За разгромом УПЦ придется наблюдать с сожалением, но без особого сочувствия
«Патриарх нас просто подставил. Что нам было делать?» — грустно, но твердо сообщила мне игуменья одного из женских монастырей. Весной 2022 года здесь прекратили поминание патриарха Московского и всея Руси на литургии.
Уже началось лето, и в обители все пестрело яркими красками и благоухало. В мужских монастырях всё аккуратно и чисто, все трудятся с утра до ночи, но такой тяги к красоте там нет. А здесь бывшие руины колхозной фермы превратились в райский сад, с цветами и диковинными деревьями.
И над этим садом, несмотря на теплый и солнечный день, незримо висела черная грозовая туча возможной скорой расправы. Ведь о том, что будет с Украинской православной церковью, точнее с «московскими попами», правящая секта анонсировала давно, а в своих обещаниях они всегда были честны. В этот монастырь тоже приходили активисты, поскольку здесь в первые месяцы войны принимали беженцев. Посмотрели и ушли, наказав звонить «если что».
Однако все понимали, что передышка временная. По всей Украине продолжалась волна силовых захватов: в порошенковскую Православную церковь Украины (ПЦУ), политическую церковь без храмов, без единого монаха и без благодати, загоняли уже не первый год. Даже на своем Соборе, объявившем о полной самостоятельности Украинской православной церкви (УПЦ) и несогласии с патриархом Московским, высшее духовенство заодно призвало прекратить захват храмов.
Безответно, как и всегда. Ведь выбрав вместо войны позор, УПЦ получила и войну, и позор, до этого невиданный. Причем речь совсем о другой войне, начавшейся задолго до прошлого февраля.
Два украинца — пять церквей
Наличие пяти православных церквей для такой сложной, сшитой как лоскутное одеяло страны, как Украина, скорее, даже естественно. Как и постоянный религиозный конфликт.
Украинская автокефальная церковь (затем превратившаяся в государственную ПЦУ), УПЦ Киевского патриархата, просто УПЦ (приставку «…Московского патриархата» ей давали чтобы отличать от предыдущей), Румынская православная церковь, Армянская апостольская церковь, живущая здесь с XIV века. И бонусом еще греко-католики. Они хоть и подчиняются папе, но на литургии произносят «…и всех нас, православных христиан». Так что даже шесть церквей.
Каноническая УПЦ неизменно оставалась крупнейшей и пока остается таковой. Управделами церкви, митрополит Бориспольский и Броварской Антоний по итогам тяжелого 2022 года насчитал 12 148 приходов, 262 монастыря и 12,5 тысячи священнослужителей. До определенного момента у них все было хорошо, хотя еще в благополучном и солнечном 2008 году сельский активист дядя Юра по кличке Полицай при мне ядовито кусал церковного старосту дядю Колю:
С точки зрения украинского националиста, живущего в стройном мире безобразных правил, «московские попы» всегда были агентами врага. Даже несмотря на то, что церковь берет начало от святого князя Владимира, крестившего киевлян в Почайне — такие сложные конструкции трудно удержать в маленьком мозгу.
Объективно УПЦ для них была вражеской, поскольку всегда память о солдатах Великой Отечественной по неписанной традиции здесь чтилась свято, 9 Мая — обязательно панихида. А главное, службы правили на церковнославянском и русском языках, что страшно возмущало сознательных граждан. Чем западнее — тем сильнее было возмущение.
Однажды на Полтавщине завуч местной школы, приехавшая туда работать из Тернопольской области, с возмущением рассказывала, как в «Московском патриархате» агитируют против Украины, прославляя Россию. Регулярно бывая на литургии и зная содержание проповедей, я удивленно спросил, говорит ли подобное конкретный священник в церкви через дорогу.
«Нет, у нас такого нет, — ответила духовитая женщина. — Но, вообще, они это делают».
Популярная в определенной среде байка о нелюбви украинской церкви к Украине переплавилась в конкретные претензии уже во время Майдана, когда УПЦ жестко осудила «мирных протестующих». Было ли на то решение церковного начальства или нет — неизвестно. Но масса знакомых священников, от обычного сельского попа и до целого епископа, в своих проповедях привселюдно клеймили людей в кастрюлях и учиненное ими светопреставление. В ответ люди в кастрюлях засунули коктейли Молотова в парочку киевских храмов.
Мировые СМИ облетело фото печерских монахов и примкнувшего к ним белого духовенства, вставших между бушующими майдановцами и «Беркутом». Дежурство на линии огня продолжалось недолго и никакого эффекта не дало, но четко обозначило стороны баррикад: все, кто не с Майданом, — против него. Затем то же самое случилось по вопросу войны в Донбассе, где церковь сторону власти не приняла.
Поэтому новая власть в лице президента Петра Порошенко решительно встала на курс «АрМоВира» — «армия, мова, вера», где главной целью стало получение томоса от Константинопольского патриарха и создание «настоящей украинской церкви». В этой точке будущее УПЦ было ясно определено, хотя верить в него никто не хотел. Как и в насилие, которое в отношении святой церкви казалось немыслимым. Ведь даже сам Порошенко в 2009 году был рукоположен в дьяконы УПЦ и чинно носил икону на крестном ходу.
Проект «Разгром»
Добро на окончательное решение православного вопроса было дано только нынешней весной, и на острие главного удара оказалась Киево-Печерская лавра. Когда-то мой приятель, коренной киевлянин Сергей, зловеще сообщил за стаканом: «Хочешь жить в России — оставайся в Киеве, отсюда пошло православие и русская земля, это нельзя бросить». Прекрасно понимая значение лавры, украинская власть сосредоточила усилия на изъятии ее из монашеского пользования самым наглым и бесцеремонным образом.
На очереди и Почаев, давно мозоливший глаз галичанам: там уже нашли нарушения использования имущества государственного заповедника.
«У нас созданы комиссии по проверке использования объектов как в Почаевской лавре, так и на территории Черниговского заповедника, где уже приостановлены действия соглашений по использованию некоторых объектов заповедника. …В Кременецком заповеднике в одном из храмов прекратился срок соглашения об использовании. У нас также находится дело в местном суде относительно того, почему нас не допускают в этот храм, но это процесс», — заявил министр культуры Украины Александр Ткаченко. И пообещал, что в Нижней лавре разместится центр народных промыслов.
Все, что смогли противопоставить этому духовенство УПЦ и верующие — это беспомощное молитвенное стояние и наивные попытки добиться справедливости в суде. Наместник лавры владыка Павел безропотно отправился под домашний арест с ношением электронного браслета.
А тем временем по всей стране со вкусом и размахом продолжается разгром: решениями местных властей у православных забирают из пользования земельные участки под храмами, силой переводят сами храмы в ПЦУ или просто жгут их, священников бьют, обливают зеленкой, устраивают перформансы во время службы. Кажется, что все бесы из ада переместились на Украину и молнии небесные их не карают.
Возможно потому, что УПЦ сама сделала свой выбор, согласившись с отведенным ей местом. Ведь «отжим» и поджоги храмов начались буквально сразу после «томосятины»: у политической церкви не было ничего своего. Не мудрствуя лукаво, она использовала обильный админресурс, и за грех рэкетирства не краснеет. Если ты за Украину — любые грехи тебе прощаются, дружок. А каноническая православная церковь, собиравшая каждый год многотысячные крестные ходы, ни разу не собрала даже сотню добрых молодцев, готовых встать на защиту своего.
Весна прошлого года стала переломным моментом в этом выборе, когда УПЦ, осудив своего патриарха, предстоятеля Русской православной церкви Кирилла за политическую позицию и прекратив его молитвенное упоминание, сама от политики уйти не смогла. 10 марта митрополит Онуфрий обвинил Российскую Федерацию в нападении на Украину. «Мы последовательно призываем к мирному разрешению конфликтов путем диалога. Война — это самый страшный грех, существующий в этом мире. Она заставляет смотреть на другого человека не как на образ Божий, а как на врага, которого нужно убить. Поэтому нет оправдания тем, кто начинает войну», — заявил предстоятель УПЦ, личный состав которой немедленно включился в общественную деятельность.
В приходах собирали пожертвования на армию и конкретным людям «на броники», а приходские чаты в мессенджерах мгновенно превратились в ленты патриотических новостей. Балагур и златоуст, архиепископ Обуховский Иона вдруг начал радоваться немецким «балкенкройцам» (черным крестам) на технике ВСУ: ах! Православное воинство не чета сатанинским красным звездам. Молитва «о богохранимей стране нашей, о властех и воинстве ея» приобрела совершенно конкретный вкус и оттенок. Как будто не было всех предыдущих лет, не происходило ничего, что вызывало в православном духовенстве искреннего возмущения и протеста.
Оказавшись в ситуации сложного выбора — сохранить ли верность Русской православной церкви или присягнуть украинской власти, УПЦ выбрала второе. Но это лишь немного отложило ужасный конец. Многие тысячи храмов какое-то время побудут там, где они есть, просто потому, что у государственной церкви просто нет столько дежурных священников. Но это не принципиально. После того как под расово верную церковь отойдут главные духовные центры — все посыплется само собой.
Жертва прихожан УПЦ, героически сражающихся на фронте, никем не будет оценена. Точно так же, как не был оценен и патриотизм русскоязычных солдат. С точки зрения правящей идеологии чем больше их погибнет — тем лучше для будущего «Новой Украины». Ее проект выписан и проговорен до зубодробительных максим, в нем нет никаких полутонов, как нет места и «московской церкви».
Для Украинской православной церкви был и третий выбор. Сохранять достоинство, защищать себя и молиться Богу, не принимая никаких сторон. Что, как мне кажется, и положено делать духовенству. Но эта возможность была упущена. А потому за трагедией УПЦ нам придется наблюдать с сожалением, но без большого сочувствия.