только в 1925 году, обговорив вывод своих войск многочисленными условиями), и соображения идеологического порядка. В 1928 году началась кампания по преследованию Коммунистической партии Японии. По подозрению в принадлежности к партии были арестованы около 1600 чел., почти 500 из них подверглись разного рода наказаниям. В 1920-е годы Япония внешне придерживалась курса на сотрудничество со старыми союзниками — Великобританией и США — и, как казалось, воздерживалась от военных акций. В немалой степени этому миролюбию способствовало и тяжелое финансовое положение страны — с 1924 года ее бюджеты сводились со значительным дефицитом (306 млн иен). Впрочем, сумма этого дефицита имела тенденцию к сокращению — к 1934 году эта цифра упала до 7 млн иен, а в 1933 году империя смогла получить и положительное сальдо бюджета. Это были тяжелые для японской экономики годы. Кризис 1929 года весьма серьезно сказался на ней. Правительство вынуждено было приостановить свободный размен бумажных денег на золото. Тем не менее меры, нацеленные на существенную государственную экономию, привели к тому, что 11 января 1930 года Токио вернулся к золотому стандарту. 15 февраля 1930 года правительство отменило эмбарго на вывоз золотой монеты. Её утечка (230 млн иен против ожидаемых 100−120 млн) привела к падению цен на японские товары.

Цены на рис упали на 45%, на овощи и фрукты — на 50−52%, на шелковые коконы — на 48−62%. Падение цен на рис и шелк привело к массовому разорению фермеров, в 1930 году в стране насчитывалось около 1 млн безработных. Из 569 432 рабочих, потерявших работу в 1931 году, 211 990 вернулись в деревню, значительно усложнив положение в ней. Особенно болезненно сказалось падение спроса на шелк на международном рынке. Шелк составлял 30% экспорта Японии. Экспорт шелка упал на 46,8%, тканей — на 34%. В общем экспорте Японии первое место занимал Китай (28%), значительно превосходя Великобританию (2,5%) и США (2,7%). 96% всех японских зарубежных инвестиций также были размещены в Китае. В этой стране империя вынуждена была вступить в конкуренцию с США. Америка с 1913 по 1931 год увеличила свои капиталовложения в Манчжурии в 80 раз, Япония за те же годы — только в 5 раз, в остальной части Китая американские вложения за те же годы выросли в 8, японские — в 4 раза. В 1930 году экспорт и импорт империи сократились на 31% и 30% по отношению к 1929 году, а в 1931 году — на 22% и 21% по отношению к уровню 1930 года. Стоимость вывоза бумажных тканей в 1929 году составила 108 млн иен, а в 1931 — 39 млн иен. Токио удалось удержать положительное сальдо в торговле с Китаем, но оно сократилось со 120 до 22 млн иен.

Кризисные тенденции в экономике совпали с важными действиями во внешней политике, которые воспринимались правыми как серьезные уступки. С 21 января по 22 апреля 1930 года в Лондоне проходила конференция об урегулировании военно-морского строительства. В ней приняли участие пять морских держав — США, Великобритания, Япония, Франция и Италия. С самого начала проявились принципиальные разногласия между Францией, Италией, Великобританией, США. В результате 22 апреля 1930 года соглашение подписали только представители Лондона, Вашингтона и Токио. Это был договор об ограничении военно-морских вооружений, по которому соотношение японского и британского флотов определялось как 6 к 10. Суммарный тоннаж британских крейсеров равнялся 339 тыс. тонн, американских — 323 тыс. тонн, японских — 209 тыс. тонн, эсминцев — 150 тыс. тонн у британцев и американцев и 105 тыс. тонн у японцев, тоннаж подводных лодок был единым — 52,7 тыс. тонн. Японская пресса почти единодушно приветствовала соглашение, позволявшее добиться существенной экономии средств, так необходимой во время кризиса. Только на крейсерской программе за год она должна была составить около 100 млн иен.

Впрочем, довольны были не все. Один из лидеров милитаристов адмирал Като Канджи старался оказать давление на императора с целью усиления военно-морских программ. В 1930 году страна широко отпраздновала 25-летие победы в русско-японской войне, что еще больше разогрело настроения радикалов. Разведывательный отдел штаба Квантунской армии ускорил подготовку операции по захвату Манчжурии. Летом и осенью были проведены масштабные маневры под руководством императора. В них приняли участие флот, армия, авиация. На фоне экономического кризиса развернулась волна критики западного влияния, либерализма, поиск масонов и т.п. 14 ноября 1930 г. правый экстремист тяжело ранил из пистолета премьер-министра Хамагучи Осачи. Через несколько месяцев он умер. Новый кабинет был более склонен к уступкам военным. Правые организации в армии составили заговор и попытались осуществить в марте и октябре 1931 года государственный переворот. Эти попытки не удались, участники заговора под благовидными предлогами были разосланы в отдаленные гарнизоны. Эту неудачу военные компенсировали организацией успешного выступления в Манчжурии.

В 1930 году здесь проживало уже около 30 млн чел., из них только 230 тыс. были японцами, половина из которых жили в Квантунской области. В июне 1931 года китайские военные власти задержали капитана Синтаро Накамура и сопровождавшую его группу из отставного сержанта японской армии, монгола-проводника и русского переводчика. Все были казнены по обвинению в шпионаже и наркоторговле. Расследование инцидента затянулось, что вызвало яростное возмущение среди офицеров Квантунской армии. 17 сентября 1931 г. император отдал приказ о приведении армии в боевую готовность. Общее руководство и подготовку опять осуществлял генерал Кэндзи. Его подчиненные полковник Итагаки Сейчиро[1], подполковник Ичихара Канджи и майор Ханая Тадаши и имитировали под Мукденом нападение на принадлежавшую Японии линию железной дороги. Она имела длину свыше 1100 км. при ширине экстерриториальной территории, принадлежавшей управлению дороги, не менее 62 м. Ночью 18 сентября 1931 года патруль японцев под командованием поручика Суемори Камомота был обстрелян группой китайских солдат. Начался бой, в результате, по донесению японского офицера, был взорван кусок рельса длиной около метра. Это и стало основанием для вторжения в Манчжурию.

Японские силы здесь были относительно невелики. Их основу составляла 2-я пехотная дивизия под командованием ген.-л. Тамоно Джиро (две бригады), усиленная кавалерийским, артиллерийским полками, батальоном и ротой саперов, сигнальной частью. Вместе с охраной дороги, жандармами и гарнизоном Квантуна это составляло не более 10,4 тыс. чел. У маршала Чжан Сюэ-ляна, управлявшего провинцией, было около 250 тыс. регулярных и около 80 тыс. иррегулярных войск, но основные силы концентрировались в районе Пекина. В Манчжурии находилось от 3 до 5 бригад, растянутых по железной дороге и корейской границе. Превосходство в численности всё равно оставалась за китайцами. Японцы исходили из того, что при таком соотношении сил им может помочь только наступление. Уже на следующий день после инцидента важнейшие станции Мукден и Чанчунь были в руках японцев.

Японские атаки были внезапными, но в ряде случаев китайские гарнизоны оказали упорное сопротивление. Большое значение имело широкое использование японцами авиации и бронеавтомобилей. Заметным было лишь сопротивление партизан, правда, оно было стихийным и не имело центрального руководства. Фактически это были крестьянские отряды, плохо вооруженные и почти необученные, действовавшие в своих районах. Основные силы Чжан Сюэ-ляна начали отход в сторону Пекина.

Обзор событий в Манчжурии, сделанный Генеральном штабом РККА, гласил: «1. Боевые действия в Маньчжурии велись или при отсутствии сопротивления, или при недостаточном сопротивлении китайских войск, имевших приказ не оказывать сопротивления японским войскам; только некоторые из столкновений могут быть по существу названы боями. 2. Существенное место в операциях занимала борьба с партизанскими отрядами, имевшая существенно специфический характер».

Осенью 1928 года Мао Цзедун дал следующую оценку новой ситуации, которая возникла в Китае: «Нынешнее господство новых, гоминдановских милитаристов представляет собой, как и прежде, господство компрадоров в городе и тухао и лешэнь [2] в деревне; во внешней политике это означает капитуляцию перед империализмом, во внутренней — замену старых милитаристов новыми и дальнейшее усиление экономической эксплуатации и политического угнетения рабочих и крестьян».

В это время правительство Чан Кайши расширило свои контакты с Западом. В 1930 г. в штабах и управлениях китайской армии служило около 4,5 тыс. советников из США, Великобритании, Франции, Германии и Италии. Все свои силы Чан Кайши бросил на борьбу с китайской Красной армией и находившимися под её контролем «советскими районами». С ноября 1930 по сентябрь 1931 г. гоминдановское правительство организовало три похода против Красной армии, и все три закончились провалом. Нанкину было не до организации борьбы с японцами.

В Манчжурии работала комиссия Лиги Наций под руководством лорда Виктора Литтона. Она установила, что повреждения железной дороги были столь ничтожны (если вообще были), что через 15−20 минут через поврежденный участок прошел по расписанию скорый поезд на Чанчунь. Эти выводы тем более удивительны, что поначалу Литтону не смогли даже показать место подрыва. Офицеры штаба Квантунской рамии забыли его. Комиссия работала под контролем японцев, которые не допускали к Литтону нежелательных им лиц. Он даже сопротивление китайцев назвал бандитизмом. Но фальшивка с нападением на ЮМЖД была столь очевидной и столь грубой, что безусловно можно утверждать, что японские власти не были очень озабочены изысканием повода для своей агрессии. После войны на Токийском трибунале японские военные признали запланированный характер пропаганды, а документы комиссии Литтона, утверждавшей, что ни о какой самообороне японской стороны и речи быть не может, вошли в основу документов обвинения. Разумеется, в 1931 году эти свидетельства были проигнорированы. Разумеется, в 1931 году официальная версия Токио состояла в том, что Япония не желала этого конфликта и не готовилась к нему.

Эта версия и была озвучена правительством островной империи 24 сентября 1931 г. Ответственность за инцидент была возложена на китайские власти, которые постоянно занимались провокациями и антияпонской пропагандой, что ставило под угрозу жизнь и собственность подданных микадо в Северо-Восточном Китае. После разоружения китайских гарнизонов, по версии Токио, «забота о поддержании мира и общественного порядка была возложена на мирные китайские организации, под надзором японских войск». Естественно, вскоре одной из причин наступления Токио объявил необходимость бороться с «китайскими красными партизанами» и корейскими коммунистами, которые действовали, опираясь на свои якобы существующие базы в Благовещенске.

31 декабря 1931 года народный комиссар иностранных дел М.М. Литвинов на встрече со своим японским коллегой Кенкити Иосидзава затронул вопрос о состоянии советско-японских отношений. Министр находился в Москве по пути из Парижа в Токио. Наркоминдел сообщил о желании Советского правительства выстроить систему договоров о ненападении по всему периметру границ СССР, о ведущихся переговорах с соседями, с которыми еще не было заключено таких соглашений. Он предложил заключить такое соглашение и с Японией. Литвинов понимал, что Иосидзава не может дать ответа немедленно, без консультации с коллегами по кабинету, и предложил обсудить этот вопрос по возвращении. Японский дипломат предпочел уклониться от продолжения беседы на эту тему. Токио проигнорировал предложение советского правительства. Полпред СССР в Японии 9 января 1932 года на встрече с представителями местной прессы заявил, что «создание конфликта между нами и Японией всецело зависит от последней».

Военные действия в Манчжурии затянулись. У японцев поначалу попросту не было сил для движения на север. После непродолжительных боев 5 февраля 1932 года они заняли Харбин. Опять дело решили бронемашины и самолеты. Китайцы несли большие потери и отступали на север. 4−5 декабря 1932 года остатки китайских войск, прижатых к советской границе в районе станции Отпор Читинской области, перешли её, где они были разоружены и интернированы. Их было уже немного — на 4009 чел., перешедших советскую границу, приходилось 2400 солдат, 11 генералов, 369 офицеров и 18 прапорщиков. Остальные были гражданскими лицами. Японцы потребовали выдачи китайских военных, на что последовал категорический отказ. Вскоре границу перешло еще около 9 тыс. чел. Было принято решение переправить военных в Синьцзян, а гражданских лиц — во Владивосток, и далее в центральную часть Китая. Только после этих событий, 12 декабря 1932 года, Советский союз и Китай восстановили дипломатические отношения, прерванные в 1929 году, в полном объеме.

Глава НКИД М.М. Литвинов дал пространное интервью по поводу случившегося, в котором он заявил: «Этот вполне нормальный акт, по-моему, вряд ли нуждается в объяснениях. Объяснять нужно разрыв отношении между государствами или отказ от них как явления, нарушающие нормальную международную жизнь и составляющие иногда угрозу мнру. Нет надобности останавливаться на событиях, которые несколько лет тому назад привели к разрыву между СССР и Китаем. Мне достаточно напомнить, что события эти имели место не по инициативе СССР. Политика СССР диктует установление и сохранение нормальных отношений со всеми государствами и не рассматривает разрыв или отказ от отношений как подходящее средство для урегулирования международных вопросов. Вряд ли какое бы то ни было государство, прибегавшее к этому средству, может похвастаться успехом в деле разрешения спорных с СССР вопросов. Я уверен, что вряд ли и в Китае может кто-либо сейчас думать, что печальные события, приведшие к разрыву отношений между СССР и Китаем, принесли последнему какую-либо пользу».

После завершения оккупации Манчжурии японцы еще более убедились в своей безнаказанности. Не удивительно, что после этого резко возросло количество пограничных столкновений, причем не только на границе СССР с Манчжурией, но и в Приморье и даже на Камчатке. Японские военные корабли систематически нарушали морскую границу и прикрывали рыбачьи флотилии, которые занимались браконьерством в советских водах. Японские эсминцы группами по 3−4 демонстративно вторгались в территориальные воды. Японские военные обстреливали советскую территорию, японская авиация вторгалась в наше воздушное пространство. Японские летчики среди бела дня совершали облеты советских пограничных городов и поселков. Всё это никак не свидетельствовало о желании Токио налаживать добрососедские отношения.

Что до пресловутых баз «красных партизан», то они явно отсутствовали в Шанхае, однако в январе 1932 года здесь начались тяжелейшие бои. Город с населением около 3,5 млн чел., расположенный у устья реки Янцзы, был центром торговли важнейшего региона Китая с населением в 200 млн чнл. Японские капиталовложения здесь насчитывали 270 млн иен. Под влиянием новостей из Манчжурии в Шанхае активизировались противники Японии. «Антияпонское общество рабочих японских предприятий», которое объединило до 80 тыс. чел., начало бойкот японских фабрик. Японские промышленники при высоком уровне безработицы не могли нанять рабочих даже за двойную плату. Вечером 18 января группа молодежи напала на двух японских буддийских монахов, один из них был покалечен, другой впоследствии скончался от побоев. В дело вмешалась городская полиция, которая открыла огонь — было ранено 2 и убито 2 человека из нападавших. 21 января японский генконсул направил мэру города ноту с требованием распустить антияпонские организации, наказать виновных. Напряжение только нарастало. 23 января к городу подошли японский крейсер и 4 эсминца, 24 января — 2 авианосца. 26 января в 23:00 контр-адмирал Коити Сёдзава представил китайским властям ультиматум — в 24 принять требования, изложенные в ноте 21 января.

Мэр практически сразу же принял требования, но уже в полночь Сёдзава приступил к действиям. Около 2 тыс морских пехотинцев высадились в городе. Горожане начали оказывать сопротивление, и их, вопреки приказу из Нанкина, поддержал гарнизон, а затем, после заключения перемирия 30 января, которое практически не соблюдалось, и 19-я китайская армия, стоявшая в районе города. Начались тяжелые бои на улицах города, в районе центрального железнодорожного вокзала, в районе Чапей и под городом, у укрепленного района Усун. Японцы активно применяли бронемашины, танки и артиллерию. Китайская авиация была была немногочисленной, японцы быстро захватили господство в воздухе и начали бомбить город. Тем не менее прорвать оборону 19-й армии и добровольческих отрядов им не удалось. Обе стороны постоянно наращивали присутствие своих воинских сил. В результате в середине февраля 1932 года у японцев в боях участвовало около 30 тыс. чел., 120−140 самолетов и по 20 танков и бронеавтомобилей. Было подписано очередное перемирие до 20 февраля. Китайцы воспользовались им, чтобы подтянуть к городу 5-ю армию, японцы — 9-ю пехотную дивизию. В ходе боев 3−5 марта японцы высадили в тылу китайской армии десант, и под угрозой окружения она стала отходить из Шанхая. Китайцы отчаянно сопротивлялись и часто переходили в контратаки. Окончательно перемирие было подписано только 5 мая, после чего японцы вывели войска из города. Это был огромный успех китайской армии, весьма болезненно воспринятый в Японии.

Весьма активным было партизанское сопротивление, особенно в северной части Манчжурии. Очевидно, именно оно, а не неготовность Японии и наличие коммунистической угрозы было причиной того, что японская армия оккупировала Манчжурию всего лишь в течение 5−6 месяцев. Это была огромная и весьма важная для экономики Китая территория. На три северо-восточные провинции приходилось 93% добычи нефти этой страны, 79% выплавки железа, 55% добычи золота, 37% запасов железной руды, 23% выработки электроэнергии и т.п. Впрочем, это было только начало. Как правильно отметил современник — «…манчжурская операция является лишь первым этапом в борьбе за полный раздел Китая…» Возможности для этого создавались вполне неплохие. Тем не менее ультранационалисты в японской армии были по-прежнему недовольны. 15 мая 1932 года группой офицеров был убит премьер-министр Цуёси Инукаи, который не поддерживал (или недостаточно активно поддерживал) агрессию по отношению к Китаю. Заговорщики были наказаны. Но до стабильности во внутренней политике Японии было еще далеко.

[1] За военные преступления по приговору Токийского трибунала казнен в 1948 году

[2] Кулаки и помещики