«Много зла пришло». Как и зачем Британия подожгла Европу 110 лет назад
Около одиннадцати часов утра 28 июля 1914 года граф Леопольд фон Берхтольд, министр иностранных дел Австро-Венгрии, отправил в Белград телеграмму — не шифрованную, обычной почтой.
Депеша пришла в отель «Европа», на адрес сербского премьер-министра Николы Пашича. Развернув телеграмму, он прочитал следующее:
«Королевское правительство Сербии не отреагировало должным образом на ноту от 23 июля. Поэтому наше правительство считает себя вынужденным полагаться на силу оружия для сохранения своих прав и интересов. С этого момента Австро-Венгерская империя находится в состоянии войны с Сербией».
«Июльский кризис», как до этого называлось обострение в отношениях Вены и Белграда, как и опасались в европейских столицах, довёл до военного конфликта между монархией Габсбургов и маленькой балканской страной.
На следующий день — когда австрийские пушки из города Земун уже обстреливали противоположный, сербский берег Дуная и добивали до Белграда — принц-регент Александр Карагеоргиевич заявил: «Много зла пришло в нашу Сербию».
А через две недели императорская и королевская пехота Австро-Венгрии уже шагала по сербской земле под песню 250-летней давности, увековеченную Ярославом Гашеком в «Похождениях Швейка»: «Славный рыцарь принц Евгений обещал монарху в Вене, что возьмёт ему Белград, перекинет мост понтонный, и тотчас пойдут колонны на войну, как на парад».
То, что новая война, скорее всего, не будет «парадом», понимали уже тогда. Но союзник австрийского императора Франца Иосифа I германский кайзер Вильгельм II обещал завершение боёв «до осеннего листопада».
Вряд ли кто-то из монархов, президентов и военачальников мог предсказать, что четырёхлетнее братоубийство станет концом старой Европы и всего довоенного миропорядка. Что рухнут три монархии — германская, российская и австро-венгерская (которая распадётся на множество осколков).
И что белградский студент Душан Джонович, убитый австрийским снарядом 28 июля 1914 года, станет первым из более чем десяти миллионов погибших на Первой мировой. Столько жертв было во всех европейских войнах за предшествующую тысячу лет. Страшный рекорд предстоит побить следующей, Второй мировой войне, которая стала естественным продолжением первой.
Последствия глобального столкновения 1914–1918 годов общеизвестны, но чем руководствовались те, кто — вероятно — затевал войну?
Один повод и три причины для начала войны
Формальным поводом для объявления войны Сербии для Дунайской монархии стало убийство наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца-Фердинанда, о котором недавно напоминало ИА Регнум.
28 июня 1914 года серб Гаврило Принцип застрелил эрцгерцога в городе Сараево, столице самой молодой австрийской провинции — Боснии и Герцеговины (получила этот статус в 1908 году). Хотя Принцип был австро-венгерским подданным, практически сразу же выяснилось, что за организацией убийства стоит разведка Королевства Сербия.
Однако можно ли считать этот трагический инцидент настоящей причиной разразившейся через месяц после него мировой войны? Ответ на этот вопрос более столетия ищут историки и политологи, и в данном тексте будут приведены лишь некоторые из версий того, почему Belle Époque («Прекрасная эпоха») в Европе за считанные дни сменилась кровавой мясорубкой.
Итак, первая версия — инфраструктурная. К 1914 году в завершающую стадию вошло строительство железной дороги Берлин — Багдад, проходившей через Вену, Белград и Стамбул.
Во-первых, эта дорога дала бы Германии возможность беспрепятственного торгово-экономического сотрудничества со всем Азиатско-Тихоокеанским регионом в обход Великобритании, контролировавшей торговый морской путь через Суэцкий канал и Средиземное море.
Во-вторых, Германия получила бы доступ к нефтяным месторождениям Ирака, что было важно для перехода флота с угля на нефтепродукты.
Немецкие банки владели большинством действующих и строящихся участков железной дороги Берлин — Багдад, причём не только в Германии, но также в Австро-Венгрии, Болгарии и Османской империи. Бельмом в глазу была лишь Сербия, где до сих пор многие историки уверены, что Берлин и Вена в 1914 году решили стереть их страну с карты Европы с целью реализации своих геополитических планов.
Вторая версия учитывает, что у Австро-Венгрии были дополнительные аргументы за ликвидацию Сербии.
После победных Балканских войн 1912–1913 годов это королевство увеличило свою территорию и население в два раза и было охвачено невиданным национальным подъемом. Там вновь усилились великосербские идеи, поддерживаемые Россией и представлявшие реальную угрозу для национальной безопасности «лоскутной» Дунайской монархии.
Ведь Белград претендовал на земли в Боснии и Герцеговине, Воеводине, Хорватии, Словении и других районах Австро-Венгерской империи.
Однако гораздо больше фактов свидетельствуют в поддержку третьей версии — главным поджигателем Первой мировой войны была Великобритания, и противодействие строительству железной дороги Берлин — Багдад было лишь частью планов Лондона.
Направлены эти планы были как против формальных противников из «Тройственного союза» (Австро-Венгрия, Германия, Италия) и Османской империи, так и против империи Российской, которая с 1907 года стала частью «Антанты» вместе с Великобританией и Францией.
Великобритания искала любую возможность начать войну с Германией, бурно развивающаяся промышленность которой скоро могла перегнать британскую. Более того, война между «Антантой» и «Тройственным союзом» давала Лондону двойную выгоду, ведь к 1913 году Россия оставалась главным торговым партнером Германии, получая оттуда почти половину всего импорта, и в основном это были товары промышленного и химического производства.
При этом организатор убийства Франца-Фердинанда начальник военной контрразведки Сербии и создатель тайной организации «Чёрная рука» полковник Драгутин Димитриевич ещё в молодости был завербован британской разведкой. В 1917 году, будучи приговорённым к расстрелу за попытку убить сербского престолонаследника Александра Карагеоргиевича, полковник написал, что «окончательно решился» на акцию в Сараево «только тогда, когда [полковник российского Генштаба Виктор] Артамонов заверил меня, что Россия не оставит нас без своей защиты, если мы подвергнемся нападению со стороны Австрии».
То есть, получив от своего сербского агента подтверждение готовности России встать на защиту Сербии, англичане вполне могли отдать приказ об убийстве наследника престола Австро-Венгрии.
Инцидент в Сараево разом решил все противоречия: открытый противник войны Франц-Фердинанд был убит, а император Германии Вильгельм II, выступавший ранее за мир, пришел в ярость от случившегося и поддержал позицию своих генералов, выступавших за военное решение «сербской проблемы».
Планы сторон. «Россия должна быть отброшена в Азию»
Однако не стоит сбрасывать со счетов и тот факт, что у Германии были и куда более масштабные планы переустройства Европы, чем просто ликвидация Сербии.
В 1912 году вышла книга генерала Фридриха фон Бергарди «Германия и будущая война», которая фактически представляла официальные взгляды правящих кругов Второго рейха.
Бергарди считал необходимым создать конфедерацию европейских государств (Mitteleuropa) под руководством Германии. Именно он, а не Адольф Гитлер выдвинул идею «Жизненного пространства на Востоке» (Lebensraum im Osten), которое должно было быть обеспечено главным образом за счёт русских территорий и предусматривало создание независимой Украины — вассала Германии.
На основе книги Бергарди рейхсканцлер Германии Теобальд Бетман-Гольвег подготовил меморандум, в котором было сказано:
«Россия должна быть отброшена в Азию и отрезана от Балтики. С Францией и Англией мы можем договориться, с Россией — никогда».
Расчленение России находило живую поддержку и у германских промышленников. Один из них — Август Тиссен говорил: «Россия должна лишиться балтийских провинций, части Польши, Донецкого угольного бассейна, Одессы, Крыма, Приазовья и Кавказа».
Но и Россия не была «вегетарианской» империей. Она противодействовала германской гегемонии в Европе и австрийскому проникновению на Балканы, поддерживала антиавстрийские и антитурецкие настроения у сербов и болгар.
Россия настаивала на исключительном праве протектората над всеми славянскими народами, при этом речь шла как о славянских провинциях Австро-Венгрии, так и о бывших польских землях, находившихся под властью Германии.
А главное — требовала свободного прохода своего флота в Средиземное море, претендуя как на проливы Босфор и Дарданеллы, так и на сам Константинополь.
Маховик раскручивается. «Самый ужасный документ»
Однако в июле 1914 года, когда Австро-Венгрия и Германия на всех парах готовились к войне, Россия поначалу заняла выжидательную позицию. Правда, в первые дни после убийства Франца-Фердинанда не было никаких признаков, указывающих на грядущую международную катастрофу. Даже командующий сербской армией в это время отдыхал на австрийском курорте.
При этом уже 5 июля в Берлине Вильгельм II встретился с послом Австро-Венгрии Ласло фон Сёгеньи, вручившим кайзеру меморандум своего правительства по вопросам балканской политики, а также личное письмо императора Австро-Венгрии Франца-Иосифа с просьбой поддержки в случае выступления России в защиту Сербии. Вильгельм II заверил посла о готовности Германии выполнить союзнический долг.
В тот же день состоялась встреча Вильгельма II с военным министром для выяснения готовности германской армии к войне, во время которой кайзер заявил: «С сербами надо покончить! Теперь или никогда!»
Судя по всему, в Австро-Венгрии и Германии поначалу рассчитывали на локальный военный конфликт с Сербией.
6 июля 1914 года немецкий посол в Лондоне Карл Макс Лихновский на встрече с главой МИД Великобритании Эдуардом Греем безуспешно пытался прозондировать поведение британского правительства в случае войны между Австро-Венгрией и Сербией. Через два дня Грей встретился с российским послом графом Бенкендорфом и сообщил ему о вероятности войны между Австро-Венгрией и Сербией.
Ситуация накалилась 19 июля, когда на заседании правительства Австро-Венгрии был утверждён текст ультиматума Сербии. Его вручение было запланировано на 23 июля, но днём ранее лондонская газета The Times опубликовала текст ультиматума.
Речь шла о запрете антиавстрийской пропаганды, закрытии организаций типа «Черной руки» и увольнении их членов с военной и государственной службы, а также аресте причастных к покушению на Франца-Фердинанда сербских военных и чиновников.
Самым жёстким был шестой пункт — допустить к работе на территории Сербии государственные службы Австро-Венгерской империи для прекращения любой антиавстрийской деятельности.
Когда 24 июля австрийские дипломатические представители за рубежом сообщили об ультиматуме, предъявленном Белграду, это вызвало резкую реакцию в Лондоне и Санкт-Петербурге. Эдуард Грей назвал ультиматум «самым ужасным документом, с каким одно государство когда-либо обращалось к другому независимому государству».
Российский же министр иностранных дел Сергей Сазонов воскликнул: «Это европейская война!».
«Сербия бессильна, все славяне подобны ей»
Вена отвела Белграду 48 часов для ответа на ультиматум.
25 июля Сербия сообщила о принятии всех его пунктов, кроме шестого, «так как это является нарушением Конституции и уголовно-процессуального законодательства». Однако Вена демонстративно отозвала своего посланника барона Гизля из Белграда.
Вильгельм II горячо приветствовал австрийскую решимость: «Так как вся эта так называемая великая сербская держава является бессильной и так как все славянские народы подобны ей, следует твердо идти к намеченной цели».
В тот же день Сергей Сазонов подал императору Николаю II докладную записку, в которой утверждал, что за ультиматумом Вены стоит Берлин и что они преследует одну цель: »… совершенно уничтожить Сербию и нарушить политическое равновесие на Балканах».
Также 25 июля Николай II провёл в Красном Селе совещание Совета министров России, посвященное австро-венгерскому ультиматуму Белграду. На нём, в частности, было принято «Положение о подготовительном к войне периоде».
Была также объявлена повышенная готовность во флоте и подняты по тревоге 13 армейских корпусов в Киевском, Одесском, Московском и Казанском военных округах. Сазонов после заседания заявил прессе, что «австро-сербский конфликт не может оставить Россию безучастной».
26 июля австро-венгерские войска, расположенные в р-не города Костолац, подвергли артобстрелу сербский берег Дуная и захватили три сербских парохода. В тот же день началось сосредоточение войск Австро-Венгрии (восемь корпусов) на границе с Россией.
Лондон вступает в игру, Петербург пытается остановить войну
27 июля на закрытом заседании британского правительства Эдуард Грей потребовал участия Великобритании в войне на стороне Сербии, угрожая в противном случае своей отставкой.
За такую позицию проголосовали только премьер-министр Герберт Асквит, занимавший также пост военного министра, и морской министр Уильям Черчилль, остальные 11 министров выступили против вовлечения Великобритании в войну.
Однако посол Германии Лихновский в тот же день телеграфировал в Берлин о том, что «соблюдение Великобританией нейтралитета в европейской войне крайне сомнительно».
Также 27 июля кайзер Вильгельм отправил императору Австро-Венгрии Францу-Иосифу телеграмму с советом ограничиться в войне с Сербией захватом Белграда, после чего сразу же начать мирные переговоры.
При этом российский император не терял надежд остановить надвигающуюся войну. 27 июля он отправил Сазонову письмо следующего содержания:
«Мне пришла мысль в голову, и чтобы не терять золотого времени сообщаю и вам. Не попытаться ли нам, сговорившись с Францией и Англией, а затем с Германией и Италией, предложить Австрии передать на рассмотрении Гаагского трибунала спор её с Сербией. Может быть, минута ещё не потеряна до наступления уже неотвратимых последствий».
Николай II советовал Сазонову попробовать «сделать этот шаг сегодня — для доклада для выигрыша времени». «Во мне надежда на мир пока не угасла», — добавил император.
28 июля Николай II отправил Вильгельму II телеграмму с призывом помешать Австро-Венгрии «зайти слишком далеко».
Как была пройдена точка невозврата
В полдень того же 28 июля — как уже говорилось выше — Австро-Венгрия объявила войну Сербии. Вечером того же дня, когда в Санкт-Петербург пришла телеграмма из Берлина с обещаниями «воздействовать на Австро-Венгрию», её войска уже начали артиллерийский обстрел Белграда. Правительство Сербии эвакуировалось в Ниш, верховное командование — в Крагуевац.
Российские военные требовали от императора объявить всеобщую мобилизацию, но тот 29 июля объявил лишь о частичной мобилизации в Варшавском, Киевском, Одесском и Московском военных округах, а также на Балтийском и Черноморском флотах.
В тот же день Николай II в новой телеграмме Вильгельму II предложил передать австро-сербский конфликт на рассмотрение Гаагской конференции, чтобы предотвратить кровопролитие.
В ответ кайзер направил царю телеграмму, в которой утверждал, что Австрия не стремится к каким-либо территориальным завоеваниям за счёт Сербии: «Поэтому, я считаю вполне возможным для России остаться только зрителем австро-сербского конфликта и не вовлекать Европу в самую ужасную войну, какую ей приходилось видеть».
30 июля Сазонов по поручению императора предпринял ещё две попытки не допустить широкомасштабной войны.
В последнем российском предложении признавалось право Австро-Венгрии требовать «удовлетворения» от Сербии, снимался вопрос об обязательном отказе Вены от ультиматума Белграду, а сама Россия «принимала на себя обязательства сохранять своё выжидательное положение». Однако это предложение Санкт-Петербурга ни Берлин, ни Вена даже не удостоили ответом.
В 16:00 30 июля 1914 года в Петергофе под давлением главы МИД Сазонова, который ссылался на позицию военных, Николай II подписал указ о всеобщей мобилизации со следующего дня.
31 июля началась всеобщая мобилизация и в Германии, при этом немецкий посол граф Фридрих фон Пурталес вручил Сазонову ноту с требованием прекратить мобилизацию в России до полудня 1 августа.
Немецкого дипломата принял также император России, который заявил, что «отданные приказы невозможно отменить и что посол должен был бы это знать сам, как бывший офицер». Беседуя с Пурталесом, Николай II уже знал из сообщений российского посла в Берлине, что мобилизационные меры «в Германии против нас в полном ходу».
Около 17:00 1 августа Пурталес прибыл в здание МИД на Дворцовой площади. После очередного отказа Сазонова отменить мобилизацию посол дрожащими руками передал ноту германского правительства, в которой сообщалось, что «Его Величество Император, мой Августейший Повелитель, от имени Империи принимая вызов, считает себя в состоянии войны с Россией».
Опоздавшая телеграмма
Вечером 1 августа 1914 года Николай II получил последнюю телеграмму от Вильгельма II:
«Вчера я указал Вашему правительству единственный путь, которым можно избежать войны. Несмотря на то, что я требовал ответа сегодня к полудню, я ещё до сих пор не получил от моего посла телеграммы, содержащей ответ Вашего правительства. Ввиду этого я был принужден мобилизовать свою армию».
Телеграмма кайзера пришла в Петергоф уже после вручения ноты о начале войны. На подлиннике телеграммы рукой Николая II написано: «Получена после объявления войны».
30 июля по старому стилю, или 12 августа по новому, император записал в дневнике: «Сегодня дорогому Алексею минуло десять лет». Далее государь пишет о том, как принял генерала Николая Янушкевича, который недавно получил пост начальника штаба Верховного главнокомандующего, — и простился с ним.
Янушкевич будет убит в 1918-м конвоирами.
Первый верховный главком воюющей армии — великий князь Николай Николаевич (или «дядя Николаша», как его звали в семье Романовых) успеет бежать из Крыма в 1919-м и десять лет спустя умрёт во французской эмиграции.
«Опоздал к обедне с Аликс, — продолжал Николай дневниковую запись от 30 июля 1914. — Мама завтракала у нас. Долго гулял с детьми. Погода была отличная с свежим юго-восточным ветром. После чая Николаша привез пулемет, взятый у немцев на границе у Эйдкунена…».
До расстрела царской семьи в подвале ипатьевского дома (ставшего возможным в том числе из-за того, что британская королевская семья отказалась принять российских родственников) оставалось менее четырёх лет.