6 мая 1820 года по петербургской дороге в Москву и дальше на юг выехала карета. В ней находился молодой путешественник в возрасте 21 года, сотрудник Иностранной коллегии - ведомства иностранных дел - с чином коллежского секретаря Александр Пушкин, и его крепостной дядька Никита Козлов. По Белорусскому тракту до первой почтовой станции в Софии путников провожали лицейский друг Антон Дельвиг и родной брат лицеиста Михаила Яковлева - Павел Яковлев, сослуживец Пушкина. Тогда был такой обычай провожать до первой остановки отъезжающих в далекий путь.

В царствование Павла Первого было проведено упорядочение расстояний между почтовыми станциями Российской империи. Среднее расстояние было определено в 25 верст, плюс-минус 5. В результате станций стало меньше и после новой нарезки верст одни названия почтовых станций исчезли, другие появились. Так от Петербурга на интересующем нас маршруте осталась первая почтовая станция в городке София, где проводили замену лошадей. Она считалась станцией первого разряда с ночлегом и пропитанием. Там имелся каменный двухэтажный дом, где размещались контора и комнаты для приезжающих с двуглавым орлом на фронтоне, а также квартира почтмейстера; деревянный одноэтажный дом для почтальонов; почтовый сарай; конюшни на 18 и 28 стойл, навес, сеновал и ледник. Сохранившийся до наших времен в Царском Селе верстовой столб и сейчас показывает пройденные версты: "От Санкт-Петербурга - 22".

Каподистрия против Нессельроде

Известно, что воспитанник Царскосельского лицея Александр Пушкин 9 июня 1817 года получил назначение в Коллегию иностранных дел на должность переводчика с денежным содержанием семьсот рублей в год. В начале XIX века император Александр Первый провел реорганизацию высшего государственного управления России, и вместо коллегий были учреждены министерства. Одновременно его именным манифестом главам министерств было указано немедленно образовать канцелярии в министерствах. Созданная канцелярия МИД подразделялась на четыре экспедиции. Первая экспедиция ведала азиатскими делами, вторая - перепиской с Цареградской миссией и всеми внутренними делами, третья - "перепиской на французском языке с министрами в чужих краях и внутри государства", а также выдачей заграничных паспортов, четвертая - нотами и записками от иностранных министров. Каждую экспедицию возглавлял управляющий в должности коллежского советника (соответствовал чину VI класса). Также в МИДе были организованы и три секретные экспедиции. Первая - цифирная (шифровальная). Вторая - цифирная (дешифровальная), и третья - газетная (служба перлюстрации) и архив. В каком из департаментов МИДа работал Александр Пушкин? Историки еще на нашли ответа на этот вопрос, хотя он имеет принципиальное значение для понимания сути дальнейших событий.

Судя по сохранившейся переписке лиц из окружения Пушкина, в МИДе его непосредственным начальником называли этнического грека Иоанна Антоновича Каподистрия. Ко времени появления лицеистов в МИДе он в ранге статс-секретаря управлял МИДом и внешней политикой России совместно с этническим немцем Карлом Васильевичем Нессельроде, главой Коллегии иностранных дел. Как отмечали в своих донесениях европейские дипломаты, "Нессельроде был обычно связан с дипломатическим корпусом и вел официальные беседы, но ничего не предпринимал без господина Каподистрии, у которого тайком получал частную аудиенцию". В то же время они называли Российскую империю уникальной страной, поскольку она имела две внешние политики - восточную и европейскую.

В особом ведении Каподистрии находились отношения России с восточными странами, включая Османскую империю, а в ведении Нессельроде - сношения России со странами Запада. Первый считал, что Отечественная война 1812 года, громкие зарубежные походы русской армии, создание Священного союза императором Александром определили ограниченность европейских контуров русских пространств в цивилизационном отношении. Кстати, политические позиции Каподистрии нашли воплощение в конституции Царства Польского (1815), которая, обеспечивала гораздо более благоприятные условия для развития русской Польши, чем те, что были в самой Российской империи. Каподистрия участвовал и в составлении текста речи, произнесенной Александром в Варшаве 15 марта 1818 года, в которой было обещано распространить конституционные порядки "на все страны, Провидением попечению моему вверенные... когда начала столь важного дела достигнут надлежащей зрелости".

В то же время Каподистрия предлагал прочно закрепиться на достигнутых после Отечественной войны 1812 года позициях в Европе и продолжить геополитический тренд на юг с целью обеспечить выход к территории бывшей Византии с перспективой формирования политико-географического образа России в качестве мощной европейской державы с "фактором античного наследия". Тем более что в начале 19-го века Османская империя вступила в период долгосрочного упадка. Начался подъём национально-освободительного движения балканских народов (греков, болгар, валахов, сербов, черногорцев), в большинстве своём православных. С другой стороны, в это время в Османской империи усилились политические и экономические позиции Франции и Великобритании, которые, желая сохранить своё влияние, стали в своей реальной политике выступать за сохранение её территориальной целостности.

Это нашло выражение в плане Каподистрии относительно судьбы Османской империи, который предусматривал создание на месте владений Османской империи, и, в частности, на Балканах, суверенных православных государств под совместным покровительством "концерта великих держав" с последующей их трансформацией в "союз православных государств". Поэтому так называемая "петербургская империя" воспринималась им только в качестве продукта былого Века Просвещения, а западный вектор политики, определенный Петром Великим и Екатериной Второй, приверженцем которого являлся Нессельроде, он не считал перспективным, поскольку это не позволяло охватывать всю Россию в образно-символическом и проективном смысле. По сути Каподистрия вел дело к тому, к тому, что Российская империя должна была трансформироваться из "петербургской в московскую или нижегородскую республику" (как предлагал потом декабрист Пестель в "Русской Правде"), чтобы в новых геополитических условиях создать иные механизмы внешней политики для сохранения Россией своего православного цивилизационного блеска.

Нессельроде же считал, что если Османской империи предстоит разрушение, то должен произойти передел ее владений только между Австрией и Россией, и Санкт-Петербургу нужно по-прежнему оставаться символом европейской империи. Наличие двух принципиально отличающихся друг от друга концепций внешней политики, олицетворением чего являлись Каподистрия и Нессельроде, обострило борьбу в высших эшелонах власти, сказалось на умонастроениях в обществе. К тому же император Александр не демонстрировал готовность продолжать план либеральных преобразований в России, с чего он начинал свое царствование.

Молодому дипломату Александру Пушкину предстояло выбирать, на чью строну стать, или вообще покинуть МИД. Частные свидетельства П.A. Вяземского, К.Н. Батюшкова, А.И. Тургенева и других свидетельствуют о желании поэта поступить в начале 1819 года в военную службу. Другие письма показывают, что Пушкин впал в депрессию, ушел в разгул в кругу тогдашней золотой молодежи. Из застольных бесед за бокалом вина, когда развязывался язык, рождались многочисленные эпиграммы на графа Аракчеева, министра просвещения князя Голицына, других высокопоставленных вельмож. Потом эти эпиграммы, как свидетельствует один из современников, "...наскоро, на лоскутках бумаги, карандашом переписанные, разлетались в несколько часов огненными струями во все концы Петербурга и в несколько дней Петербургом вытверживались наизусть". Таковы были тогда настроения в обществе. Но вот что любопытно: современные пушкинисты ставят под сомнение авторство Пушкина под многими известными эпиграммами. В столице империи "застой и реакция", а на ее окраинах произносятся конституционные речи "республиканца" императора Александра.

Это был культ политики двойных стандартов, разрушающий империю. Плюс к этому, как писал мемуарист П.В.Анненков, наступило "царство блестящего дилетантизма по всем предметам и вопросам, сочетающееся с необычайной влюбчивостью в импортные идеи, которые прикрывали отсутствие образования и незнание национальной истории". Возникали тайные общества. Вначале у них не было политических целей: ставилась задача формирования общественного мнения, создание легальных благотворительных, литературных обществ, предполагалось продвигать во власть мыслящих, смелых и активных людей, чтобы именно они создавали общественное мнение по многим вопросам государственного устройства, могли занять как можно больше постов в армии и правительстве. Так, в 1816 году образовалось тайное питерское "Союз спасения" или "Союз истинных и верных сынов отечества" под руководством Никиты Муравьева. Постепенно общество разрасталось, и его цели становились разрозненными.

Вообще, реконструировать обстановку начала 20-х годов 19-го века применительно к Пушкину сложно. Сохранилось мало достоверных документальных сведений, они разрозненны и поверхностны. Написанная в разные годы мемуарная литература, эпистолярное наследие содержат очень противоречивые сведения о всех обстоятельствах, вызвавших поездку Александра Пушкина на юг. 19 апреля 1820 года Карамзин, к примеру, сообщает своему другу И.И. Дмитриеву, что Пушкин, "служа под знаменами либералистов, написал и распустил стихи на вольность, эпиграммы на властителей и проч. и проч.", и что ему пришлось выручать его из беды: расположить в пользу Пушкина императрицу Марию Федоровну, а также графа И.А. Каподистрию, непосредственного начальника Пушкина, пользовавшегося тогда большим влиянием у императора Александра. Однако П.И. Бартенев со слов П.А. Плетнева высказывает убеждение, что император Александр, знавший Пушкина еще в Лицее, по своим собственным соображениям принял решение отправить Пушкина в Новороссию к масону И.Н.Инзову, в 1820 году ставшему наместником русской Бессарабии. Причем это решение было принято после переговоров императора с директором Лицея, Е.А. Энгельдардтом.

Имеются еще два рассказа близких к Пушкину лиц - Ф. Н. Глинки и И. И. Пущина - о том, как он в апреле 1820 года был вызван к петербургскому генерал-губернатору гр. М. А. Милорадовичу для допроса. На предложение последнего представить нелегальные стихотворения, Пушкин, по словам Глинки, заявил: "Граф! все мои стихи сожжены! у меня ничего не найдется на квартире, но если вам угодно, все найдется здесь (указал пальцем на свой лоб). Прикажите подать бумаги, я напишу все, что когда-либо написано мною (разумеется, кроме печатного) с отметкою, что мое, и что разошлось под моим именем". "Подали бумаги, - рассказывает мемуарист, - Пушкин сел и писал, писал... и написал целую тетрадь".

Вот как об этом рассказывает Пущин: "Когда привезли Пушкина, Милорадович приказывает полицеймейстеру ехать в его квартиру и опечатать все бумаги. Пушкин, слыша это приказание, говорит ему: "Граф, вы напрасно это делаете. Там не найдете того, что ищете. Лучше велите дать мне перо и бумаги, я здесь же все вам напишу". Милорадович, тронутый этою свободною откровенностью, пожал ему руку. Пушкин сел, написал все контрабандные свои стихи и попросил дежурного адъютанта отнести их графу в кабинет". Эта тетрадь со стихами, по свидетельству Глинки, была представлена Милорадовичем императору Александру I. Дальнейшая ее судьба неизвестна. И была ли она вообще?

28 апреля А.И. Тургенев сообщал Вяземскому, что "Пушкин едет к генералу Инзову в Крым", и что "с ним поступлено по-царски в хорошем смысле сего слова", а 5 мая писал: "Участь Пушкина решена. Он завтра отправляется курьером к Инзову и останется при нем". Это сообщение имеет принципиальное значение, определяющее статус Пушкина в поездке на юг - курьер. 17 мая, уже после отъезда Пушкина, Карамзин сообщал князю Вяземскому: "Пушкин, быв несколько дней совсем не в пиитическом страхе от своих стихов на свободу и некоторых эпиграмм, дал мне слово уняться и благополучно поехал в Крым месяцев на пять. Ему дали 1.000 рублей на дорогу. Он был, кажется, тронут великодушием государя". И это сообщение Карамзина важно. Выходит, что Пушкин отправился на юг курьером всего на пять месяцев.

Другие приятели Пушкина сообщают, что Петр Яковлевич Чаадаев действовал в пользу Пушкина через Карамзина, а тот через императрицу Марию Федоровну на графа Каподистрию. Плюс к этому пригодились и хлопоты графа М.А. Милорадовича по просьбе Ф.Н. Глинки. Но тут рождается еще одна очередная интрига: Пушкин везет с собой указ императора о назначении Ивана Инзова наместником в Бессарабию и характеристику на самого себя, подготовленную Каподистрия. Через 12 дней, преодолев 1600 вёрст, Пушкин был в Екатеринославе (нынешний Днепропетровск). Если учесть, что в весенне-летние месяцы скорость передвижения в почтовых экипажах по тогдашним русским дорогам достигала 10-15 верст в час, а суточный пробег приближался в 100 верстам и чуть более, то выходит, что Пушкин просто очень спешил в свою "южную ссылку". Потом Чаадаев дружески выговаривал Пушкину за то, что уезжая из Петербурга, он не простился с ним.

Тайна генерала Инзова

Далее мы вновь оказываемся в зоне сплошных загадок. Начнем с того, что генерал Иван Инзов - внебрачный сын Павла Первого, то есть сводный брат императора Александра. Так считают некоторые исследователи. Из словаря Брокгауза и Эфрона следует, что Инзов родился в 1768 году, а не в 1777-ом, как гласит надпись на погребальной плите, то есть 9 лет разницы! В чём причина такого большого разрыва в датах? Кто были его родители? Юрий Тынянов назвал отцом Инзова великого князя Константина Павловича, исходя из того, что Павлу Первому в год рождения Инзова едва исполнилось 14 лет! Существует также мнение, что Инзов был незаконным сыном Екатерины Второй. К князю Ю. Н. Трубецкому, жившему в своём имении в Пензенской губернии, приехал старый его друг - граф Я. А. Брюс и привёз с собой маленького мальчика. Я. А. Брюс объяснил, что сможет раскрыть его тайну только перед смертью. Граф вскоре скончался,а князь Трубецкой ребёнка фактически усыновил. Инзову свою службу начал в 1785 г., участвовал в турецком, польском и итальянском походах, в Отечественной войне 1812 года - командир дивизии, участвовал в многочисленных сражениях. В 1818 году Инзов был назначен главным попечителем и председателем Попечительного Комитета о иностранных колонистах Южной России (Новороссии). Первоначально основной поток колонистов шел из Европы. Но после русско-турецкой войны 1806-1812 гг., когда к России по условиям мирного договора отошла Бессарабия, на юг России стали уходить участники выступлений против турецких властей. М.И.Кутузов, став главнокомандующим Дунайской армии, в апреле 1811 года обратился к желающим переселиться в Россию с заявлением, в котором им были обещаны для поселения свободные земли, избранные самими поселенцами, защита от действий местных помещиков, освобождение от податей и повинностей на несколько лет. После этого заявления, к примеру, к 1812 году количество переселившихся в Бессарабию возросло с 4 тыcяч - в 1809 году до 25 тысяч в 1815 году. Но потом не без участия Нессельроде начался отток переселенцев из Бессарабии обратно за Дунай. Каподистрия сделал все для того, чтобы подорвать в глазах императора Александра авторитет сотрудников Нессельроде, когда организовал начале мая 1818 года объезд императором Бессарабской области. Тогда к Александру подпустили депутацию болгар-переселенцев, изложивших свои обиды. Реакция императора была немедленной: часть чиновников лишили постов, жалобы поселенцев передали на перепроверку в Министерство внутренних дел. В марте 1819 года Инзов представил Александру "Рапорт", который предусматривал восстановление льгот и привилегий, установленных ещё Екатериной Второй. 29 декабря 1819 года последовал указ императора, который даровал права и преимущества задунайским переселенцам как иностранным колонистам. Обещались беспошлинная продажа вина, табака, освобождение от военной службы, свобода вероисповедания и многое другое.

Миссия Пушкина Так что поездка Пушкина к Инзову с указом о его новом назначении наместником Бессарабии протекала по какому-то плану, разработанному еще в МИДе графом Каподистрия, и была обставлена внешне как "южная ссылка". Слава и слухи о Пушкине шли своею дорогою, а дело исполнялось им по высочайшему повелению. Существует еще одно подтверждение того, что Пушкин ехал на юг с определенной миссией. За две недели до принятия решения императором о переводе Пушкина на юг, когда о его отъезде из Санкт-Петербурга ничего не было известно, директор одного из департаментов МИДа Н.И. Тургенев 23 апреля 1820 года сообщал русским дипломатам в Константинополь: "Пушкина дело кончилось очень хорошо. У него требовали его оды и стихов. Он написал их в кабинете графа Милорадовича. Как сей последний, так и сам государь сказали, что это ему не повредит и по службе. Он теперь собирается ехать с молодым Раевским в Киев и в Крым". 5 мая 1820 года в Константинополь из российской столицы следует еще одно письмо: "Пушкин завтра едет к Инзову. Государь велел написать всю его историю, но он будет считаться при Каподистрии".

Но обстоятельства сложились иначе. Шла подготовка к конгрессу пяти союзных держав в Троппау, где предстояло обсудить вопрос о неаполитанской революции. Уже на этом этапе разворачивалась борьба между Россией и Австрией. Каподистрия полагал, что Австрию не следует допускать к решению политических вопросов на Апеннинском полуострове без участия России, Пруссии, Франции и Великобритании. В его записке от 21 октября 1820 года "законность вмешательства, вплоть до применения насильственных средств, признавалась лишь при условии согласия всех пяти союзных держав". Предложения Каподистрии, особенно о конституционной форме правления в Неаполе, вызвали резкое недовольство австрийских представителей. К тому же позиция Каподистрии перестала встречать поддержку со стороны Александра, стремившегося к более тесному сближению с Австрией. Это свидетельствовало об усиления при дворе влияния Нессельроде. Вскоре в Петербурге поползли слухи о готовящейся войне России с Османской империей. Инструкции на этот счет содержали и документы, которые вручил Пушкин 17 мая 1820 года генералу Инзову. Правда, сам курьер не предполагал, что ему придется надолго задержаться на юге.

Об этом в следующем очерке.