Порнография вместо любви

Не являюсь продвинутым пользователем порнографии, несмотря на частое одиночество и грусть, но всё-таки считаю, что у художника должна быть фантазия. Писать рецензию на порнографию стыднее, чем её смотреть. Вроде как почти соучастник преступления. Но раз уж начал… Многие возразят, что это эротика. Или даже фильм о любви. О границах между ними сломано столько перьев, что не хватит гусей всех деревень России. Страны с традиционными гусями и свиньями, баранами и воротами, телятами и дубами.

Россия условно страна «традиционных ценностей». Здесь как-то не принято, чтобы срам показывался на большом экране. Фильм на них и не показывался, но показывался на многих фестивалях нашей страны. Лучше по-тихому. Я помню, что как-то спросил у замечательной, ныне покойной преподавательницы по истории кино: «Смотрели ли Вы последний фильм Пазолини?». «Конечно, смотрела, я же киношник, — ответила она. — Но пересматривать не стану». Всё-таки отечественная культура тяготеет к застенчивости. У нас как-то иконы, классическая литература, высокая поэзия.

К сожалению, любой человек, который всерьёз изучает историю культуры вынужден решать для себя вопрос о том, где стоит ограничивать своё любопытство. Более того, что является границей «человеческого». Джин выпущен из бутылки. «Гаврилиада» кажется верхом целомудрия. Вряд ли, кроме как полным запретом Интернета, все эти картинки можно будет загнать обратно. Есть фильтры, которые ограничивают видео, если в них слишком много розового. Но как вы понимаете… Но фильм, про который мы говорим, показан на крупнейшем мировом кинофестивале. Это ведь другое.

Увы, просто замалчивать или делать вид, что этого нет в искусстве — нельзя. Но и говорить про это неловко и неудобно. Мы же не во времена «Камасутры» живём. Что тут от бога, а что от дьявола — пойди разберись. Советская кинокультура поступала просто. С одной стороны уголовные статьи за хранение и распространение. С другой — ножницы цензоров-редакторов, которые могут отрезать все неподобающее в любых шедеврах коллег. Хотя можно вспомнить и «теорию стакана воды», и «долой стыд» в начале «советской власти». Да и частные рисунки идеологических классиков вроде Эйзенштейна говорят о том, что всё сложней, чем в лозунгах. Но то — личные блокноты. А тут большой экран.

Писать рецензию всё-таки надо. Хочется короткие абзацы, не потому что так уж возбуждающ этот фильм, а скорее, потому, что его монтаж так сделан. Как короткие «стробоскопические» куски. Это, вероятно, принципиальное решение. Ритм даже не акта, а актового зала — дискотеки, мигалок. Никогда не был поклонником Ноэ. Мне кажется, что это скучно, вторично и, в сущности, бездарно. Но тут — кому как. 28-я минута — герои приходят к мысли о групповом сексе. Интересно?

Другая мысль не очень оригинальная про «непристойное» прозвучала от одного из моих любимых режиссёров Йоса Стеллинга, с которым мне удалось как-то даже отобедать. Это примерная цитата: «Мне неинтересно смотреть на секс на экране, поскольку мне непонятно, что делать, как зрителю». Интересно, когда можно следить за драматургией и режиссурой. А что делать, когда показывают секс? Смотреть, как стоит свет? Камера? Почти никто не спорит с тем, что искусство всё-таки сложней, чем порнография. Стеллинг говорит о любви, порой на грани — но никогда её не переходит. Даже в фильмах, которые продюсирует порно-продюсер. Художники возрождения жили по-разному, но в искусстве всё-таки старались изображать «красоту». Пусть предельно эротично.

Конечно, и у фильма «Любовь» есть условный «сюжет». И драматургия. Внутри известная схема. Пара (как бы любящая друг друга) проходит через искушения «верности». Демоны группового секса, свингер-клубы, трансексуалы (с трудом могло бы быть воспринято во времена «неореализма») и так далее. Разрушит ли это их близость? Любят ли они друг друга? Придут ли они к ценностям «семьи»? Такая моральная басня из эпохи «после любви». Возможно, многим это близко.

Что-то подобное мы видели и в «С широко закрытыми глаза». В «Любви» правда масштаб не тот. Никаких масонов. Сам режиссёр на конференции говорит, что в картине нет ничего «nasty». (Неприятного, плохого, оскорбительного.) Никаких особых извращений. Только групповой секс, наркотики. Обычная заурядная жизнь западного обывателя. А могло бы быть ого-го…А так — милый, кажется, фильм. Почти для семейного просмотра. Всё, как в жизни. К счастью, всё-таки, не все так живут.

Для многих режиссёров путь нарушения табу (в данном случае на показ секса) — это во многом сознательная стратегия. Вспомним Триера. Нагиши Ошима. Миклоша Янчо. Да мало ли кого. Похоже, что в истории человечества «перегретый пар» сексуальности вечно будет лить воду (в лучшем случае) на мельницу споров о должном и возможном в искусстве. Вспомним историю. Пояса девственности и прихотливые устройства для борьбы с пороком. Оргии и инквизиция. Подробные отчёты о члене дьявола перед костром. Какие уж тут модные режиссёры…

Вокруг «порно» давно снимаются фильмы и пишутся книги. Ирвин Уэлш, например. Так и называет книгу «Порно». Просто и привлекает внимание. Вендерс в одном из своих фильмов прямо противопоставляет порно искусству и делает частью сюжета уничтожения склада с порнографией. Учитывая объемы порно-бизнесса, проституции и так далее… Даже сложно сказать — какая позиция более лицемерна.

Даже в Американском кино (Америка страна парадоксально соединяющая «пуританство» с «развратом») существовал когда-то «Кодекс Хейса» в кино. Интереснейший «моральный кодекс» строителей киношного капитализма желаний. Где проводятся грани между «пристойным» и «непристойным». Очень рекомендую для размышлений. Фильм «Любовь», разумеется, никогда там не выйдет на большие экраны и сегодня.

С другой стороны обвинение в порнографии звучали в адрес большинства почти порядочных людей: Джойс, Миллер, Сад, Мазох… А эти, как их… проклятые поэты. Короче говоря, никак не получается найти «золотую середину». Даже представители «святой церкви» как мы знаем из истории не всегда были столь благочинны и нравственны, как любили говорить об этом с амвонов. А Пушкин, вообще «сукин сын». А уж со слов Корфа…

В фильме «Любовь» мы видим некоторый усреднённый коктейль жизни. Повседневность современной «западой» жизни, жизни вообще? Разговоры по телефону. Автоответчик — как образ одиночества. Комнаты. Спальни. Кухни. Обмен фантазиями. Порно-клубы. «Ты когда-нибудь занимался сексом под опиумом?» Интересуется героиня у героя. Рвущееся презервативы. Мир пошлости и предсказуемости. «Щёлка есть щёлка», «если ты на самом деле влюбляешься, то ты неудачник». И прочие максимы достойные второгодников техникума.

То третий лишний, то третьего не хватает. Ребёнок как символ чистоты. Вообще если в конце порно фильмов добавлять какие-то символы чистоты, то, может быть, это их будет оправдывать? «Восемь с половиной», которое снял порнограф. Никаких художественных достоинств, кроме мужских и женских, заметно особо и не было. Хотя красота — в глазах смотрящего. Будем надеяться. Иначе смотреть на этот мир и жизнь — станет совсем невозможно.

Западную гуманитарную культуру 20 века сложно удивить «этим». Вопрос «что делать после оргии?» — задавался французскими мыслителям неоднократно. Уж им-то было известно про философии в будуарах. В этом смысле фильм Ноэ скучен и предсказуем. И тем скучней и предсказуемей, что претенциозен и многообещающ. Со всеми стробоскопами и взятыми из реального ночного клуба типажами.