Даже если бы политические силы, которые пришли к власти на Украине путем государственного переворота, не ограничивали бы права русскоязычного населения и не расчеловечивали так активно население Донбасса, конфликт и последующий развод между шахтерским краем и евроинтеграторами все равно состоялись бы.

Юрий Ковальчук
Иверский монастырь в Донецком аэропорту, 2014 год

Разрыв был неизбежен: народ Донбасса вполне спокойно мог бы отнестись и к антироссийской риторике, и к попыткам запретить русский язык — люди просто упорно игнорировали бы эти глупости, как игнорировали попытки украинизации образования, предпринимавшиеся на протяжении двух с половиной десятилетий. В школах и госучреждениях все также звучала бы русская речь, а украинским бы пользовались только в делопроизводстве и публичных выступлениях.

Донбасс готов был многое спустить киевским безумцам кроме атак на Православие, попыток подменить традиционную веру искусственным конструктом, слепленным политиканами и раскольниками, нападений на верующих и священнослужителей, захватов храмов и т. д. Что же касается созданной экс-президентом Порошенко «Православной Церкви Украины», быть бы ей изначально принятой в штыки. В случае же, если бы адепты-раскольники или националисты попытались захватить православный храм, как это происходит сейчас на Украине, закончилось бы все для них плачевно. На Донбассе традиционно не признавали Киевский патриархат, а в случае «ПЦУ» реакция была бы предсказуема.

Религиозные различия четко прослеживаются в ходе боевых действий на Донбассе. Украинская армия и националисты — зачастую сторонники киевского патриархата, униаты, а то и неоязычники. С первых дней войны они активно обстреливают православные храмы; часто тяжелые артиллерийские обстрелы приходятся на церковные праздники — так, 23 августа 2014 года ВСУ обстреляло храм в пос. Кировское, ДНР, во время службы, погибло трое.

Символом боев за аэропорт стал Донецкий Иверский монастырь, который «освободители» несколько месяцев накрывали не только крупнокалиберной артиллерией и РСЗО, но и запрещенными всеми конвенциями фосфорными боеприпасами. Под обстрел попадали храмы в Луганске, Краснодоне и Новосветловке, Дебальцево, Никишино и т. д. ВСУ регулярно обстреливает зажигательными снарядами Свято-Спиридоновский храм в Коминтерново, ДНР.

Религиозный вопрос достаточно остро стоял на Донбассе и раньше. Традиционно православный край не признавал авторитет Киевского патриархата — раскольников не жаловали, паства их была малочисленна, строительство церквей было сопряжено с недовольством местных жителей. Вероятно, сегодня украинцы пытаются мстить за это.

По данным 2002 года из 422 церквей только 53 принадлежали Киевскому патриархату, причем многие из них были фактически захвачены, как, например, построенный в 1910 году храм Святых апостолов Петра и Павла, в 1997 году при помощи различных манипуляций занятый Киевским патриархатом. Всего в Донецке три церкви Киевского патриархата; в Луганске — всего один, причем строился он со скандалом; жители города неоднократно устраивали акции протеста и даже ломали забор вокруг стройплощадки и разбивая стекла в постройках.

Несмотря на значительное количество выходцев с западной Украины, расселявшихся по краю после Великой Отечественной войны, не прижилось также униатство — на весь Донбасс до войны насчитывалось всего 17 греко-католических церквей.

Даже протестанты и баптисты были куда популярнее — официально действовали 235 культовых сооружений.

Сегодня церкви Киевского патриархата практически все закрыты: весной 2018 года управляющий Донецкой епархией УПЦ КП владыка Сергий утверждал, что в ЛДНР осталось 6 или 7 священников — остальные оставили паству и уехали на Украину. Греко-католических священников осталось всего двое или трое. Что примечательно, на Украине признают, что ни одного случая захвата церквей Киевского патриархата не было.

Пустуют молельные дома — баптисты и протестанты ушли в подполье. Официально запрещены только Свидетели Иеговы и «Всеукраинский союз церквей евангелистов христиан баптистов», остальным религиозным организациям, вызывающим вопросы, попросту по различным причинам отказали в регистрации.

Причины были самые разные, однако для отказа вполне достаточно буквы закона о свободе совести, согласно которому запрещается создание и деятельность религиозных объединений, если они или их учредители причастны или оказывают содействие вооруженной агрессии против Луганской и Донецкой Народных Республик, причастны к экстремизму или терроризму, организации диверсий, создают угрозу национальным интересам республик и т. д.

В этом отношении к религиозным организациям немало претензий — МГБ неоднократно арестовывало пасторов и прихожан за шпионаж, хранение и распространение экстремистской литературы, диверсионную и подрывную деятельность. Нередко случалось, что баптисты и протестанты передавали украинской стороне информацию о дислокации подразделений ЛДНР и даже работали в качестве корректировщиков артиллерии.

Сегодня на улицах Донецка и Луганска уже не встретить проповедников с цветастыми душеспасительными брошюрами. Не видно мормонов, пропали плакаты, зазывающие на сеанс бесплатного исцеления, исчезли кришнаиты и саентологи. Население переменами довольно — в традиционно православном регионе к протестантам и баптистам, да и вообще ко всем, кого жители Донбасса называют «сектантами», относятся настороженно, а порой и с неприязнью.

Религиозные различия были камнем преткновения еще в довоенный период. Сейчас между Донбассом и Украиной разверзлась настоящая пропасть, преодолеть которую будет непросто и с каждым днем точек соприкосновения становится все меньше; недавние соотечественники разнятся языком, верой, цивилизационным выбором. Еще немного, и из общего между Донбассом и Украиной останется только взаимная ненависть.

Удивительно — несколько сотен лет Донбасс вполне спокойно сосуществовал с выходцами из центральной и западной Украины. Несмотря на языковые и культурные различия, не отмежевывался от выходцев с бывших польских и австро-венгерских владений. Относительно толерантно воспринимал создание раскольнической церкви в 90-х годах — лишь бы в Донецке и Луганске их не было. Теперь же, стараниями Киевских властителей, Донбасс и Украину разделены, кажется, навсегда.

Конечно, сколько бы ни продлилась эта война, она не сможет окончательно разобщить людей с общим советским или постсоветским прошлым — даже несмотря на весь гнев и неприятие какие-то рудименты общежития сохранятся. А вот дети уже однозначно вырастут абсолютно разными, взращенными на разных ценностях, с разными социальными, культурными и духовными ориентирами.

Учитывая интенсивность идеологической обработки на подконтрольных Киеву территориях (если не сказать промывания мозгов), через несколько лет представители подрастающих поколений Донбасса и Украины будут принадлежать к двум совершенно разным народам. Причем разниться они будут значительно больше, чем отличаются украинцы от русских сегодня.