Сепаратизм по-галисийски: един в двух лицах

Галисийский национализм отличается от всех остальных наиболее известных видов испанского местечкового национализма двумя характеристиками: одну из них можно назвать чувственной, вторую — количественной. Во-первых, он — спокойный и внешне неконфликтный, чем ни каталонский или баскский похвастаться не могут. А во-вторых, он — един в двух лицах, образно говоря. То есть существует в виде двух идейных течений, каждое из которых выступает за признание существования культурной, политической и языковой общности людей, компактно проживающих на определенной территории (имеющей права автономии).

Течение номер один, имеющее большинство сторонников, считает, что автономное сообщество Галисия в настоящий момент недостаточно автономно, и потому выступает за расширение прав региона с возможным превращением Испании в федеративное или конфедеративное государство. Сторонники течения номер два (их меньшинство), полагают, что «пришла пора порвать и с Испанией, и с капиталистической моделью организации общества».

Течения эти имеют, как нетрудно догадаться, большое количество точек соприкосновения, среди которых защита галисийского языка (gallego), галисийской культуры и некоторые другие. Проявляется галисийский национализм вполне мирно, но тем не менее некоторые экспансионистские претензии у него имеются: большое количество галисийцев

проживает в районах Эль-Берисо (провинция Леон), Санабрия (провинция Самора) и Эо-Навия (автономия Астурия), и дает основание gallegos претендовать на увеличение площади автономии за счет этих «чужих-своих» земель.

Галисийские националисты выступают за самоопределение галисийского народа в классическом виде, то есть «вплоть до отделения», но идея эта, надо сказать, проталкивается ими вяловато, и сам по себе народ, о котором националисты беспокоятся, к ней довольно равнодушен. Только 22,8% населения ощущают себя «галисийцами по национальности и никем иным», а 65,2% причисляют себя к испанцам.

Некоторые здешние историки считают, что «галисийский национализм уходит корнями в глубокое прошлое и зародился еще во времена, когда пала Римская империя», но, пожалуй, в этом случае налицо явный перебор. Представлять обычные для Средневековья междоусобные войны (и периодическое поглощение одними мелкими королевствами других) стремлением доказать всем окружающим «наличие языковой, культурной и исторической общности» вряд ли корректно.

Большинство же специалистов склоняется к мысли, что датой рождения галисийского национализма следует считать 1916 год, когда на свет появилась ассоциация «Братство друзей Фала» (Irmandade de Amigos da Fala), формально провозгласившая целью своей деятельности «сохранение галисийской культуры и языковой особенности», фактически же являвшаяся обществом любителей филологии, литературы и истории края. Фала — старый, почти забытый диалект португальского языка, считающийся прародителем галисийского, тоже больше похожего на португальский, чем на кастильский, принятый в Испании в качестве государственного. Инициатива создания ассоциации принадлежит братьям Антону и Рамону Вильяр Понте, начавшим 5 января 1916 года в газете La Voz de Galicia («Голос Галисии») кампанию за создание «Лиги друзей галисийского языка». В марте этого же года Антон опубликовал свою брошюру Nacionalismo gallego. Nuestra afirmación regional. Apuntes para un libro («Галисийский национализм. Наше региональное утверждение. Наброски для книги), где сформулировал принципы, на которых основывается защита национального достоинства, языка и культуры галисийцев.

18 мая этого же года братья Вильяр Понте организуют встречу в помещении Галисийской Королевской Академии в Ла Корунье, на которую собрались около 20 ревнителей «национального языка и культуры», вошедшие в итоге в состав в этот же день созданного «Братства». Сразу же после создания головной ячейки ассоциации начали организовываться филиалы на местах — в течение нескольких лет их количество доросло до 28 с охватом практически всей территории региона, а также в Мадриде, Гаване и Буэнос-Айресе.

17−18 ноября 1917 года состоялась Первая националистическая Ассамблея, которая приняла Националистический Манифест, определявший Галисию как национальное образование, интегрированное в Испанию, и содержащий программу действий, основными пунктами которой были добиться статуса автономии для региона и утверждения галисийского языка официальным наравне с кастильским (испанским).

В 1931 году «Братство друзей Фала» было преобразовано в политическую партию Partido Galeguista (Партия галегистов, то есть галисийцев), призванную объединить всех сторонников галисийского национализма — гальегизма (galleguismo), от которого и происходит название организации в ее гальегоязычной интерпретации.

Реализовать претензии на статус автономного образования региону удалось в 1936 году: после победы «Народного фронта» на всеобщих выборах в Испании в январе галегисты в блоке с левыми партиями продавили проведение регионального референдума по вопросу о статусе автономии. (Здесь необходимо уточнить, что «реализовать претензии» и «обрести статус» — совершенно не одно и то же — пояснение чуть ниже).

Согласно официальным данным, на участки голосования 28 июня пришли 74,52% имеющих права голоса, 99,05% из которых выступили за автономию. Правые опротестовали результаты плебисцита, заявив, что на самом деле проголосовала всего пятая часть электората, а все остальное — фальсификация. Протесты не помешали депутатской комиссии отвезти сведения в Мадрид, чтобы представить их вместе с петицией о присвоении Галисии статуса автономии в парламенте страны. Однако военный мятеж, поднятый Франсиско Франко 17 июля, нарушил галисийцам (да и не только им) все планы.

Франко, убежденный сторонник единой Испании, где все — испанцы и никаких других национальностей не существует, по иронии судьбы уроженец Галисии. И уж о том, чтобы на его исторической родине не нашлось места никакому либертарианскому вольномыслию, выраженному в статусе, допускающем некоторую степень административной самостоятельности, побеспокоился в первую очередь.

Впрочем, галисийские националисты попыток оформить автономный статус своему краю не оставили, тем более что пока шла война, летитимным считалась вовсе не власть Франко, а республиканский парламент страны Республиканские Кортесы (Cortes Republicanas), именовавшиеся в политическом обиходе также Конгрессом депутатов или просто Конгрессом. Кортесам, правда, пришлось перенести столицу Второй Республики из Мадрида в Валенсию (а точнее — просто переехать в третий по величине город Испании), а затем переместиться в бенедиктинский монастырь Санта-Мария-де-Монсеррат (Santa María de Montserrat) на границе провинций Барселона и Лерида.

1 февраля 1938 года в монастыре Монсеррат и был утвержден автономный статус Галисии. Что, впрочем, ровным счетом никаких привилегий региону не принесло, поскольку находился он в то время уже под контролем франкистов, на решения республиканской власти никакого внимания не обращавших. В ходе гражданской войны сторонниками будущего диктатора несколько лидеров галисийского националистического движения, такие как Анхель Касала и Алехандро Боведа, были расстреляны, а другие (Висенте Риско и Рамон Отеро Педрайо), как политкорректно пишут испанские историки, «смогли адаптироваться к новому режиму».

Националистическое движение с момента окончания гражданской войны затихло в Галисии надолго. Только в 60-х годах национальная мысль в регионе вновь пришла в движение. В 1964 году был учрежден Народный союз Галисии (Unión do Povo Galego — UPG), создававшийся изначально как националистический фронт, а в 1966 преобразованный в партию коммунистической ориентации со всеми вытекающими отсюда последствиями. Идеологией организации был выбран марксизм-ленинизм, пропагандируя который партийцы стали считать галисийское общество пролетарской нацией, провозглашая право ее на самоопределение и ставя задачей добиться суверенитета для Галисии и народовластия в ней. Члены UPG считали свой край внутренней испанской колонией и готовились к борьбе против центральной власти вооруженным путем. В 1971 году начали создавать «Комитеты помощи аграриям» (Comités de Axuda á Loita Labrega), в 1973-м появилась студенческая революционная организация Estudiantes Revolucionarios Galegos, но повоевать, в общем-то, они не успели: в 1975 году Франко скончался и во всей Испании началась новая жизнь. В Галисии в том числе.

Политические партии стали появляться как грибы после дождя, сливаться и, наоборот, делиться. Гальегизм как национальная идея вновь занял свое место в умах политиков, благодаря чему возникла левацкого толка массовая организация Галисийская Национально-народная Ассамблея (Asemblea Nacional-Popular Galega), ставившая своей целью объединить партии, движения и отдельных лиц, которым близка национальная идея.

В 1976 году по инициативе Народного Союза Галисии (UPG) был создан Галисийский Совет политических сил, в который вошли представители самых разношерстных партий и движений региона, начиная от самого UPG и социалистов и заканчивая коммунистами и карлистами (теми самыми, которых в далеком XIX веке не устроило нарушение королем Фернандо VII салического закона).

Несмотря на попытку объединения, галисийский национализм на первых после смерти диктатора выборах выступил в виде разрозненных групп, которые больше пугали электорат революционными лозунгами, чем объединяли его, объясняя, чем важна и ценна национальная галисийская идея. В результате галисийские националисты оказались за бортом Генеральных Кортесов (испанского парламента).

Статус автономии Галисия получила 6 апреля 1981 года, будучи признанной исторической национальностью, равно как Каталония и Страна Басков. Гальего был признан официальным языком региона, точно таким же, как кастельяно.

Читайте также: Каталонский национализм: невера в независимость

Нельзя сказать, что после этого галисийский национализм сошел на нет, но совершенно точно, что утратил активность. Выражается он с тех пор в основном в виде словесной критики центра и больше в чисто теоретической защите прав других автономий на самоопределение и признание их языков. Выглядит это имитацией кипучей деятельности и не более, поскольку те автономии, что желали утвердить собственные языки в качестве официальных, это сделали уже, а те, у кого вторых языков нет, их и взять негде по причине отсутствия, как, например, в Андалусии, на протяжении всей своей истории говорившей на языке центра.

Отсутствие большой тяги к отделению от остальной Испании объясняется не какой-то особой любовью к Мадриду, а элементарным экономическим расчетом: регион этот не богат промышленными предприятиями, поток туристов сюда слабоват (море прохладное большую часть года, да и дожди здесь чаще есть, чем нет) — значит, с поступлениями средств тяжело, а на одних заработках на рыбе и морепродуктах благосостояние не вытянуть. В общем, Галисия — регион, без дотаций из центра жить неспособный. Так что бороться за отделение — все равно что в ногу себе стрелять.