Армия человекомашин. Как из позиционного тупика попасть сразу в будущее
Массированный удар дронов по российским регионам, в том числе отстоящим от украинской границы почти на тысячу километров, широкими мазками демонстрирует картину будущих войн. Собственно, нам ее демонстрируют ежедневно в десятках роликов, где летающий боеприпас поражает технику, коптер сбрасывает на чьи-то головы гранаты, а крупные события, вроде поражения надводными дронами моста или воздушной атаки на порты и зернохранилища, легко затмевают новости с фронта.
Там позиционный тупик, войска неделями бьются за никому не известный посёлок. А беспилотные армии каждый день только наращивают силу. Правда разными темпами.
Украина синергией министерств и частных фондов формирует в составе регулярной армии все новые ударные роты БПЛА. В России об этом пока только размышляют на уровне волонтерских организаций, зато неуклонно наращивается производство грозных «Гераней». У первых внутри ВМС создана отдельная бригада морских дронов. Вторые учатся их эффективно поражать и создают собственный проект безэкипажных катеров. По полю боя снуют подносчики мин и эвакуаторы раненых. В эфире разворачиваются поля постановки помех, «дронобойка» стала таким же обычным оружием, как автомат Калашникова.
Сейчас Украина и Россия впереди всех в мире в практическом применении любых типов военного беспилотья. Они же лидеры и в осмыслении влияния дронов на будущие войны.
Из летающего бинокля беспилотный аппарат превращается в замену человека, и на это стороны тоже толкает непростая реальность. Принцип «бабы новых нарожают» больше не работает. Человеческий ресурс конечен, даже если у одних его больше, а у других меньше. Он критически важен для жизни страны. А железо, пластик и взрывчатка практически неисчерпаемы. Следовательно, технически победить может только тот, кто сумеет быстрее и качественнее осмыслить будущее, овладев новым военным искусством лучше других.
Когда-то македонская фаланга завоевала полмира. Сравнительно недавно самым грозным оружием стали танковые и авиационные дивизии. Теперь боевой дрон правит полем боя, хотя далеко не все готовы принять эту очевидную истину, по старинке выставляя напоказ грохочущую, но уже малополезную броню.
Свой-чужой
На видео с камеры дрона-разведчика отчётливо видна ракетная установка ПВО на зеленом поле: пуск ракеты, оставляющей дымный след, коптер смещается чуть влево — и она проходит мимо. Разработки прошлого века с такими целями работают плохо.
«Мы видим, как несколько миллионов рублей сгорели напрасно», — констатируют со сцены ребята в масках. Их доклад на слете операторов боевых беспилотников «Дронница-2023» в Великом Новгороде посвящен подготовке гражданских дронов к военному применению. В этом гражданское общество достигло больших успехов.
Основной инструмент войны — китайские «Мавики». Так сейчас у обеих сторон. Но эти коптеры требуют ручной доработки, и чем дальше, тем сложнее она становится. Не только потому, что воюющие стороны работают с одним и тем же материалом.
Извечное состязание брони и снаряда вышло на новый уровень: чем изощреннее подготовка беспилотника, тем мощнее инструменты радиоэлектронной борьбы и подавления. Причем, как говорят операторы и инструкторы, потери беспилотной техники от собственного РЭБ и ПВО чаще превышают подобные потери от вражеских систем: «над своими лучше не летать вообще».
От историй бывалых дронников веет какой-то беспомощностью.
Вот человек в линялом камуфляже объясняет аудитории, что перед любыми полетами нужно обязательно сходить познакомиться с соседями, обменяться контактами и позывными, чтобы не били по своим коптерам. Но их все равно бьют, если маневр неудачен. Операторы бегают по передовой с рюкзаками, их мобильность ограничена, а информацию, которую удается добыть, знает только их непосредственный командир.
Другой докладчик рассказывает, как украинцы попытались угнать его дрон и в итоге все равно угнали — устал, забыл выключить после удачной посадки дома.
Паяльники, кулибинские придумки, на коленке сделанные «приспособы». Натуральный стимпанк: высокие технологии на фоне дедовских винтовок Мосина и окопов с уставшей пехотой.
На тактическом уровне в дроноводстве тоже «позиционный тупик».
Обе стороны наловчились гонять одинаковые дроны и делать примерно одно и то же. Выше этого уровня прыгнуть не получается.
Потребительского беспилотника для массового рынка, который стоит несколько тысяч долларов и может заменить вездесущий китайский DJI Mavic-3, на Украине в нужных количествах пока не хватает. Хотя под их производство запущена государственная программа, курируемая профильным вице-премьером, и изысканы средства в сотне стран мира.
Продукция для гражданского рынка, промышленно производимая в США или Польше, не годится для войны. Бывший офицер разведки ВМС США Остин Грей поделился с Wall Street Journal откровением, что американские военные компании «месяцами тестировали свои беспилотники в Украине», но «они не могут идеально работать в суровых условиях украинского поля боя».
В России, которая тоже закупается «Мавиками», существует масса кустарей, собирающих коптеры из китайских же комплектующих и надеющихся на оборонный заказ. Но его не поступает и в ближайшее время вряд ли поступит. Так устроена система, где Министерство обороны уже может сформулировать, какой именно дрон и для чего ему нужен, но принимает его как непонятный феномен, с которым надо на время смириться.
Боевым уставом применение БПЛА не предусмотрено, следовательно, их не существует.
При этом в подразделениях российской армии, стоящих на передовой, с коптерами постоянно какая-то суета. Приезжают и уезжают волонтеры с имуществом, кого-то надо учить, что-то нужно менять. Операторы всегда нарасхват.
Командиры низшего звена жизни без дрона давно уже не мыслят: наблюдение, корректировка артминометного огня, поиск, сброс боеприпасов и прямое поражение. Задач масса.
Только все это стоит на той же беспомощной случайности: купят завтра волонтеры новую «птичку», или деньги общественность на карту не прислала; найдут упавший дрон или не найдут; позволит ли погода и время суток вылететь и дать информацию; даже получится зарядить аккумуляторы или нет. Наконец, собьют дрон или не собьют.
«Сегодня жизненно необходимы работающие системы опознавания «свой-чужой» В идеале нужны устройства, глянув в которые каждый пехотинец мог бы точно понять все, что положено: свой, стрелять нельзя, глушить нельзя, скорость такая-то», — говорит один из организаторов «Дронницы», руководитель Координационного центра помощи Новороссии (КЦПН) Александр Любимов.
И добавляет, что глобально в войсках нужна служба искусственного интеллекта. Система его эффективного обучения распознавать цели и принимать какие-то решения. А сейчас эти наработки рассеяны по кучкам энтузиастов и никакого преимущества над противником не дают.
Как не дают и многочисленные частные разработки дешевых систем РЭБ и РЭП, способных сохранить солдатские жизни, прикрыть имущество и инфраструктуру наряду с быстро теряющими эффективность средствами ПВО, но остающихся экспонатами волонтерских выставок, без внятных перспектив запуска массового производства.
Помимо тактического уровня, безусловно существуют высшие категории, где российским войскам кардинально не хватает аналога турецкого дрона Bayraktar TB2 или американского Reaper, «самолетов» поменьше, способных летать на 50–80 километров и оставаться неуязвимыми для противокоптерного оружия.
Но в конечном счете боевое применение любых типов БПЛА упирается в наличие достаточного количества подготовленных людей. А еще больше — в понимании, как переломить ситуацию, которая простым увеличением количества коптеров не переломится.
Армии человекомашин
Как говорит один из организаторов «Дронницы» и идеолог новой концепции беспилотья Алексей Чадаев, с 2022 года и по настоящее время инструкторский корпус КЦПН подготовил более 1 500 обученных операторов боевых квадрокоптеров по всей стране. У центра фундаментальный подход: издание учебников вместе с преподавателями Михайловской артиллерийской академии, выезд непосредственно в подразделения, подготовка не только единичных специалистов, но и расчетов.
В своем роде он, наверное, лучший, но не единственный — там и тут частным образом создаются школы операторов БПЛА, работающих исходя из потребности на местах.
При этом с другой стороны только один Центр подготовки операторов БПЛА «Крук» в киевском районе Оболонь с прошлого апреля подготовил 3 тысячи операторов, среди которых 90% — бойцы ВСУ, Нацгвардии, теробороны, спецподразделений ССО, ГУР, СБУ и местных добровольческих формирований. Гражданские лица тоже могут пройти десятидневное обучение с 16-часовым налетом с получением сертификата государственного образца по мультикоптеру всего за 4 тысячи гривен (около 10 тыс. рублей).
Учат летать и днем, и ночью, с тепловизором, корректировать артиллерию, ориентироваться на карте под руководством инструкторов с боевым опытом. Кроме того, есть программы «FPV-дроны», «FPV-крыло» и «Крыло», и это верифицированная школа большого проекта «Армия дронов», в рамках которого по состоянию на июль 2023 года обучено более 10 тысяч операторов и создано 11 ударных рот БПЛА.
«Воевать должны дроны, а не люди», — гласит девиз проекта, созданного украинскими министерствами и ведомствами при прямой западной поддержке вокруг фандрайзинговой платформы. Все работают на задачу насыщения войск разными типами БПЛА, поскольку это тоже очевидная потребность: людей Украине не хватает всё больше.
Только за май–июль 2023 г. Госспецсвязь Украины законтрактовала в четыре раза больше БПЛА, чем за весь прошлый год.
Как следствие, известный военкор Александр Коц в эти самые часы передает с купянского направления, что «небо буквально напичкано дронами-камикадзе».
Буквально то же самое говорят и российские идеологи дронификации армии, призывающие к созданию подразделений с понятной численностью и боевыми возможностями, а главное, увязанными в одну общую систему принятия решений.
По словам полковника в отставке Петра Бирюкова, бывшего заместителя комбрига 4-й бригады Народной милиции ЛНР, основной единицей в войсках тоже должна стать рота БПЛА, которая окупится за два дня боевого применения.
По подсчетам Бирюкова, 24 аппарата средней грузоподъемности с ударными модулями за один вылет могут с предельной эффективностью сбросить на врага 576 ВОГ-17 или ВОГ-25 либо полсотни 82-мм мин, от 24 до 48 кумулятивных зарядов.
«Такое подразделение по функционалу ближе всего к истребительно-противотанковым полкам времен Великой Отечественной войны. Силами такой роты на участке в два километра можно будет обеспечить тактическое превосходство», — считает офицер и подчеркивает, что главное все же не ВОГи с минами. Главное — это возможность собирать, накапливать и передавать боевой опыт.
Как говорит Бирюков:
Но пока БПЛА официально не существует, даже получить указанные боеприпасы в централизованном порядке невозможно. Не говоря о тактических схемах и прорыве обороны противника или однообразной подготовке личного состава (включая допризывную).
Здесь в конечном счете речь идет лишь о том, чтобы догнать украинцев и сделать все то же самое, и дальше разменивая жизнь на жизнь. Они сбросили — мы сбросили. Они подросли — и мы окрепли. Кто кого больше закидает, а отчеты о сожжённой с помощью дрона-камикадзе бронетехнике и разбитых домах выглядят совершенно одинаково.
Речь же, как считают идеологи-общественники, должна идти о переходе сразу на следующий уровень, к формированию новой доктрины наступательной войны, где беспилотники являются «сквозной технологией» для всех видов и родов войск. А человек, наоборот, будет максимально исключен «умными» механизмами из огромного количества процессов.
Необходимо не копировать противника, набивая кровавые мозоли, не заниматься кустарщиной, а создавать отрасль, способную полностью обеспечить создание и унификацию основных узлов, выпуск определенных типов беспилотников.
В свою очередь, отрасль требует появления инстанции, способной квалифицированно выступить инженером-заказчиком, нуждается в системе массового обучения и в максимальной гибкости при принятии решений в условиях, когда технологии стремительно меняются.
Той гибкости, которую демонстрирует гражданское общество, понимающее простую истину: те, кто не успел в гонку моторов 100 лет назад, оказались просто списаны со счетов. Сейчас то же самое происходит с развитием беспилотных систем и искусственного интеллекта.