Андрей Колеров. Лимон. 1980-е

Одной из модных тем политического лета стала так называемая «гаражная экономика» — десятки миллионов самозанятых в России, которые, с одной стороны, никак не участвуют в финансировании бюджетов всех уровней своими налогами — но, с другой стороны, и не претендуют ни на какие персональные сервисы от государства, давно научившись сами оплачивать свою медицину, образование детей, безопасность жилищ — да и просто все элементы, в котором экономика семьи должна была бы пересекаться с экономикой государства.

На днях агентство «Блумберг» со ссылкой на собственные источники (что, по опыту подобных сообщений агентства в прошлом, означает контролируемую утечку из Кремля) сообщило, что в ходе закрытой части первого заседания нового Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам, которое прошло днем раньше, тему «гаражной экономики» как национальной задачи активизировал Владимир Путин. По словам источника «Блумберг», Путин обратился к аудитории — «серьезным дядям и тетям в очках» — с требованием «обдумать, как сделать условия для [зарегистрированного легально] бизнеса не хуже, чем в гаражах».

Немедленно Роскомстат сообщил, что по его данным, в стране в «гаражной экономике» заняты немыслимые 40% работающего населения — что вполне соотносится с западными данными, давно опубликованными на этот счет.

В этой связи важно понять, почему «гаражная экономика», которая на первый взгляд может показаться способом (пусть не самым красивым) обойти неэффективность государства, на самом деле при бесконтрольном развитии способна просто сломать связку «население = государство». И здесь очень примечателен опыт государства, в котором практически вся экономика стала «гаражной» — как итог стагнации политической системы и отказа государства от исполнения своих сервисных функций перед населением.

Абсолютным мировым чемпионом по уровню «гаражной экономики» в общем объеме занятости населения выступает Зимбабве. По данным Института труда и развития, авторитетного аналитического центра в области занятости, озвученным его директором Годфри Каньензе, сегодня 94% «зимбабвийцев работают вне официальной экономики».

Можно снобистски сказать — мол, где Россия и где Зимбабве? Не спешите с пренебрежительным отношением к этому опыту — вас удивит, как много вы увидите общего и, главное, как четко опасные для России тенденции уже выпукло проявились на примере Зимбабве.

Прежде всего, с какого-то момента «гаражная экономика» перестала быть малой, гаражной. Сегодня основной объем неформального сектора экономики Зимбабве — серьезная добывающая промышленность.

Как отметил Дезайр Мутизе Сибанда, постоянный секретарь в министерстве экономического планирования Зимбабве, главная причина этого — недоступность кредитных ресурсов через легальную, банковскую систему. В какой-то момент нелегальный, полукриминальный кредит стал дешевле кредита коммерческих банков, процент по которым разогнан политикой финансового регулятора, отключением от внешних финансовых ресурсов и тратами государства на обеспечение в приоритетном порядке выплат силовым структурам.

В тот же день почти весь опорный, добывающий сектор ушел в неформальную зону.

Попытки привлечь иностранный капитал предпринимаются постоянно, но упираются в жесткую национал-популистскую риторику, проводимую в форме законов. Две недели назад, 4 июля, массированная делегация правительственных чиновников Зимбабве во главе с министром финансов Патриком Чинамаса прибыла в Лондон с очередной попыткой добыть для страны кредиты.

Выступая в Королевском институте международных отношений Чаттам Хауз, министр Чинамаса на прямой вопрос о перспективах вхождения иностранцев в зимбабвийскую привлекательную собственность — а такая есть — вынужден был ответить, что «Законодательство требует, чтобы все компании, работающие в стране, должны быть такими, что контрольный пакет их активов принадлежит зимбабвийцам из коренных народов». Произошедшее на этой дискуссии далее хотелось бы оставить без комментариев.

Правительство Зимбабве ищет собственные, довольно оригинальные инструменты сокращения неформального сектора — прежде всего в торговле и агросекторе.

В обнародованном в июне правительственном Законодательном акте 64, вводится запрет на импорт ряда продуктов, которые торгуются или производятся в неформальном секторе. К ним относятся: кофе сливки, печеные бобы, картофельные чипсы, вода в бутылках, майонез, сливки, арахисовое масло, консервированные фрукты, сыры.

Протесты жестоко подавляются.

4 июля, полиция применила боевые патроны в крупном городе Эпворт, провинция Хараре, против массового протеста незарегистрированных таксистов. В этот день город был перекрыт сразу несколькими блок-постами по разным направлениям, на которых у всех машин с пассажирами «взимались штрафы».

Таксисты взялись за монтировки, полицейские — за автоматы. Один полицейский тяжело ранен, десятки демонстрантов арестованы, многие, с той и другой стороны, избиты и попали в госпитали. Центр города остался за полицией, пригороды — за таксистами. Теперь там нет никаких стационарных постов полиции — даже тех, кто не связан с поборами с неофициальных таксистов — только бронированные мобильные патрули.

Правительство планирует ввести народные облигации в качестве денежных заменителей. Они должны быть привязаны к доллару США и не будет иметь никакой ценности за пределами Зимбабве.

Многие зимбабвийцы скептически относятся к этому. В стране сильны воспоминания о гиперинфляции, когда самый высокий номинал составил 100 триллионов зимбабвийских долларов.

И, разумеется, во всем виновата «пятая колонна».

Правительство и силовые структуры Зимбабве в воскресенье обвинили США и французское посольство в поддержке уличных протестов и акции национального бойкота на прошлой неделе, в результате которой были закрыты почти все предприятия, и парализована система общественного транспорта.

Министр информации Кристофер Мушаве предупредил в воскресенье, что власти отслеживали «всех тех, кто злоупотребляют социальными медиа, чтобы вызвать волнения в стране… Правительство предупреждает, что те, кто организуют [в социальных сетях] «совместное распространение подрывных материалов» будет арестован.

Владимир Путин в большой политике скоро двадцать лет. Но он не монарх, а арбитр.

И он хорошо понимает, что система разлада народа и государства, самым ярким примером которой становятся самозанятые в «гаражной экономике», способна разорвать страну на куски не слабее межнациональных и межэтнических конфликтов.

Так что, его постановка задачи срочно заняться «гаражной экономикой» — в действительности вопрос национального строительства.