Вечный самиздат. Скоты и звёзды

Пару дней назад увидел в ленте социальной сети объявление далёкой литературной знакомой о том, что состоится прощание с её сыном. Совсем молодым. Причина смерти не была указана. Чужие трагедии всегда вызывают неловкость, словно бы не знаешь, с какой степени близости имеет смысл сострадать, не боясь показаться лицемером. Или лучше промолчать. Какое это имеет отношение к книжке про самиздат? Ну знакомая моя была уральской литераторшей из литературной среды, да и книжка про уральский самиздат, кроме того, сама тема «чужой трагедии» — одна из сквозных при разговоре о самиздате и «диссидентском движении»…Где каждая судьба — образец высокой трагедии.

Странным образом вновь оживают, казалось бы, потерявшие важность в «лихие девяностые» (где было всё дозволено) размышления о «свободе». Декабристы были кем? А чёрт его знает. Но точно, что их повесили. Теперь можно ходить летом мимо памятника на месте казни, есть мороженое, смотреть на облака. Размышлять о судьбах России. Что происходило в перестройку? Как это понимать? Все эти песни опять обретают свою важность. На новом витке этого постылого трагифарса отечественной истории, где одни борются с другими за то, «как правильно родину любить», не так уж важно, кто под этими «одними» и «другими» подразумевается. Где тут товарищ жандарм, а где господин майор. Ныне с личным счётом в зарубежном банке.

Откуда начинать вести историю «самиздата»? От «списков» после смерти Пушкина? Или ещё раньше? От попыток Новгородского вече, что ли? Тема цензуры и контроля над словом — интереснейшая. Как правило, её раскрытие довольно тривиально. Есть «плохие» цензоры и хорошие «подпольные» писатели, которых душат. Иногда буквально. Есть тут вам и Петропавловка, и Камчатка. И кочегарки, и крематории. Свисток милиционера и «белка» слишком пьющего подвального художника. Стоит ли напоминать, что странным образом самые старательные «диссиденты» одних становятся (в 20-м веке особенно) «агентами» других. Особенно в случае США и Британии, которые приютили борцов с режимом. И если они хорошо работают, то получают «пенсию», а то и должность непыльную (в фонде, университете, конторе, редакции)… Тем, кому везло меньше, грозила на родине тюрьма, мыло и верёвка, психиатрическая больница, просто нищета и забвение, на худой конец. По крайней мере в какие-то периоды истории. У нас их было много. Периодов. Истории.

Эта книжка написана с достаточно внятных позиций. Где считается, что радио «Свобода» — и правда свободное, а вовсе не филиал ЦРУ. Да и вообще слово ЦРУ не звучит, зато КГБ — много раз. Патриотизм. И вообще «западные ценности» против «совка» в полном объёме. Конечно, я чуть огрубляю, и книга вроде бы претендует на «объективность» и «историческую правду». Да и автор профессиональный источниковед, как с ним поспоришь? Но косвенные симпатии автора достаточно недвусмысленны. В этом смысле эта книжка ровно настолько же лишена здорового анархизма, как кондовая советская литература, против которой диссиденты якобы и выступали. Парадоксальным образом книжка про диссидентов лишена малейшей свободы мысли. Это вам не Хомский. Осталось ли поинтересоваться источниками финансирования и прочими подробностями? Но не будем же мы опускаться до агентурных донесений, доносов, личных дел и так далее… В конце концов, есть целые индустрии «Ельцин-центров» со своими друзьями во власти и так далее… Увы, полноценный взгляд на околополитический дискурс вынуждает нас размышлять о включенности самого сочинителя в идеологию.

Интересно, что книга уточняет реалии «андеграунда» Уральского региона. Вероятно, автор много работал с источниками. Фронтовики в аудиториях делают стенгазеты. Никакой уралмашевской мафии ещё нет в помине. Сплошные сталевары, плотники, инженеры. Разоблачают культ. Строят светлое будущее. В книге вы можете местами ощутить воздух тех эпох. Я оказался в тех краях уже на самом излёте 20-го века. Поскольку я какое-то время там учился, то застал как раз первые годы после «переобувания» одних интеллектуалов в одежды других, образование только-только становилось «услугой», бывшие диаматчики и комсомольцы внезапно открывали для себя гранты «свободных обществ» и так далее… Это было время моей юности, которое, как обычно для юности, казалось «удивительным». В книге пишут про юность других. Куда как более грустную. Если вы интересуетесь, например, бывшими дворянами в уральской провинции, которые что-то писали… И даже получали медали за это позже…

Книга интересна деталями, воспоминаниями, акцентами. Советская «Атлантида», которая сейчас уже кажется чем-то странным и зыбким, как мираж, или плывущий зеркальный воздух — для одних над адскими сковородками, для других над оазисом «коммунизма» в жестком мире — продолжает тонуть в забвении. Вообще «советское», которое, казалось бы, по историческим меркам почти вчерашнее, и многие люди ещё живы — уже становится странным, мутировавшим, переплетенным с мифами и так далее временем… Надежды на объективность рушатся. Каждый издаёт свой журнал в социальной сети. Все немного диссиденты, но против чего, кого — уже давно как-то затерялось. Содержательно книга движется вокруг прекрасно известных для всех «диссидентов» хрестоматийных сюжетов, которые можно наизусть пропеть как оперную партию. Отъе-е-е-зд, евре-е-е-е-йство, ви-и-за-а, психи-хи-хи-атри-и-я карательная и не очень, суды-ы-ы, попы-ы-тки правозащитной деятельности-и, копи-и-рки, альма-а-нахи. Браво. Бис. Аплодисменты. В ложе встают. Букеты летят на сцены. Пенится шампанское, вспыхивает магний зарубежных фотокорреспондентов. Консулы жмут руки.

К сожалению, никакой трансформации Советского Союза в чудесную демократическую страну с кисельными берегами (как ратовали эти борцы за ваши и наши свободы) не произошло… Скорее в каком-то смысле даже наоборот. Меньшинство получило власть и привилегии, которые были немыслимы для любой «номенклатуры» советского периода. И если уж на то пошло, то не оказалось ли это криминально-семейное меньшинство курируемым тем самым ведомством или группами внутри него, которые умело перевели спецслужбистскую власть в привилегии? Почему бы не написать про это? Ах, да это к делу не относится. Но нужно обладать запредельными цинизмом или глупостью для учёного, чтобы говорить о том, что «жить стало лучше и веселей». И уж кому кому, а гуманитарным учёным, которые стали просто собачками разной степени породистости вокруг кормушек с поводками разной длины, — это вроде бы вполне известно. Но это всё как бы за пределами книжки. Внутри книжки всё просто и понятно. Она и не претендует на осмысление истории особо. А бывают «диссиденты» в Штатах или Израиле? Или диссиденты всегда ходят строем в одну сторону?

Книга, однако, позволяет задаться многими вопросами. И если задаваться ими относительно честно и до конца, то ответы могут быть не столь уж и предсказуемы. Что значит быть в «оппозиции» власти? Какие права есть у человека? Почему «права человека» применимы к одним и совсем не применяются к другим? Что такое легитимность власти? Что такое свобода? И у кого её больше? Особенно свобода мысли? Что такое творчество? И что делать с ответами на все эти вопросы? Когда на любую выставку найдётся свой бульдозер. На любой интернет — свой рубильник. На любого борца за свободу — свой паяльник. Или даже проще — свой рубль. Как вообще существуют «мнения», «идеи, «идеалы» — в разные эпохи? Кто и как «контролирует» их? Особенно во времена «информационного общества».

Интересно? Читайте книжку. Сложно представить себе сейчас, что зачастую человека могли арестовать за «анекдот», уж во всяком случае — пару «запрещённых книг» точно. Да и сейчас, кажется, могут, пусть иначе… Это было бы смешно, если не было бы настолько омерзительно. Законы о «забвении», об «уважении власти», об «экстремизме» и так далее и тому подобное… Не говоря о том простом факте, что вообще любое «СМИ» можно закрыть в любой момент. Жаль, что книга написана слишком профессионально. Часто мне лично не хватает личного взгляда, который не претендует на объективность, которая всегда фальшива. В этом смысле читать дневники и мемуары самих «диссидентов» всегда интересней, поскольку они выпуклы, хотя часто и близки к художественной (пусть и плохой) литературе.

Если уж писать историю «самиздата», то интересно было бы видеть её в чуть более объемном и философском контексте. Но как это можно сделать? Если любой пишущий на подобные темы становится чуть-чуть ангажированным и вынужден «занимать чью-то сторону». Хотя бы главенствующей усредненной политической и академической риторики.