Как Москва Северный морской путь закрыла

В 2018 году командующий Береговой охраной США адмирал П. Цукунфт заявил: «Канада, как и Россия, рассматривает Северно-Западный проход как свои внутренние воды. Мы же считаем, что это не так, и это международный пролив, и он является открытым для транзитного прохода, в отношении Северного морского пути мы имеем такую же интерпретацию» (1).

Олег Овсянников и Марек Ясинский, российский и польский археологи: «Только в 1630 году привоз соболей с промыслов в Мангазею (первый заполярный русский город-порт на реке Таз) составил около 40 тыс. шкурок, а за семь лет (1630−1637) в таможенных книгах города уже зарегистрировано 478 тысяч соболей, оцененных в 2 387 345 руб.» (2).

По оценке посольского дьяка Г. Котошихина, годовой бюджет государства в середине XVII века составлял 2 млн рублей (3). При цене в начале XVII века очень дорогого жеребца-аргамака в 65 руб., мерина в 10 руб.; доспеха в 10 руб, книги Шестоднева в 25 алтын, ружья в 5 руб, ведра капусты в 4 деньги, ведра рейнского вина в 30 денег, пуда масла в 30 алтын, 10 прутов семги вяленой в 9 гривен (4)!

Ажиотаж в Европе с Северным морским путем создал посланник Василия III Дмитрий Герасимов (1465−1535). Начитанный и очень информированный книжник, близкий к опальному Новгородскому архиепископу Геннадию, в 1525 году в Риме рассказал епископу, географу и историку Паоло Джовио (1483−1552), что если следовать от Северной Двины на восток, то можно достичь Китая. Новгородцы недавно отдали Заволочье Москве, и такая информация могла быть получена от мореплавателей-поморов. Но кто из них достиг Китая, или слова Герасимова были плодом умствований, уже не установить.

Посол Герасимов понимал, что государственные интересы требуют от него скрывать северную географию. Флотом Россия не располагала, и отбить желающих овладеть северным путем в Китай не могла. Русские в это время медленно продвигались сухопутным путями в Сибирь за Камень за пушниной, которая заменяла им золото и серебро, месторождений которых русские не имели. Был ли рассказ Герасимова проявлением нелюбви друга опального архиепископа к Великому князю или ученого в разговорах занесло дальше, чем следовало? Без разницы — птичка вылетела.

Сенсационное содержание бесед с Герасимовым Джиовио изложил в книге. По описанию северного пути итальянский картограф Джакомо Гастальди (1500−1566) создал карту, которая возбудила европейских мореплавателей, в частности англичан. Некий купец Роберт Торн, живший в Севилье, предложил в 1527 году королю Генриху VIII поискать путь в Китай на северо-востоке. Король отказал. Когда испанцы и португальцы стали на глазах богатеть за счет колоний, венецианский авторитетный мореплаватель Себастиан Кабот предложил английскому королю Эдуарду VI проект плавания в Китай северными морями. На этот раз сработало. Кабот собрал экспедицию: «для открытия стран, владений, островов и неизвестных местностей». Корабли должны были следовать вдоль берегов России и азиатской части Сибири, сферы русских интересов, и конфликт интересов закладывался изначально. Но выгода закрывала глаза: «Мы надеемся, будет не меньший успех и принесет не меньшую прибыль, чем та, какую восточная и западная Индия принесли императору и королям Португалии».

В шторм в Баренцевом море два корабля экспедиции Х. Уиллоуби разлучились с третьим, на борту которого был Р. Ченслер, вернулись в устье реки Варзина на Кольском полуострове, где зазимовали. Примерно в январе 1554 года их экипажи погибли, как считается, от угарного газа печек. Ричарду Ченслеру повезло, он нарушил инструкции и пошел не на восток, где, скорее всего, погиб бы, а на юг — в Белое море, где бросил якорь у стен монастыря Святого Николая, неоднократно встречался с Иваном IV Васильевичем и получил для англичан право на беспошлинную торговлю в России и пропуск товаров в Персию.

Если Р. Ченслер прошел бы до Оби, основал поселение и начал скупку пушнины у самоедов, то положил бы начало большому конфликту Англии и России. В инструкциях английским капитанам имелся пункт о территориальных приобретениях на Севере.

Поручение, данное сэром Роландом Хиуордом, рыцарем… и правителями компании английских купцов для открытия новых рынков Артуру Пэту и Чарльзу Дженкмену: «…Португальцы на пути к своим индийским владениям имеют укрепленные гавани… и вы должны обследовать, какие острова и гавани вам нужно иметь на вашем пути на северо-восток… отмечали бы все острова и наносили их на карту с двоякой целью, именно, чтобы мы могли принять решение, как ими воспользоваться, а также каким образом, располагая ими, дикари или же цивилизованные государи могут препятствовать нам вести намеченную по тому пути торговлю.

Было бы поэтому очень хорошо, если бы вы отыскали какой-нибудь небольшой остров на Скифском море, где мы могли бы в безопасности основаться — строить укрепления и склады и оттуда в надлежащее время питать эти языческие народы нашими товарами… наши суда могли бы там разгружаться и снова нагружаться и возвращаться в то же лето в гавани Англии, Норвегии.

Если нельзя будет найти подобного острова в Скифском море у азиатского материка, то отыскивайте гавани вокруг Новой Земли… чтобы иметь возможность… перезимовать там в первый год…» (5).

Искать и «открывать» острова, строить укрепления следовало не только в гаванях, чтобы перезимовать. Англичане претендовали на контроль за Северным морским путем с помощью проливов. Фразы инструкции осторожны, но интерес к ключевым проливам ясен.

Поручение, данное сэром Роландом Хриуордом, рыцарем: «Если существует пролив для прохода в Скифском море, то описывать его следует с большим вниманием, особенно если он узок и должен быть охраняем. …Ведь, если какой-нибудь государь будет господствовать над таким проливом и владеть им, как датский кроль владеет датскими проливами, вся торговля в северо-восточных частях света будет вестись только в его пользу и к его частной выгоде… или же он будет извлекать баснословные барыши от таможенных сборов, как датский король извлекает их из своих проливов, допуская купцов других государей проходить через них. Если подобный пролив будет открыт, то следует нанести на карту высоту солнца, высоки ли или низменные его берега, какие поблизости существуют гавани, длину проливов и всякие иные обстоятельства, и это — для многих целей. Все моряки должны присягнуть в том, что они о подобных вещах будут молчать, чтобы другие государи не могли бы предупредить нас в этом деле, вследствие болтливости моряков…» (6).

Некоторые пункты инструкций Х. Уиллоуби и Р. Ченслеру напоминали разведывательное задание: «22. Запрещается сообщать какому бы то ни было народу сведения о нашей религии… делая вид, что мы имеем те же законы и обычаи, какие имеют силу в той стране, куда вы приедете… Какого-нибудь одного человека… вы могли бы заманить или же захватить и привести на ваши корабли и там уже выведать у него, что вы можете, без насилия… 24. С человеком, захваченным таким образом, следует хорошо обращаться, хорошо кормить и хорошо его одеть и затем высадить на берег с тою целью, чтобы он или она мог побудить других подойти поближе и показать продукты их страны, если же захваченное лицо можно будет напоить допьяна вашим пивом или вином, то вы узнаете тайны его сердца. 25. Наши люди… не должны верить ласковым словам иностранных людей, могущих оказаться лукавыми и лживыми… 26. С каждым народом и в каждой местности следует поступать обдуманно и не раздражать народы надменностью, насмешками и презрением… следует обращаться с ними осторожно и осмотрительно со всяческой вежливостью и любезностью и не задерживаться надолго на одном месте, пока вы не достигнете наиболее важного места, какое вами может быть открыто… 27. Название народов каждого острова должно записываться, равно продукты и отрицательные черты страны, следует отмечать характер, качества и обычаи населения, местность, где они живут, как и предметы, которые они более всего желают получить… и какие металлы имеются у них в холмах, горах, потоках, реках, на поверхности земли и в земле. 28. Если вы увидите, что люди на приморском песке собирают камни, золото, металлы или что-нибудь полезное, ваши суда могут подойти ближе и наблюдать, что они собирают…» О том, что англичане не совсем представляли, куда идут, говорит пункт 31. Могут встретиться люди, которые умеют плавать в море… нагими с луками и дротиками… если они увидят, что суда плохо стерегутся и охраняются, они возьмут их приступом, желая получить человеческие тела для еды…» (7). Это в Ледовитом океане!

В результате 300-летнего сотрудничества Англии, получившей доски, пеньку и смолу для флота, и России, получившей технические новинки, зависимого от ее сырья «властелина морей» могло не получиться. Повезло, что Ченслер не попал туда, куда хотел? Но одного везения не хватает.

Действия московского правительства в 1553 году и позже наводят на мысль, что Иван IV Васильевич провел с англичанами успешную шахматную партию. Шахматы царь любил и завершил свой земной путь за этой игрой. Представить последствия их движения на восток не представляло труда — вокруг пушнины следовало ждать конфликта. Считается, что Иван Грозный дал англичанам огромные торговые льготы в расчете на договор о военном союзе и сватовство к королеве. Ни союза, ни брака с Елизаветой за 30 лет действия льгот не получилось. Союза не состоялось и после Ивана IV, но и через 90 лет льготы действовали. Похоже, замысел был сложнее, чем союз и свадьба. Только выполнение англичанами негласного правила — не соваться к самоедам, не вести с ними прямую пушную торговлю — могло дать им огромные льготы на 90 лет. И они выбрали доски, смолу, пеньку и сбыт своей продукции, а не шкурки соболя и песца.

Перенаправляя интерес англичан в безопасном для России направлении, царь или кто-то умный в его окружении ставили англичан перед выбором: или большие привилегии в торговле с Россией, или продолжение поиска путей в Китай, подразумевающее прямые закупки пушнины у самоедов. Торговцев-англичан поместили в льготные условия, а в случае неправильного поведения льгот лишали. Бросив на чашу весов свой огромный рынок, сухопутная держава попыталась остановить морскую.

Для большей верности царь поддержал желание англичан везти товары в Среднюю Азию и Персию. Их торговые пути по Волге находились бы также под контролем Москвы. Царь даже снабдил посла А. Дженкинсона «рекомендательными грамотами к иностранным государям». А северные экспедиции грамотами не снабжал. Интерес к Персии заставил Дженкинсона сомневаться в Северном морском пути: «Так как русские говорят, что если проехать 30 или 40 дней на восток от Колмогор, то доедешь до открытого моря, то мы думаем, что это очень поможет нам найти пролив и проход в эту (Китай и Персию — прим. автора) сторону, если только таковой вообще существует» (8).

Еще лет 30 англичане пробовали усидеть на двух стульях — сохранить в торговле с русскими льготы и продолжить экспансию на Восток по северному морскому пути. О завидном упорстве свидетельствуют инструкции:

«Плавание в направлении реки Оби и открытия, сделанные шкипером Стивеном Барроу… в 1556 г.

Явившись к нам на борт, Лошак сказал мне, что, если бог пошлет попутный ветер и хорошую погоду, он поедет с нами на Обь… В четверг 6-го… в то время, когда я измерял широту на берегу, Лошак вместе с двумя малыми печорскими ладьями уехал от этого острова… Я удивился, что они уехали так внезапно и пошли по мелким местам между островами, где нам невозможно было за ними следовать» (9).

Поручение, данное нами, Томасом Рандольфом, посланником королевского величества в России… Джемсу Бэссенлайну, Джемсу Удкоку и Ричарду Броуну, каковых мы назначаем в… путешествие с целью новых открытий морских берегов от реки Печоры к востоку… 1 августа 1568 г.

«…Вы должны держать курс прямо на реку Обь … Когда вы дойдете до Оби, не входите в нее, но перейдите на восточную сторону устья этой реки… идите далее на восток вдоль берега и описывайте побережье подробно и точно, как только можете… пока вы не зайдете так далеко на восток, что ввиду позднего времени года сочтете нужным вернуться с вашим судном на зимовку… мы хотели бы, чтобы ни одна часть берега с вашего правого борта не оставалась вами не открытой … и представили нам точный отчет о формах и очертаниях этого залива… что может расширить сведения, которые вы соберете во время вашего плавания» (10).

Поручение, данное сэром Роландом Хриуордом, рыцарем… и правителями компании английских купцов для открытия новых рынков Артуру Пэту и Чарльзу Дженкмену по случаю… путешествия по открытию Китая в 1580 г…

«Не позволяйте себе насилий и не делайте вреда какому то ни было народу, но будьте чисты, как голуби, и мудры, как змеи, чтобы избегнуть зла и вреда. А когда благодаря скромному своему поведению вы вступите в дружбу с народом, старайтесь выведать у них все, что можете, об их государе и покажите им грамоты их королевского величества, которые она посылает…

… Вы снабжены провиантом больше, чем на два года, и что его хватит вам на два с половиной года, хотя бы вы и не нашли никакого другого подкрепления, а вы можете поэтому быть смелее и больше дерзать в вашем путешествии.

… Перезимовав там, окажетесь в состоянии получить грамоты с привилегиями к началу весны будущего года, вы можете… ехать для исследований и открытий несколько далее… помня, что вы должны… дать нам отчет о ваших действиях еще тем же летом…

Если вы за лето откроете, то Азия простирается до 80 широты и дальше, то мы хотели бы, чтобы местом вашей зимовки была река Обь или ближайшие у ней места…

…Мы хотели бы, чтобы вы, как только будущим летом из гавани, где зимовали, пошли бы дальше вдоль берега в Китай, если только вы увидите возможность прийти туда, так как мы более всего желаем открыть именно эту страну (11).

Следует собрать сведения о их морских и сухопутных силах. Если вы доедете до Камбалу или Квинсея, обратите особенное внимание на тамошний флот, отмечайте силу и величину их судов и способ их постройки, паруса, снасти, якоря и все их устройство, артиллерию, вооружение и военные припасы.

Точно так же замечайте и силу стен и укреплений тамошних городов, их устройство и расположение, есть ли у них пушки, какой порох они употребляют и далеко ли стреляют.

Отмечайте их вооружение. Какие у них мечи? Какие копья, алебарды и секиры? Какая у них тяжелая и легкая кавалерия? Итак, полностью соберите сведения обо всех морских и сухопутных силах страны» (12).

Кто-то, имя которого История не сохранила, все-таки достиг устья Оби — там и сгинул. Руслан Скрынников, российский историк: «Из письма двинских мореходов Мерш впервые узнал о том, что «некогда ваши люди (западноевропейцы) уже достигли устья названной реки Оби на корабле, который потерпел кораблекрушение, а люди ваши были убиты самоедами, которые думали, что они приехали грабить их» (13).

Джером Горсей, английский дипломат в Московском царстве: «Русские… расширили свои владения и захватили царя Сибири Чиглика Алота и привезли в Москву… я… слышал, как он рассказывал, что в его стане живут несколько англичан или, по крайней мере, людей, похожих на меня, взятых с кораблем, артиллерией, порохом и другими припасами, которые за два только года перед тем пытались отправиться по Оби, чтобы сыскать северо-восточный путь в Китай» (14).

Москва для управляемости держала английские льготы в подвешенном состоянии. Их то подтверждали, то отменяли и конфисковывали товар. Все это представлялось как следствие успеха или неуспеха переговоров о союзе и сватовстве, но нет сомнений, что зависимость льгот от поведения распространялась на все действия Англии в России и у ее берегов.

Система работала, пока Московское царство было сильным. В 1605 году началась Великая Смута, и одной заинтересованности в российском рынке стало недостаточно — его покупательная способность стремительно сокращалась, народ беднел на глазах. От дирижирования интересами русские перешли к административным барьерам. Это было настолько непривычно, что даже разговоры о запрете Северного морского пути вызвали дискуссию и нерешительность власти.

Николай Окладников, мезенский краевед: «В 1610 году русские промышленники с Северной Двины, бывшие на промысле в Мангазее, во главе с Кондрашкой Курочкиным устроили на кочах экспедицию с Туруханска в Енисей и выяснили, что Енисей впадает в морскую губу этого же Студеного моря, «которым ходят немцы (иностранцы — Н.О.) из своих земель к Архангельскому городу… и большим кораблям из моря в Енисей пройти мочно».

Эти известия вызвали переполох у тобольских воевод Ивана Куракина и Ивана Булыгина. Морской путь в Мангазею им представлялся опасным. Во-первых, потому, что «мочно… немцам пройти в Мангазею из своих земель, не займуя Архангельского города», «и приехав, бы воинские многие люди сибирским городам какой порухи не учинили». Во-вторых, они опасались, что русские люди «поедут большим морем и учнут торговать с немцы и с русскими людьми, утаясь на Югорском Шару, на Тресковой… на Колгуеве, на Моржовике, на Канине Носу, и… государевой казне в пошлинах истеря будет». И, наконец, морской путь в Мангазею для воевод был невыгоден, так как благодаря ему промышленники избегали многочисленных внутренних таможен.

Эти опасения заставили тобольского воеводу Ивана Куракина в 1616 году ходатайствовать перед московскими властями о полном запрете русским ходить морем в Мангазею. И в том же году из Москвы был прислан царский указ, запретивший морской путь в Мангазею с угрозой «великой опалы» тем людям, которые вздумают ходить в Сибирь морским путем. Этот указ вызвал энергичное противодействие у торговых и промышленных людей Поморья, и они подали челобитную мангазейским воеводам с ходатайством, чтобы государь велел «им из Мангазеи к Руси и в Мангазею с Руси ходить позволить большим морем… по-прежнему, чтоб им вперед без промыслов не быть, а… государевой соболиной казне в их бесторжишке и беспромыслу… убытку не было».

Доводы эти дошли до московских властей и убедили их в 1618 году отменить первоначальный указ. Русским поморам было разрешено ходить в Сибирь «большим морем», «как наперед того ходили» (15).

Казалось бы, в 1613 году избрали царя Михаила Федоровича Романова, Смуту преодолели. Но именно на 1619 год пришелся пик разгула польско-литовских банд на Севере. Когда в конце 1619 года правительство объявило амнистию, к месту сбора у Кирилло-Белозерского монастыря амнистируемых вышли около 40 тысяч участников банд! Скептически оценивая новую московскую власть, на Северном морском пути оживились датчане.

Игорь Шаскольский, историк: «В 1619 г. у группы копенгагенских купцов, прослышавших об обилии ценной пушнины на р. Печоре, возникла мысль создать специальную купеческую копанию по торговле с Печорой. Организованная при поддержке самого короля Христиана IV компания включила в себя «бурмистров, и ратманов, и полатников копенгагенских» и получила значительные средства из казны. Король обратился к царю Михаилу Федоровичу с просьбой о разрешении датским купцам завести торговлю на Печоре и поставить там свой торговый двор, но, не дождавшись ответа из России, компания уже летом 1619 г. отправила к устью Печоры свой корабль «Св. Михаил» со значительным количеством товаров, предназначенных для обмена на русские меха. Однако все это предприятие кончилось полной неудачей. Датскому кораблю, видимо, удалось в то лето добраться до Печоры, но на обратном пути пришлось остановиться на зимовку в Коле. Русское правительство решительно отказалось разрешить датским купцам торговлю на Печоре, ссылаясь на то, что суровые природные условия там не благоприятствуют устройству торга с иноземцами. За попытку без разрешения проехать на Печору корабль вместе с товарами был задержан русскими властями в Коле. Возглавлявший экспедицию копенгагенский купец Блум был отправлен в Архангельск для допроса и был отпущен лишь летом следующего года. Русское правительство в 1620 г. подтвердило свое запрещение торговли на Печоре и пригласило датских купцов приехать в Архангельск, где обещало создать самые благоприятные условия для их торговли.

Поскольку в печорской экспедиции были материально заинтересованы многие влиятельные копенгагенские купцы и сам король, неудача экспедиции и задержание ее товаров русскими властями привели к серьезному конфликту. В 1623 году датские военные корабли ходили на Мурман и в возмещение убытков «Печорской компании» отобрали товары у всех встреченных на побережье русских промышленников. Однако изменившаяся затем международная обстановка — втягивание Дании и России в общеевропейские события, связанные с Тридцатилетней войной — заставила вскоре забыть взаимные обиды» (16).

Наглость датчан вынудила московское правительство срочно запретить уже на своем уровне плавания в Сибирь и построить в ключевом месте — на волоках — острог с гарнизоном.

Николай Окладников: «Тобольский воевода Иван Куракин… в 1619 году своей властью запретил ездить из Сибири к Руси и обратно морем, о чем уведомил поморские города. В следующем году этот запрет был утвержден правительством: «…Та дорога, по государеву указу, от дальнейших лет в крепкой заповеди с смертною казнью, чтобы никакой человек тем заповедным путем из большого моря-океана в Мангазейское море, ни из Мангазейского моря в большой океан никто не ходил». А чтобы «проведывать про немецких людей» и чтобы те в Обдорск и в Мангазею «ходу не приискали», из Москвы тобольским воеводам было предписано на волоке между реками Мутной и Зеленой «для бережения проходу немецких и торговых людей» поставить острожек, куда ежегодно в период навигации посылать из Березова служилых людей.

Правительством была также учреждена застава на острове Вайгач, где государеву службу несли стрельцы из состава Холмогорского, а позднее Пустозерского гарнизонов» (17).

Олег Овсянников и Марек Ясинский: «В 1626 г.: …И мы, холопи твои, по прежнему твоем царскому указу, послали из Тобольска… на волок, на заставу, тобольских служивых, людей 20 человек, да с Березова… служивых людей 24 человека… на волок на заставы, наспех, днем и ночью, сына боярского Федора Игнатьева с товарищи… а досмотря и пришед на волок… поставити острожек и всякие крепости поделати не мешкав… а велели им жить в том острожке с великим береженьем и в день и в ночь в воротех и по острогу караулы ставити крепкие, чтобы немецкие люди или самоядь на тот острожек на них безвестно не пришли… и велели из того острожку посылати служивых человек по пяти и по шти, по переменам, к морю… проведывать про немецких людей накрепко, чтоб однолично в Сибирь в Мангазею немецкие люди водяным путем и сухими дорогами ходу не проискали… А кто будет от Арханьилского города с большого моря тою старою дорогой в Мангазею, а из Мангазеи на те же места на Русь поедет, и тех людей велели мы холопи твои на заставах имати и приводя в острожек, росспрашивати накрепко: для чего они тою мангазейскою старою заповедною дорогою мимо твою государеву указную дорогу ездят, или с кем умышляючи и не по ссылке ль с немецкими людми».

Служилым людям, которые в летнее время охраняли бы в острожке волок, велено было после ухода все «признаки», то есть навигационные знаки, сжечь и ставить такие признаки, «будто побило корабль». Правительство было явно обеспокоено, что среди промышленного люда в Мангазее ходили упорные слухи, что немецкие торговые люди пытаются нанять в «вожи» тех северян, которые постоянно ходят на промысел в Мангазею и знают «мангазейский морской ход». Поэтому тобольские воеводы памятуют строгий наказ:

«А про то б торговым и промышленным всяким людям заказать накрепко, чтобы немцам в Монгазею дорогу не указывали ни на которые места: а будет немцы с торги и придут на Енисею или в Монгазею, и им с ними торговать не велел, а будет мочно их которыми (мерами) взяти в город, и мы их держать велели в городе в Монгазее до твоего государеву указу. А буде, государь, те оба ходы проведают Немцы и учнут приходить на Монгазею многими кочами и корабли: и о том велели нам, холопям своим, свой государев указ учинить: велеть ли им торговать???» (18).

Сведений о вооруженных столкновениях стрельцов с иноземными мореплавателями не имеется, и это значит, что тройные меры — заинтересованность льготами, запрет плавания на Восток и патрулирование на волоках, предпринятые царским правительством, сработали. Сохранилось только свидетельство о странном происшествии 1653 года, связанном с теми же датчанами:

Игорь Шаскольский: «В 1653 г. была предпринята новая попытка совершить торговую экспедицию к арктическому побережью России восточнее Архангельска. Основанная незадолго до этого в 1647 г. при участии короля Фредерика III копенгагенская Торговая компания, созданная для ведения торговли на северных берегах Европы, отправила три корабля вдоль побережья Норвегии на восток с заданием разведать пути к славящимся своими пушными богатствами областям Крайнего Севера России, лежащим к востоку от Белого моря, в северном Приуралье и за Уралом. Датские купцы проехали по суше в районе русско-норвежской границы от Варангер-фьорда до Колы: дойдя затем на кораблях до устья Печоры, датские купцы из Пустозерска на санях перебрались через Уральские горы и доехали до Ляпина городка в бассейне реки Оби, скупая у самоедов (ненцев), остяков (хантов)_ и у местных русских людей пушнину; часть мехов приобреталась прямо за деньги, часть — в обмен на табак, водку, привозные ткани. Далее датские корабли посетили Новую Землю, но там не смогли вступить в контакт с местными жителями. Повторялись ли подобные экспедиции позднее — сведений не имеется» (19).

Николай Окладников: «…Запрет морского плавания в Мангазее не был длительным. По свидетельству известного историка М. И. Белова, «через 30−40 лет, когда для Сибири прямая угроза со стороны западноевропейских компаний миновала, царский двор о нем больше не вспоминал» (20).

Олег Овсянников и Марек Ясинский: «Во второй половине XVII в. оживленное мореходство по «мангазейскому ходу» стало уже преданием. Именно так пишет о нем и Николас Витсен: «Издавна довольно много плавали из реки Оби через Вайгач до Мезени, когда лед не препятствовал этому. Там (в Мезени) живут самые опытнее русские моряки. Этим путем возят меха и другие товары, но теперь этот путь закрыт и запрещен, как уже был сказано, из-за контрабанды. Поэтому теперь перевозят товары вдоль рек сушей и по внутренним озерам…» (21).

Окончательно «пушной» интерес к северному морскому пути потерялся когда Центральная Сибирь была освоена русскими и пушная торговля, ушла с побережья Ледовитого океана вглубь Сибири. Но интерес как к транспортной артерии сохраняется, колеблется и даже растет до сих пор.

Олег Овсянников и Марек Ясинский: «Мангазея начинает переживать упадок… совершенное запустение города объясняется многими причинами, главная из которых состоит в том, что к середине XVII века местные пушные богатства были истреблены… основные районы пушного промысла… переместились несколько южнее…» (22).

В XXI веке обнаружились желающие повернуть время на Северном морском пути вспять, во вторую половину XVI века, когда Запад готовился творить на нем все, что хотел, — захватывать бухты, строить укрепления, ставить проливы под свой контроль. Под рассуждения о свободе мореплавания и принадлежности этой стратегической трассы всему международному сообществу. Как и в XVI веке, Северный морской путь помогает России осваивать свои северные месторождения и ему до международной трассы пока далеко. А значит, ответственность за его безопасность — на России. В связи с этим следует припомнить, как находящееся в одиночестве перед всей Европой (Ливонская война) правительство Ивана Грозного разрулило ситуацию с Северным морским путем — заинтересовав Англию, не входившую в европейские антироссийские санкции, российским рынком и зависимостью от предоставления-отъема больших торговых льгот. Перенаправив интерес английских купцов на безопасное для России южное направление — в Персию и Среднюю Азию, где поток их товаров попадал под контроль Москвы. Наконец, в нужное время, закрыв Северный морской путь и подкрепив запрет военной силой.

Примечания: