Преодоление Прогресса, или Смерть либерализма

В предыдущей статье «Куда ведёт выход из системного кризиса современной цивилизации?» мы рассмотрели тезис о том, что в рамках существующего цивилизационного стандарта нет решения главной проблемы современности. Эта проблема обозначена как кризис Модерна или кризис прогресса, понимаемые как линейная теория исторического процесса, направленная от Традиции прошлого к Новому времени настоящего. Причём линия эта восходящая, где прошлое понимается как период отсталости и более худшего времени, а настоящее понимается как преодоление отсталости и время якобы более лучшее.

Соответственно, в этой системе координат настоящее всегда хуже будущего, но лучше прошлого. Времена Прогресса понимаются как эпоха Модерна, преодоления Традиции в виде освобождения индивидуума от всех сдерживающих понятий, полагаемых в Традиции сакральными. В таком виде Модерн есть общее содержание движения десакрализации — сначала отрицается религия тем, что отменяется понятие «душа», сводя это исключительно к сфере психологии. Потом сакральности лишается вся сфера Политического — государство, монархия, церковь, вся политика становится сферой действия материальных сил и мотиваций.

Следом эмансипация десакрализирует семью, брак, отношения родства. Десакрализируется сама личность и превращается в изолированную от социума единицу, высшей ценностью которой являются её желания, инстинкты и страсти. Сама половая самоидентификация личности объявляется несуществующей и подлежащей праву на изменения. Это называется «гуманизм» — религия Нового времени, эпохи Модерна, где всё это подаётся как Прогресс. Эпоха, когда ничего священного не остаётся, кроме поклонения человека своим желаниям.

Представители Традиции понимают такой ход истории не как Прогресс, а как Регресс, утрату древней мудрости и целостности человеческой сущности. Историю они понимают как нисходящую линию, где человек постоянно утрачивает изначальное совершенство и теряет изначальную полноту бытия. Теряет мудрость и понимание смыслов. Это не развитие, не эволюция, а деградация, ведущая к утрате человеческой сущности. Некоторые называют это сатанизмом, антирелигией, стремящейся для того сбросить с пьедестала религию, чтобы встать потом на её место. Потому государство, охраняющее церковь, объявляется врагом Модерна в Новое время и третируется как не имеющее права на жизнь и подлежащее упразднению. Религия же объявляется пережитком и частным делом каждого, наподобие хобби.

Началом Нового времени считается эпоха Возрождения, мы живём сейчас в начавшуюся тогда эпоху, а синонимом Модерна, того самого Нового времени, считается либерализм. Это комплексное учение, включающее в себя всю разновидность теорий, так или иначе выражающих постулаты Модерна. Именно поэтому у представителей Традиции либерализм понимается как сатанизм, учение о попрании всяких святынь.

Разрабатывались доктрины Нового времени в закрытых масонских ложах, и считается, что с победой Модерна роль масонства как теневого двигателя подобной точки зрения сыграна. В настоящее время тайная власть принадлежит другим структурам, так же закрытым и тайным, но уже не масонского типа. Началом эпохи Нового времени является Великая французская революция, которую эпоха Просвещения готовила.

Прогресс в его трактовке в духе Нового времени — есть даже такое глобальное движение «Нью эйдж», практикующее все виды магии и оккультизма — это поклонение количеству. Всего должно быть как можно больше — силы, власти, свободы, денег, прибыли, удовольствий, вещей, товаров. Чем больше материальный поток, тем больше Прогресс.

Такое понимание добра и зла приводит к такому типу общественных отношений, где изменена этика: процветают захватнические войны, ложь и обман, торжество чистогана и господство ростовщиков. Их права объявлены священными. Их власть неприкосновенна, условия их безопасности — высший смысл и оправдание существующей цивилизации. Угроза существующему порядку объявлена как легитимная причина для самых массовых войн.

Пропаганде этих ценностей служит вся колоссальная машина по промыванию мозгов в виде СМИ, институтов культуры и системы образования. Мы сложились и выросли в рамках либеральной матрицы и мыслим всеми этими категориями, даже не замечая этого. Больше того — тот, кто так не мыслит, мгновенно становится изгоем общества и выпадает из дискурса.

Весь спектр общественных теорий, от крайних вариантов национального и религиозного экстремизма до ультралевых учений и течений — всё это оперирует либеральным политическим языком, даже если они объявляют либерализм своим заклятым врагом. Мы все видим этот мир через либеральные очки и не догадываемся об этом, точно так же, как мольеровский Журден не знал, что говорит прозой.

В этом и заключается суть победы либерализма над всеми своими оппонентами. Либерализм стал бытовым языком, под которым он маскирует язык политический. Если раньше был карнавал, и была политика, то сейчас карнавал и стал политикой. А политика карнавалом. Либеральная эпоха — это эпоха Большой Игры. Всё — игра, спектакль, не всерьез. Сейчас даже ООН стала Большим театром.

Новое время породило такой стандарт потребительского поведения, когда идеалом считается купить товар, и, не распаковывая, отнести его на мусорку, после чего вновь бежать в магазин. Когда люди и предприятия держат сбережения в банке на депозите, а сами для всех покупок берут кредиты. В США, цитадели мирового либерализма, человек, обходящийся своими средствами и не имеющий кредитной истории, уже не имеет шансов получить высокооплачиваемую работу, так как не имеет кредитной истории и считается подозрительным.

Постепенно ресурсов для такой жизни в мире перестало хватать, и элита Модерна всерьёз задумалась о сокращении населения Земли принудительным способом. Все социальные практики лидеров современной цивилизации направлены именно на это.

Даже социализм, являющийся системным антикапитализмом, в своей социалистической стадии не свободен от капиталистических критериев оценки эффективности. Больше — значит лучше, меньше — значит хуже. Так понимается Прогресс в эпоху Модерна. И так как такая доктрина требует гонки, опережающего развития спроса и предложения над реальными возможностями того и другого, то такая система не в состоянии развиваться без кредита и банковского процента как основы финансовой системы.

В общей десакрализированной среде сакральными стали только деньги. Золотой телец занял место Бога. А банкиры стали жрецами культа денег. Банки стали храмами Нового времени. Сатана ликует там и правит бал, а люди гибнут за металл.

Таким образом, возникло несколько основных положений Модерна и Прогресса. Это:

1. Понимание количества как главного критерия добра и блага.

2. Гонка за обладанием количества — суть времени и смысл жизни.

3. Время — это превращённая в деньги сакральность.

4. В рамках этой сакральности банковский процент — ядро системы.

5. Люди — не цель, а средство добывания ресурсов для могущества. Человеческий капитал — официальный термин, означающий на новоязе Модерна разновидность капитала денежного, материального, вещественного.

6. Главная единица измерения эпохи Модерна — количество денег в единицу времени. Так сакральность сместилась с категории времени на категорию денег. Тайна времени заменена на тайну денег.

Прогресс Модерна упёрся в проблему технического прогресса и остановился. Проблема тотальной автоматизации поставила под вопрос оправданность существования такого Модерна и такого Прогресса. Генерирование миллиардов лишних людей ставит под угрозу такой тип цивилизации. В чём же может быть выход из ловушки Прогресса?

Антитезой Нового времени, условно названного «Новейшее время», может быть тот же перечень основных пунктов, изложенных с иными приоритетами.

1. Понимание качества как главного критерия добра и блага. Качество тут понимается не как лучшее из прочего, а как разумно достаточное. Без излишеств. Апологетика умеренности и скромности. Качество жизни — это отсутствие распыления сил на ненужное и умение понимать ценность имеющегося.

2. Стремление к достаточности — суть времени и смысл жизни.

3. Время — это господствующая сакральность, главное мерило богатства. Чем больше свободного времени, тем богаче.

4. Банковский процент — не ядро системы, а расчётный инструмент. Периферия системы, где во главе стоит время, а не деньги. Деньги — это не просто эквивалент стоимости товара, а эквивалент энергии жизни, чья-то овеществлённая жизненная энергия, существующая во времени и воплощённая в символе. Пользуясь одолженными деньгами, мы пользуемся чужим жизненным потоком. Это требует возмещения. Процент за кредит не может быть главным источником наживы и быть выше того, что потрачено на его мобилизацию.

Деньги не товар, а эквивалент всего лишь стоимости товара. Мзда банкирам должна быть намного меньше, а мзда тому, кто дал свои деньги, должна быть не спекулятивной. Лучше всего вынести эти отношения на уровень государства. Коммерческий банкинг должен быть уничтожен, и на его место должны прийти Госбанк и его отделения. Процент — сумма на покрытие текущих расходов на работу конторы. Не больше. Это будет справедливо.

5. Люди — цель бытия мира, а не средство стяжания ресурсов. В центре мира стоит человек, а не деньги. Даже высшие надмирные силы стремятся спасти человека. Тем более сам человек не должен иначе воспринимать других людей.

6. Главная единица измерения «Новейшего времени» — это свободное время, которое можно потратить на эволюцию. Растрата времени — это растрата невосполнимого богатства. Автоматизация позволяет оплатить свободное время человека, удовлетворяя его жизненные потребности. На всё, что соблазняет человека и тянет его вниз, все пороки, соблазны, излишества, всё, что сокращает его полноценную жизнь, объявляется табу.

Свобода человека — не свобода бесчинства, а свобода выбора между добром и злом, причём в обществе выбор зла наказуем. Выбор пути эволюции или пути деградации — вот истинная свобода человека. Но это и выбор воздаяния за соделанное. Нет свободы без ответственности за неё.

Если присмотреться к тому, что перед нами возникает, то надо признать, что это нечто среднее между коммунизмом и царством Божьим на земле. Мы абсолютно не готовы к наступлению этого времени и к необходимости делать нравственный выбор. Скользить по наклонной плоскости легче, чем взбираться на гору. Подниматься труднее, чем падать. Люди не готовы меняться. Деградация во многих убила способность к волевому и умственному усилию. К усилию духа и совести, к нравственному перерождению. Многие скажут — это утопия.

Но разве не утопией выглядит наше время тысячу, пятьсот, триста лет назад? Да что сто — всего 67, когда мы первыми отправили в космос спутник? Разве поверил бы кто-то в 1941 году, сидя в стылом окопе под Москвой с винтовкой в одной руке и бутылкой с горючей смесью в другой, что всего через 77 лет СССР не будет, а в том, что от него останется, будет шоковая терапия, пьяный президент, ваучерная приватизация и торжество капитализма? Что всё, что для них было свято, будет попрано и поругано?

Что в России будут памятники Солженицыну, Колчаку и Деникину? И ни одного памятника Сталину, который будет проклят? Что заколотят фанерой Мавзолей, к подножью которого выжившие в той войне на Параде Победы бросали знамёна поверженного врага? Что Россия будет отбиваться от мировых банкиров, будучи ими оккупирована и подмята?

Что по телевидению будут показывать коммунистов и политруков — выродками и бандитами, а немцев — рыцарями и жертвами долга? Что вместо снижения цен, дороги молодым и почёта старикам будет бесконечный рост цен, пенсионная реформа, платное образование, западный ЕГЭ и судьба раба торговых сетей? С перспективой в 40 лет стать безработным навсегда? Разве они не назвали бы это утопией?

Тем, кто на наш проект скажет: «Такого не будет никогда», надо ответить: «Никогда не говори «никогда». Апокалипсис всегда приходит незаметно. Не зря сказано: «В чём застану, в том и сужу». Имеется в виду, что всегда никто не готов к неумолимым и быстрым переменам. Но они приходят и не спрашивают нашего желания.

Поэтому пока ещё есть время задуматься тем, кто не утратил способности думать. Часы этого времени отсчитывают свои последние часы. Мир не погибнет — он изменится до неузнаваемости. И случится это намного раньше, чем нам кажется.