О чем сигнализирует расширение торговых и санкционных войн?

Несмотря на раздумья, внутреннюю борьбу, ссору с европейскими сателлитами, недовольство итогами саммита «семерки» и скандалом с отзывом Белым домом согласия с совместным коммюнике и другими событиями, логика которых побуждала Вашингтон к сдержанности, США ввели пошлины против Китая. Почти 700 наименований импортной продукции из Поднебесной теперь облагается 25% ввозным тарифом.

Поскольку «зеркальный» ответ Пекина был обещан заранее и никого не удивил, как не удивит дальнейшее, уже обещанное, «закручивание гаек» Трампом, остается констатировать, что США вступили в тотальную торговую войну со всеми. И получили против себя если не единый фронт, поскольку конкретных договоренностей на этот счет Пекина с Брюсселем пока нет, то предпосылки к его возникновению.

Не исключено, что определенные шаги в этом направлении в ближайшее время предпримет МВФ, директор-распорядитель которого Кристин Лагард резко высказалась против одностороннего повышения пошлин, назвав их «угрожающими глобальной экономике и мировой торговой системе». И пообещав американцам «бумеранг» в виде «ответки».

Поскольку вариант с «выходом из ума» и готовностью в одиночку конфликтовать со всей планетой, то есть с неадекватностью Дональда Трампа, мы априори отбрасываем, остается не такой уж большой выбор. Либо все происходящее призвано припугнуть партнеров Вашингтона, сделав их более покладистыми и готовыми к унизительному «компромиссу» со «старшим братом» (что почти и удалось сделать на саммите Джи7 в Канаде), либо руками Трампа водят люди, у которых имеется свое видение глобального настоящего и будущего. Причем, оно настолько не совпадает с общепризнанными представлениями, что американского президента попросту избрали на роль тарана, призванного сокрушить существующую реальность и расчистить поляну для новой.

Откровенно издеваясь над остальными лидерами «семерки», американский президент буквально через сутки источал в адрес Ким Чен Ына такие любезности, которым могла позавидовать даже Тереза Мэй, премьер Британии, тесно связанной с США как «семеркой» и НАТО, так и традиционными межэлитными связями, которые отрабатывались десятилетиями.

Главная аналитическая версия о том, что действуя по принципу «бей своих, чтобы чужие боялись», США будто бы отстаивают свои национальные интересы, в данном случае не работает. Во-первых, бьют и своих, и чужих без разбору. Во-вторых, нельзя не принимать во внимание ни зависимость Вашингтона от влиятельнейшего израильского лобби, ни кажущуюся «наивность» и авантюризм Трампа, воюющего — повторим это — со всем миром.

Так чего же добивается американский президент? Изоляции Европы? Сотрудничества с ней в определенных геополитических целях? Или на кону весь миропорядок в целом? Выскажем ряд тезисов, разумеется, небесспорных, но имеющих право на жизнь. Особенно если с их помощью попытаться заглянуть в некое будущее и понять смысл глобальной «перестройки», затеянной Трампом.

Первое. Как десятилетиями отрабатывались элитные связи Запада между собой, и именно США это все связывали после Второй мировой войны с помощью плана Маршалла, НАТО, а затем и европейской интеграции — от Европейского объединения угля и стали (1951 г.) через Римский договор (1957 г.) к Европейскому союзу (1992 г.), так и десятилетиями же в американской элите существовало четкое понимание того, что единство Запада нужно прежде всего самим США в подкрепление своего лидерства, а также ради консолидации в своих интересах всего западного потенциала. И что за это следует платить, ибо наделение европейских сателлитов, как и Японии, безопасностью — военной, политической, финансово-экономической, технологической и так далее — есть инструмент привязки их к себе, чтобы не смотрели на сторону.

Имелось также проверенное практикой понимание, что сверни с этого маршрута — и на сторону смотреть будут, причем не откладывая в долгий ящик. Пример — неизменная французская фронда: элита этой страны никак не могла забыть американцам первоначального желания превратить Францию в оккупированного пособника гитлеровской Германии, учитывая тесные связи с Берлином коллаборационистского «вишистского» правительства маршала Филиппа Петена. И при каждом удобном случае показывало Вашингтону фигу в виде то требований обменять доллары на золото, то изгнания штаб-квартиры НАТО и выхода из ее военной организации. И все это на фоне постоянных заигрываний с Советским Союзом.

Повторимся: понимание — было, и США с этим пониманием жили от одного поколения лидеров к другому. Менялись президенты, векторы внутренних и внешних процессов, но пресловутая «атлантическая солидарность», а также и союз с Японией как собственным «непотопляемым авианосцем» и форпостом в АТР, никогда не колебались. Даже мыслей таких не возникало.

Наоборот, стоило в начале 80-х годов европейцам приблизиться к Москве на расстояние, ближе допустимого, по мнению Вашингтона, как последовал окрик. А за ним и конкретные действия в виде размещения в ФРГ ядерных ракет средней дальности, которые ставились там не столько против СССР, сколько для приведения в чувство собственных «распоясавшихся» союзников. После чего последовала знаменитая ремарка одного из советников Джорджа Буша — старшего, что Европа-де, конечно, может заигрывать с Советским Союзом, но кончится это для нее ядерной войной на ее собственной территории.

И если сейчас понимание необходимости привязки к себе элементов системы, ядром которой являются США, внезапно куда-то улетучилось, а те, кто в этом понимании остаются, выдавливаются в маргинальное поле, то дело не в Трампе, он всего лишь «лом», которым сбивают замки, а в том, что меняются уже не тактические, а по-настоящему стратегические приоритеты тех, кто привел Трампа к власти вопреки «черному миропроекту».

Эти приоритеты формулируются и ставятся перед выборными политиками подлинными властителями мировой цивилизации — носителями несменяемой концептуальной власти, осуществляемой закрытыми транснациональными субъектами, отражением которых в публичной политике служат разнообразные «теневые» посиделки — от советов, клубов, комиссий, сетей до ведущих think tanks, связанных с ключевыми корпорациями.

Меняется аксиоматика, на которой стоит мировой порядок. А ведь именно аксиомы формируют реальность, в том числе политическую: «Сетевая логика влечет появление социальной детерминанты более высокого уровня, нежели конкретные интересы, мотивирующие само формирование подобных сетей: власть структуры оказывается сильнее структуры власти. Принадлежность к той или иной сети или отсутствие таковой, наряду с динамикой одних сетей по отношению к другим, выступают в качестве важнейших источников власти».

В этом изречении крупного испанского социолога Мануэля Кастельса раскрыта методология подобного «теневого» управления. И она показывает, что публичной политической сфере сломать эту систему принятия решений, по крайней мере, оставаясь в нынешней парадигме глобального финансового капитализма, невозможно.

Второе. Стоит ли в этой связи вопрос о реформировании существующей системы или об ее сломе? Если в повестке — реформирование, то какое? Если слом, то чем будут менять и, главное, кто этим будет заниматься? Достоверно судить об этом на уровне предположений нельзя, это можно знать только изнутри. И те, кто знают, этими знаниями никогда не поделятся. Но обсуждать надо, чтобы быть начеку и не оказаться застигнутыми врасплох, как с распадом СССР. Поэтому разбираться придется по косвенным признакам.

Итак, во-первых, сам факт победы Дональда Трампа над Хиллари Клинтон и то, как все это было обставлено в информационной сфере, наглядно показывает, что к американской элите был применен метод «шоковой терапии». И сейчас, когда влияние шока потихоньку сходит, все начинает «устаканиваться» уже по-другому, с учетом полученного в шоке опыта и в направлении, в котором оно было развернуто. И с этой точки зрения американские выборы — 2016 стали своеобразной «точкой бифуркации», в которой систему ввели в короткое состояние неуправляемости, чтобы поменять ее вектор, возобновив управляемость на выходе из этой точки.

Во-вторых, все происходящее между США и Европой, как и между США и Японией, где оно проявляется опосредованно через динамику отношений Вашингтона с Пхеньяном, — есть второй этап «шоковой терапии», применяемой уже к субъектам Запада «второго порядка», как европейским, так и дальневосточным. «Первой ласточкой», которая весны не делает, но тенденцию указывает, стало прошлогоднее прикрытие Трансатлантического партнерства и выход США из Транстихоокеанского партнерства. По сути, ведь вопрос был поставлен каким образом? А таким: глобализация — прекращается или приобретает новые, иные формы? Ответ на него дан введением американских пошлин против ЕС и КНР. Это означает, что глобализация будет продолжена, а происходящее — это борьба за лидерство в ней. Как минимум, это уже сигнал в пользу не слома мировой системы, а ее коррекции с учетом текущих реалий. Ибо «сломом» можно было бы считать деглобализацию, о которой в начале прошлого года даже уже один раз упомянул глава МИД России Сергей Лавров, но больше об этом с тех пор ничего не звучало.

В-третьих, интересным и показательным оказался эпизод между Кристин Лагард и Владимиром Путиным на экономическом форуме в Санкт-Петербурге. Директор-распорядитель МВФ «рекомендовала» России увеличить внешние заимствования, а российский лидер, расстроив гостью, от этого отказался. Придержим этот сюжет в уме.

В-четвертых, приведем позабытую, особенно с уходом из жизни ее автора, цитату, которая многое объясняет.

«В краткосрочной перспективе (пять или около пяти лет) Америка заинтересована сохранить и укрепить существующий геополитический плюрализм на карте Евразии. …Предотвращение враждебной коалиции, тем более — государства (России), способного бросить вызов. В среднесрочной перспективе (до 20 лет) упомянутое должно постепенно уступить место… появлению все более важных и в стратегическом плане совместимых партнеров, которые под руководством Америки могли бы помочь в создании трансъевразийской системы безопасности, объединяющей большое число стран. В долгосрочной перспективе (свыше 20 лет) все вышесказанное должно постепенно привести к образованию мирового центра по-настоящему совместной политической ответственности».

Это Збигнев Бжезинский, «Великая шахматная доска». В рассматриваемом тексте после этих рассуждений он просто-таки забивает гвоздь в крышку гроба концепции «многополярного мира»: «…Геополитический плюрализм — не самоцель, а средство решения среднесрочной задачи».

Из этого следует, что мир стоит на развилке двух сценариев. Пойдет ли развитие ситуации через фикцию «многополярного мира» к фукуямовскому «концу истории» и «мировому правительству», как это записано у Бжезинского — будем называть вещи своими именами, — или из фиктивного «многополярного мира» отыщется другой выход. И система глобального финансового капитализма получит даже уже не «второе», но «третье дыхание», а ее центр переместится из Вашингтона и Нью-Йорка куда-нибудь еще, как он после Первой мировой войны с ростом до неприличных размеров британского долга, номинированного в фунтах стерлингов, перенесся из Лондона на другой берег «селедочной лужи», по образному выражению Арнольда Тойнби. Государственный долг США, номинированный в долларах (не США, а ФРС), — тоже ведь уже принял неприличные размеры, угрожая вселенским обвалом.

Но самое главное, что выбор между этими сценариями — дутый, он тоже фикция. На деле это выбор между быстрым, по историческим меркам, «концом истории», который Бжезинский очерчивает перспективой, начиная с третьего десятилетия от его прогноза, сделанного в 1997 году, то есть оно уже пошло. И его пролонгацией за рамки этих сроков, возможно, далекие.

В первом варианте переход в третий этап из второго идет напрямую, из американского лидерства, вокруг которого сегодня и ломаются копья. Во втором все немножко сложнее, и третий этап будет предваряться затягиванием второго, связанного как раз с «третьим дыханием» системы глобального финансового капитализма в виде переноса его центра, скажем, в Китай. И кто знает, вдруг между цитатой Бжезинского и «сообществом единой судьбы человечества» имеется гораздо больше общего, чем могло бы показаться?

Почему выбор — дутый? Потому, что ни один из вариантов — ни с сохранением американского лидерства, ни с его перехватом Поднебесной — третьего этапа, характеризуемого Бжезинским как «центр по-настоящему совместной политической ответственности», не отменяет. То есть не предполагает изменения мирового порядка, установленного глобализацией.

Все маневры ведутся вокруг того, чтобы, виртуально подменив глобализацию, скажем, антиглобализацией, сохранить в неприкосновенности конечных бенефициаров глобальной власти — фактических владельцев примерно десяти-двенадцати компаний по управлению активами, которые находятся на верхушке глобального Олимпа. Ибо антиглобализм — это зеркальное отражение глобализма, финансируемое из тех же источников, выступающее не против глобализации, а за другую глобализацию. Вторая рука, управляемая той же головой, что и первая.

Это как нельзя яснее видно на примере бурно обсуждаемого прошлогоднего доклада проснувшегося от летаргического сна Римского клуба «Come on!». Поздно, господа! Дважды войти в одну и ту же воду, обернув вокруг пальца доверчивую общественность, не получится. И достоверность разгрома, которому подвергся в нем глобализм, не имеет никакой ценности, если взамен под видом альтернативы предлагаются «те же фаберже, только вид сбоку».

Что это за компании бенефициаров? Это другая тема, но если вкратце, то перечислим основные: BlackRock, Vanguard, Capital Partners, State Street, Fidelity Investments, J.P. Morgan Chase, Citigroup, Bank of New-York Mellon, AXA Group, Barclays и т. д. Сколько десятков триллионов активов у них в управлении — это можно посмотреть на сайтах Nasdaq, Yahoo Finance и им подобных, отвлекаться не будем. Кого интересуют подробности — это к исследованию, начатому в 2011 году Швейцарским федеральным технологическим институтом (ШФТИ) и продолжающемуся до сих пор, ибо от случая к случаю эти подробности обновляются и уточняются.

Третье. Становится понятным, что не в руках дело, а в голове. И подлинная альтернатива современному гибельному миропорядку формируется отнюдь не жонглированием центрами глобализации в рамках «многополярной» фикции, ведущей в третий этап, а отказом от этого этапа. Придется ли при этом рубить голову бенефициаров или она сама отомрет и отвалится за ненадобностью — это вопрос способности/неспособности глобальной альтернативы защитить свой выбор не только от каждого из потенциальных центров глобализации, но и от их альянса. Один из вариантов ответа на этот вызов — принципиально новое интеграционное объединение, каждое расширение которого будет выдергивать стул из-под очередного бенефициара.

Отсутствие долгов ведь — вспомним «отложенный» сюжет — может вести к иллюзиям превращения в центр следующей «глобализации», а может — к разрыву с миропорядком, воспроизводящим глобализационные сценарии на каждом новом витке своего… нет, не развития, а разложения и загнивания.

Вместо третьего этапа «плана Бжезинского» (он же «глобальный план» Римского клуба), связанного со встраиванием в систему, подлинной глобальной альтернативой можно считать только вектор, перпендикулярный по отношению к системе, который ведет от ее второго этапа прочь собственным маршрутом.

И не надо иронизировать насчет «магистрального пути» и «отклонений» от него, ибо сегодня уже очевидно, что вожделенная элитами «магистраль» никак не соответствует вектору широких народных интересов. Недавние, но далеко не последние асоциальные инициативы правительства — наглядное подтверждение тому, что «магистральная» саранча вознамерилась пожрать все, до чего она дотянется, без остатка. И вопрос о предотвращении этого сегодня стоит не менее, если не более остро, чем даже столетие назад.

Человечество ждет от России не «инновационного» креатива, усугубляющего безумие системы, все быстрее скользящей под откос, а нового Слова. Ибо вначале всегда бывает Слово, без которого любые попытки проникновения в смыслы бытия неизменно оборачиваются набором спорадической суеты в поисках способов удовлетворения первобытных инстинктов.