После того как министерство внутренних дел Турции объявило об отстранении от должностей 28 глав местных администраций, обвиняя их в связях с «террористической организацией Рабочей партии Курдистана (РПК)» и оппозиционным проповедником Фетхуллахом Гюленом, на которого Анкара возложила главную ответственность за попытку переворота 15 июля, посольство США в Турции выступило с заявлением, в котором выразило обеспокоенность американской стороны в связи с этим решением. И напоролось на ответную резкую отповедь со стороны турецких властей. Премьер-министр Турции Бинали Йылдырым заявил, что считает такое заявление посольства «неприемлемым», а глава МВД Сулейман Сойлу обвинил Вашингтон во «вмешательстве во внутренние дела».

Александр Горбаруков ИА REGNUM
«Волшебная лампа»

Отметим, что западные эксперты и раньше фиксировали наличие антиамериканских настроений в турецком общественном мнении, которые в зависимости от разных обстоятельств, прежде всего, внешнего характера, то росли, то падали. Однако никогда не зашкаливали до критического момента. При этом США, особенно в последние несколько лет, причину этого искали не столько в своей политике на Ближнем Востоке в целом и в отношении Турции в частности, а в дипломатии Анкары, которая выстраивала отношения с Москвой таким образом, чтобы они воспринимались и как альтернативный внешнеполитический курс, и как потенциальная возможность выйти на совместные решения региональных проблем. При этом Турция оставалась важным стратегическим партнером и союзником Соединенных штатов и ЕС, но таким, который рассчитывал на поддержку турецкого курса на возрастание и укреплении своего геополитического значения на Ближнем Востоке.

Особенно ярко это проявилось во время феномена так называемой «арабской весны», когда в некоторых странах Северной Африки и Ближнего Востока стали свергать режимы, выступавшие в качестве конкурентов Турции в регионе, а у Анкары, по выражению турецкой газеты Cumhuriyet, появился соблазн, «толкаясь локтями в разные стороны, прыгнуть в болото, приняв его за бассейн». В результате, как оценивают турецкие эксперты, Анкара, рассчитывавшая «открыться наружу и дать мощный сигнал региону и миру, стала замыкаться в себе и вовлекаться во внутренний кризис». После «арабской весны» это был второй геополитический феномен: по мере того, как Турция в фарватере политики США и их партнеров втягивалась в сирийский кризис, она, по выражению турецкой газеты Milli Gazete, вместо ожидаемой поддержки партнеров по НАТО «прямо или косвенно» начала подвергаться «вмешательству извне». Это давление препятствовало Анкаре изменить доктрину, которая превращала уже Турцию в Сирию. То есть Анкару втягивали в зону конфликта, что не было достаточно глубоко просчитано турецкой дипломатией.

Любопытно, что в промежутке между инцидентом со сбитым в ноябре прошлого года над небом Сирии российского самолета и попытки военного переворота в Турции в июле этого года в западном информационно-политическом пространстве наряду с «диктатором» президентом Сирии Башаром Асадом появился и устойчивый образ «диктатора» — президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана. Хотя раньше он позиционировался в качестве чуть ли не главного «восточного экспортера демократии». Не случайно и то, что тогда же в юго-восточных вилайетах Турции резко активизировалась Рабочая партия Курдистана, а страна оказалась в кольце фронтов: в Сирии, Ираке, вступила в боевые действия с джихадистами «Исламского государства» (запрещено в России) и сирийскими курдами.

Появилась и реальная опасность того, что боевые действия могут перекинуться уже на турецкую землю. Одновременно, как писала турецкая газета Zaman, «взгляд на Анкару в регионе становится все менее позитивным, фоном увеличения напряженности между Турцией и Западом стала их усиливающаяся отчужденность из-за замораживания переговорного процесса по интеграции страны в ЕС и реакция Запада на политическую ситуацию в Турции». Именно в такой ситуации Москва решила принять извинения Анкары за сбитый самолет и стала восстанавливать двухсторонний диалог, поскольку дестабилизация Турции угрожала ситуации на Ближнем Востоке, усиливала бы хаос и непредсказуемость на южных рубежах России.

Это было не совсем то, на что рассчитывали в Вашингтоне. Причем Анкара, как отмечает бывший высокопоставленный турецкий дипломат Унал Чевикёз, «поняла или должна была понять, что существуют гораздо более серьезные задачи, чем отстранение Асада от власти». Потому что именно альянс с Россией, выход на сотрудничество с Ираном, а не продолжающееся партнерство с США и другими западными партнерами приблизили Турцию к центру ближневосточной геополитики. На наш взгляд, на сей раз удалась и комбинация турецкой дипломатии, когда она стала решительнее критиковать и атаковать США и ЕС, имея за спиной альянс с Москвой и Тегераном. В этом контексте следует рассматривать турецкую военную операцию «Щит Евфрата» в Сирии, которая была бы невозможна даже при поддержке Вашингтона без согласия Москвы.

Что дальше? По мнению британской Times, «действия Турции — ключевого партнера для защиты Запада на Ближнем Востоке являются сейчас непредсказуемыми, что заставило некоторых представителей США задуматься о поиске альтернативных союзников», а нынешнюю политику Эрдогана, который «находится у власти слишком долго», необходимо «превратить в пыль, как случилось с его неоосманизмом». Это первое. Второе. Запад должен разорвать «любовный треугольник Москва-Анкара-Тегеран, грани которого постоянно меняются как сюжетные линии в наполненном мрачной таинственностью готическом романе, где «трагическая героиня» вынуждена выбирать между двумя ухажерами, один из которых жизнелюбив и обаятелен, а другой скрытен и задумчив. И в роли злодея должны выступить США».