Москва делает вид, что не замечает, как Минск торпедирует Союзный договор

Руководство Белоруссии настаивает на выплате Россией «компенсации» за изменение российского национального налогового законодательства в нефтяной сфере — «большой налоговый манёвр». Минск также настаивает на снижении цены российского газа для Белоруссии и ведёт эти переговоры параллельно с обсуждением программы действий по углублению экономической интеграции в формате Союзного государства Белоруссии и России.

Зампред Совмина Белоруссии Игорь Петришенко рассказал 8 октября представителям прессы о ходе нефтегазовых переговоров с Москвой. По его словам, механизмами решения споров являются Высший госсовет и Совмин Союзного государства. Чиновник не сомневается, что решение будет найдено и 8 декабря 2019 года Владимир Путин с Александром Лукашенко тожественно подпишут программу действий по углублению экономической союзной интеграции.

Петришенко выразил уверенность, что «мы найдём решение по всем этим актуальным вопросам», которые не удалось решить с 2018 года. Тогда белорусскому лидеру не помогли ни рассуждения о протяжённости доставки газа до Германии, ни дарение российскому президенту продуктов питания, ни напоминания о совместном гниении в окопах во время Великой Отечественной войны.

По словам Петришенко, помимо углеводородной тематики, Минск волнует «ряд ограничений, которые связаны с поставками белорусской продукции на российский рынок, и подходов, связанных с промышленной кооперацией». В качестве примера он назвал распространение российского субсидирования на белорусскую продукцию, выпускаемую в Белоруссии с использованием российских комплектующих.

То есть если на автомобиль «МАЗ» ставится ярославский двигатель, а в «БелАЗ» — привод, то это уже совместное производство, рассуждал вице-премьер. С таким же успехом Минск может ставить вопрос перед Дональдом Трампом, так как двигатели в «БелАЗ» ставятся американские. Развивая эту парадигму, Швеции тоже пора подумать о субсидировании белорусской продукции: кузова белорусских карьерных самосвалов делаются из шведской стали. Однако такая логика внезапно отказывает белорусской элите, когда речь заходит о китайском автомобиле «Джили», собираемом в Минской области из китайских комплектующих, но преподносящемся как «белорусский автомобиль».

Сейчас у Минска и Москвы есть ясность в понимании ограниченности интеграции в формате Союзного государства только экономической плоскостью. В сентябрьском интервью ТАСС министр экономического развития РФ Максим Орешкинзаявил, что интеграция России и Белоруссии — «это не вопрос объединения государств — речь об объединении экономик как равных партнеров, что принципиально».

Гуманитарная интеграция забыта, в этой сфере почти ничего не делается. Когда от фактов негативных процессов политики «белорусизации» уж совсем никуда не скрыться, московские господа закрывают глаза и прячут голову в песок. Политическая интеграция больше напоминает имитацию «согласованных действий», которые, как показывает украинский кризис, не такие уж и согласованные.

Воссоединение семьи после бракоразводного процесса 1991 года вылилось в сожительство двух партнёров, один из которых «многовекторно» посматривает то на Запад, то на Восток, то пытается крутить амур с арабскими друзьями и партнёрами. Россия должна всё это оплачивать, но почему — толком никто объяснить не может.

Петришенко пытается развеять грозовые тучи, которые сгустились над Союзным государством. На первый взгляд, есть повод для оптимизма, ведь 6 сентября премьер-министры России и Белоруссии Дмитрий Медведев и Сергей Румаспарафировали программу экономической интеграции в рамках Союзного государства, а также утвердили 31 «дорожную карту» по реализации документа.

Однако в тот же день в Бресте Лукашенко комментировал белорусско-российские отношения и озвучил угрозу закупать нефть в других странах, лишив Россию транспортировки своего «чёрного золота» по двум ниткам нефтепровода «Дружба», что было воспринято как угроза и шантаж.

«Мы с президентом России договорились, что в канун знаковой даты — 20-летия подписания Договора о создании нашего союза — должны быть приняты конкретные решения по дальнейшей стратегии развития нашей интеграции. Мы это сделаем», — заявил 12 сентября Александр Лукашенко послу России Дмитрию Мезенцеву.

На следующий день, 13 сентября, министр иностранных дел РФ Сергей Лавров в интервью газете «Труд» рассказал об отношениях России с Белоруссией, отметив, что «говорить о каких-либо сложностях в нашем диалоге не приходится». То есть заявления Петришенко, ещё недавно возглавлявшего посольство Белоруссии в России, как бы «в тренде».

Однако 27 сентября в Нью-Йорке глава МИД Белоруссии Владимир Макей обвинил Россию в невыполнении взятых на себя обязательств, отметив, между прочим, что «решение по налоговому манёвру, которое нивелирует, сводит до нуля все предыдущие договоренности». Он заявил, что программа углубления союзной экономической интеграции не будет подписана без уступок Москвы по вопросам снижения стоимости поставок российских углеводородов в постсоветскую республику.

Макей подчеркнул: «Мы можем говорить о каких-то стратегических целях, но, если мы не решим сегодняшние проблемы, то говорить об углубленной интеграции не приходится. Какие это проблемы? Это налоговый манёвр, устранение препятствий в поставках сельскохозяйственной, промышленной продукции, переговоры об урегулировании спорных моментов, связанных с ценами на газ и нефть, и так далее и тому подобное».

«Мы заинтересованы в том, чтобы мы решили все эти вопиющие, кричащие вопросы, которые лежат сегодня на поверхности. Я думаю, что если они не будут решены, то говорить о подписании программы дальнейших действий будет трудно. Потому что мы не поймем логики наших партнёров», — сказал тогда глава белорусского МИД.

То есть Лукашенко (именно его позицию и озвучивал Макей) не понятна выгода от углубления интеграции для республики даже в экономике, не говоря уж о других измерениях интеграции — вполне естественных и закономерных, как показывает опыт создания Евросоюза. Объединительный процесс в формате СГ выхолощен и преподносится как сугубо меркантильный расчёт на субсидирование.

Последствия для социально-экономической обстановки в Белоруссии от полного обособления по украинскому или прибалтийскому образцу весьма предсказуемы. Судя по статистике внешней торговли за I полугодие 2019 года, в торговле товарами на долю России пришлось 40,3% белорусского экспорта и 55,6% импорта, на втором месте Евросоюз — на его долю приходится примерно четверть белорусского экспорта и пятая часть импорта. В торговле услугами Россия тоже на первом месте с долей 35% белорусского экспорта и 37% импорта, на долю ЕС пришлось 34% экспорта и 40% импорта.

Есть и военно-политические, и иные последствия обособления Белоруссии от России. В 2013 году Лукашенко рассказывал, как «все вокруг Белоруссии ходят и, как волки голодные, зубами щелкают». С тех пор ведь ничего принципиально не изменилось, но изменится, когда Россия уберёт свой «ядерный зонтик» и оставит «последнего диктатора Европы» наедине со стаей западных друзей и партнёров.

Скорее всего, Минск не желает обособления, он желает другого — российской спонсорской поддержки. Таковая предоставляется льготными ценами на пресловутые нефть, газ, вооружения и многие другие товары, кредитами и многим другим, но главное в экономическом измерении интеграции — предоставлением огромного рынка сбыта для белорусской продукции, которую очень трудно продать где-либо ещё.

Посланный в ЕС по линии МИД «белорусизатор» Павел Латушко мог бы в красках рассказать об успехах продаж белорусских тракторов во Франции или Испании, однако лучше всего об этом говорят сухие ежегодники Белстата.

С желаниями официального Минска ясность в общих чертах есть. Правительство РФ не может дать ясное обоснование продолжения этого банкета за счёт национальных интересов России.

Если программа углубленной экономической интеграции не будет подписана 8 декабря 2019 года, тогда что? Ничего, всё останется по-прежнему. В этом случае будет даже бюджетный профит от сэкономленного на содержанке. Но не будет объединения — того всеобъемлющего и полного, к которому более четверти века после крупнейшей геополитической катастрофы стремились наши народы.