Советско-французское сближение начала 1930-х годов было вызвано не только страхом перед нараставшей мощью Германии и политическим сближением Варшавы и Берлина. Заинтересованность Парижа в диалоге с Москвой была, в частности, признанием успеха политики индустриализации. Это сближение показало справедливость мысли И.В. Сталина — считаются только с сильными. Первую военную тревогу 1927−1929 гг. СССР встретил далеко не в лучшем состоянии. РККА, как уже отмечалось, была отсталой и плохо вооруженной армией. Ударную роль в будущей войне, как предполагалось, должна была играть кавалерия. Это был выбор, продиктованный не отсталостью мышления советских военных лидеров, а реальным положением страны и её экономики.

Петр Караченцов. И в каждом пропеллере дышит спокойствие наших границ! 1952

В 1924 году народный комиссар по военным и морским делам М.В. Фрунзе отмечал: «Надо не допускать самообольщения мыслями, что нам в скором будущем удастся сесть на «механизированного коня». Это было бы прекрасно. «Улита едет, но… когда будет?» Что там говорить о новой технике, если даже поддержание кавалерии на должном уровне было отнюдь не простой задачей. Кавалерия всегда была весьма непростым и затратным делом. Между тем за годы Первой мировой и Гражданской войн было уничтожено огромное количество лошадей, разрушены конезаводы, потерян племенной состав. В апреле 1925 года по инициативе наркомвоенмора было собрано совещание комсостава конницы РККА, в ходе которого совещавшиеся пришли к выводу — будущая война будет маневренной, и в ней особое значение будут играть конные массы, вооруженные «большой огнесилой».

Конница должна была, по планам середины 1920-х годов, решать следующие задачи:«1) разведывательная деятельность, 2) действия на флангах и в ближайшем тылу противника, 3) производство рейдов в тылу противника с оперативно-политическими целями, 4) преследование опрокинутого противника, 5) прикрытие отхода своих войск, 6) ликвидация прорыва противником нашего фронта».

Митрофан Греков. Трубачи Первой конной. 1934

Разумеется, это не означало отказа от механизации. Но Фрунзе был реалистом. Он просто не верил в возможность быстрого перевооружения. В 1925 году наркомвоенмор заявил:

«Необеспеченность современной боевой техникой — слабейшее место нашей обороны. Наша военная промышленность еще далеко не стала на ноги… Военная промышленность не удовлетворяет требованиям армии на ряд важнейших орудий борьбы: мотора, газа, танка, автомобиля и многого другого отечественного производства в достаточном количестве и надлежащего качества Красная армия еще не имеет».

Между тем СССР с его немногочсленными кадровыми и малобоеспособными территориальными пехотными дивизиями и той самой кавалерией по-прежнему вызывал страхи Запада. Эта была та самая Россия, которую так опасался министр иностранных дел Великобритании Остин Чемберлен. 20 февраля 1925 года он изложил свое видение положения дел на континенте. Европа была разделена на победителей, побежденных и Россию.

«Русский вопрос, эту вечную, хотя и неясную угрозу, можно рассматривать лишь как проблему; невозможно предвидеть, какое влияние будет иметь развитие России на состояние европейских государств в будущем. С одной стороны, верно, что чувство неуверенности, которое подрывает состояние стабильности в Западной Европе, не в последнюю очередь вызвано исчезновением России из числа значительных держав Европы. С другой стороны, русский вопрос в настоящее время есть скорее азиатский вопрос, чем европейский; завтра, быть может, Россия снова будет играть решающую роль в равновесии на континенте, сегодня же она нависла, как грозовая туча, над восточным горизонтом Европы — угрожающая, не поддающаяся учету, но прежде всего обособленная. Таким образом, в известном смысле Россия не только не является фактором стабильности, она скорее — один из самых опасных моментов, порождающих нашу неуверенность; поэтому необходимо определить политику безопасности вопреки России, и даже, пожалуй, именно из-за России». Вывод был прост: «…при построении системы своей безопасности Европа не должна учитывать Россию».

Филипп де Ласло. Остин Чемберлен (фрагмент). 1920

В 1925—1927 годах Лондон и Париж могли себе это позволить. Это и показала и Локарнская конференция, и последующий кризис советско-английских отношений. Но вскоре последовали невиданные по масштабам изменения. Они пришли после первой военной тревоги 1927−1929 гг., последовавшей после разрыва советско-английских отношений. Постановление ЦК от 15 июля 1929 г. по окончанию первой пятилетки начало давать весьма заметный эффект. Промышленность смогла обеспечить перевооружение армии новыми видами современной техники. Активная его фаза началась уже в 1929—1932 гг. на фоне огромного роста экономики. Национальный доход СССР вырос с 25 млрд руб. в 1928 г. до 45,5 млрд руб. в 1932 г. и 96 млрд руб. в 1937 г. Капитальные вложения в народное хозяйство выросли с 3,7 млрд руб. в 1928 г. до 18 млрд руб. в 1932 году и 30 млрд в 1937 году. Валовая продукция промышленности возросла с 21,4 млрд руб. до 43 млрд руб. в 1932 году и 95,5 млрд руб. в 1937 году. В 1933 году государственный бюджет составил 35 667 млн рублей (оборонный — 4 738 млн руб.), в 1934 году — 48 307 млн руб. (оборонный бюджет — 5 801 млн руб.), в 1935 году — 66 391 млн руб. (оборонный бюджет 9 285 млн руб.), в 1936 г. — 81 827 млн руб. (оборонный бюджет — 16 580 млн руб.) и в 1937 году — 93 125 млн руб. (оборонный бюджет — 20 039 млн руб.).

Оборонный бюджет вырос с 1933 по 1937 гг. в 4,28 раза. Это был колоссальный рост. Запланированные расходы на вторую пятилетку составили 28,8 млрд руб., из которых 14 млрд должно было уйти на вооружение. Значительно выросли расходы на производство разных видов оружия. Собственное производство позволило значительно сократить импорт машин. С 1931 по 1937 его показатели упали в 7 раз, одновременно в 3 раза сократился экспорт нефти. По подсчетам американского исследователя, реальное финансирование НКО в 1937 году составило 50,8 млрд руб., во что трудно поверить. Более реальными представляются фундированные цифры отечественного исследователя, по которым общие расходы трех наркоматов — НКО, НКВМФ и НКВД — в 1938 году составили 32 млрд руб., в 1939 г. — 45 млрд руб., и в 1940 — 63 млрд руб. Ведущим заказчиком, естественно, оставался наркомат обороны.

В годы второй пятилетки вновь был достигнут значительный рост грузоперевозок. В 1933 году его показатели составили 169,5 млн тонн, в 1937 — уже 354,8 млн тонн. К 1936 году был достигнут значительный рост пропускной способности железных дорог, которая стала сравнимой с показателями потенциального противника. Если у Германии она составляла 536 поездов в сутки, то в СССР — 436. В 1935 году началось строительство новых эскадренных миноносцев типа «Гневный», в 1936—1938 гг. флот получил истребительную, бомбардировочную, минно-торпедную авиацию, три новых крейсера, была усилена система береговой обороны и т.п. Военно-морская программа выполнялась далеко не самым успешным образом — флот явно не занимал первое по важности место в планах военного строительства, и потому на нём экономили. В частности, полностью выполнить программу строительства подводных лодок не удалось.

Советский эскадренный миноносец проекта 7 «Грозный»

Уже в 1935 году положение армии улучшилось: как отмечал Тухачевский, РККА никогда не имела «столь благоприятных условий» для улучшения своей огневой и маневренной мощи. Рост производства вооружений для армии был потрясающим. За первую пятилетку удельный вес артиллерии, авиации и бронетанковых войск в РККА вырос с 20 до 35% за счет сокращения кавалерии и пехоты. Выросла и огневая мощь армии. На вооружение были приняты новые виды орудий — появилась противотанковая и зенитная артиллерия, значительно увеличилось количество орудий. В 1931 и 1932 годах на вооружение были приняты современные танки Т-26 и первый вариант БТ — БТ-2, вооруженный 37-мм пушкой. В 1931—1934 годах на вооружение были приняты варианты бронеавтомобилей с более мощным вооружением и улучшенной проходимостью, в 1933 — танки Т-28 и Т-35. Уже в 1932 году в РККА появился первый механизированный корпус. К концу 1932 года в армии числилось 1 000 Т-26 и 400 БТ. В 1934 году было произведено 300 590 винтовок, в 1937-м — уже 560 545, а в 1938-м — 1 124 664 винтовки Мосина. Соответственно росло и производство боеприпасов. Среднегодовый прирост производства патронов к трехлинейной винтовке в 1930-е годы составил 110 млн штук, на вооружение были приняты трассирующие, бронебойные, бронебойно-зажигательные пули.

С 1928 по 1935 гг. количество ручных пулеметов увеличилось с 8 811 по 83 922, станковых — с 24 230 до 53 492, танков с 92 до 7 663 (в основном легких), бронеавтомобилей с 7 до 464, самолетов с 1394 до 6672, автомобилей с 1050 до 35 303. Численность армии выросла с 617 до 930 тыс. чел. Развитие экономики страны позволило изменить количественные и качественные показатели пехоты.

«Армия всё дальше отходила от территориальной системы, — вспоминал маршал А.М. Василевский. — К концу 1935 года почти три четверти ее дивизий стали кадровыми. Росла её численность. Был создан Генеральный штаб РККА. В войска поступало новое вооружение».

РККА

Действительно, в начале 1935 года 74% дивизий армии были территориальными, к концу — уже только 23%. Значительно выросла огневая мощь советской стрелковой дивизии, фактически в 1933—1940 годах было проведено перевооружение артиллерии, разработаны и введены в использование новые виды боеприпасов. Стрелковая дивизия по штату 1925 года имела 12,8 тыс. чел., 54 орудия, 189 станковых и 81 ручной пулемет; дивизия 1935 года — 180 станковых, 354 ручных и 18 зенитных пулеметов, 96 орудий, 57 танков.

Весьма значительным был и рост показателей производства самолетов, танков и артиллерии. Если в 1930—1931 гг. авиационная промышленность производила 860 самолетов в год, танковая — 740 танков, производство орудий равнялось 1911, то в 1932—1933 гг. эти показатели составили 2600 самолетов, 3770 танков, 3778 орудий. Значительный качественный технический рывок в развитии осуществила военная авиация. В 1936 и 1937 годах ежегодно производилось столько же самолетов, сколько за всю первую пятилетку — 4270 и 4435 соответственно. Постоянный рост бронетехники произвел настоящий переворот в вооружении. В 1937 году в армии состояло уже 6 780 Т-26 и 5 000 БТ. Это привело к созданию новых соединений.

В 1936 году в составе армии числились четыре механизированных корпуса, шесть отдельных механизированных бригад, шесть отдельных танковых полков, 15 механизированных полков при кавалерийских дивизиях, 83 танковых батальона и роты в стрелковых дивизиях. В 1936 году была принята большая военно-морская программа, выполнение которой к 1942 году сделало бы СССР одной из крупнейших военно-морских держав того времени (24 линейных корабля, 20 крейсеров, 17 лидеров, 128 эсминцев и т. п, программа так и не была выполнена). В морской авиации в 1937 году числилось уже 1245 самолетов.

БТ-5 на осенних тактических маневрах 1939 г

Демонстрацией роста мощи Красной армии стали первомайские парады 1935 года. В воздухе в Москве в параде приняло участие 800 самолетов, в Ленинграде — 350, Киеве — 300, Минске — 350, по разным городам Дальнего Востока — 800. Значительно выросло качество советской авиации, которая по скорости и вооружению сравнялась, а в чём-то превысила показатели потенциальных противников. По Красной площади в Москве прошло 500 танков разной модификации. Советская военная промышленность только начинала наращивать мощь. В 1938 году армия получила 5 тыс. самолетов, более 12 тыс. орудий разных систем, 75 тыс. пулеметов, 1,2 млн винтовок и т.д. Нарком обороны имел все основания в феврале 1938 года дать самые высокие оценки состоянию вооружения в стрелковых частях, артиллерии, кавалерии, танковых частях и авиации. Успехи советской экономики и военного строительства заметили не только потенциальные союзники.