Премьер-министр Армении Никол Пашинян за последние пару дней совершил сразу два ярких поступка. Во-первых, сбрил бороду и показал на страницах в соцсетях свой новый имидж. Во-вторых, выступил с новой инициативой стратегического, по его словам, характера.

ИА Регнум

«Я считаю, что Армения и Азербайджан для мирного существования нуждаются не только в мирном и других договорах, а, по-моему, нуждаются в заключении стратегической сделки. О том, в рамках каких формул в ближайшие 100 лет мы планируем жить в качестве независимых государств рядом друг с другом», — заявил армянский премьер.

Эта инициатива выглядит преждевременной. На сегодняшний день Армения и Азербайджан все ещё не могут прийти к подписанию мирного договора. Для этого нет ни атмосферы доверия, ни гарантий, что стороны будут соблюдать взятые на себя обязательства. Проще говоря, о каких стратегических соглашениях может идти речь в ситуации, когда Баку и Ереван еще не договорились о тактических компромиссах?

Но, очевидно, Пашинян считает, что как раз его видение стратегического соглашения поможет достичь тактических прорывов. Ведь это стратегическое соглашение представляет собой настоящую капитуляцию.

«Предполагается, что это связано с концепцией так называемой «Реальной Армении», раньше озвученной Пашиняном. То есть политической стратегии, основанной на отказе от территорий, от каких бы то ни было моментов, связанных с национальными историческими интересами. С попыткой ужаться везде, где только можно, чтобы удовлетворить соседей и, главное, Запад», — говорит в беседе с ИА Регнум глава Евразийского аналитического клуба Никита Мендкович.

В рамках этой стратегии, по мнению эксперта, Пашинян готов даже отказаться от части территорий страны, чтобы Азербайджану было удобнее создать транзитные пути и транзитные же зоны, а также согласиться на сокращение армии. При этом ряд согласий армянские власти уже озвучили: например, готовность переписать конституцию (убрав из неё упоминание необходимости воссоединения с Нагорным Карабахом) и отказ от продвижения на международной арене мирового признания геноцида армян в Османской Империи.

Определённая логика в этой стратегии, конечно, есть. Она вырисовывается, если смотреть на ситуацию глазами Пашиняна — с его видением образа страны.

«Для Армении важно иметь гарантии безопасности, ненападения и предотвращения будущих войн с Азербайджаном. Пашиняну нужно установить стабильность, отвести обвинения в том, что он якобы состоит в сговоре с Алиевым и будет уступать в будущем территории — например, Зангезурский коридор или весь Зангезур (Сюник).

Ориентированный на Европу Пашинян хочет закрыть проблемы с соседом и спокойно вести свою страну дальше в Евросоюз и НАТО. Проблемных членов со спорными территориями в Брюсселе не желают», — поясняет ИА Регнум старший преподаватель кафедры теории и истории журналистики РУДН Камран Гасанов.

Достичь этого образа трамповским принципом «мира через силу» Армения не может: финансовые, демографические, дипломатические, политические и военные ресурсы страны не соответствуют её региональным амбициям. И, главное, стратегическая культура страны не подразумевает накопления этих ресурсов через реальную политику — преимущество отдается не делам, а картинкам. Причём картинкам для внутриполитического потребления.

Так, например, армянские власти решили выступить против проведения в Баку климатического саммита и пригласили на протесты в Ереване известную экоактивистку Грету Тунберг. Ей вручили плакаты и попросили высказаться за возвращение в Армению пленных, которых Азербайджан захватил в ходе Карабахской войны.

Очевидно, Тунберг раньше ни о каких пленных не знала, а после выполнения заказа просто о них забудет. При этом деньги, выделенные на визит активистки, могли быть отправлены в реальный сектор экономики. Но выбрали Тунберг, которую уже практически никто, особенно после участия в грузинских протестах, всерьёз не воспринимает.

В целом же это системная политика армянских властей, которая существовала еще до Пашиняна, — пиар важнее реальных дел. А в результате приходится отказываться от собственных интересов ради удовлетворения требований Баку.

«Алиев может взять на себя обязательства о ненападении только после подписания мирного соглашения. А для этого Азербайджану нужны гарантии отсутствия территориальных претензий в будущем: изменение конституции Армении и отказ от идей реванша, от дальнейшего вооружения руками Франции, Индии и Евросоюза», — говорит Камран Гасанов.

Однако здесь есть два больших «но». Во-первых, что бы ни говорил Пашинян о стратегическом характере соглашений, они не приведут к стабильному миру. Все законы международных отношений говорят о том, что слабых добивают — удовлетворение одних амбиций ведёт к появлению других.

«Никто не сможет гарантировать Пашиняну, что вслед за выполненными им требованиями не поступят новые. Тот же Азербайджан официально озвучивал претензии на город Эривань — то есть Ереван», — напоминает Никита Мендкович.

Чтобы этого не произошло, нужны гаранты соглашения. И тут вступает в дело второе «но» — таких гарантов нет. Точнее, нет гарантов, на которые согласились бы обе стороны конфликта.

«На последней встрече 3+3 Иран, Турция и Россия дали понять, что проблему двух республик и их мирный договор можно решить на основе этого триумвирата региональных держав. А Пашинян хотел бы в качестве гаранта Евросоюз, Францию, но на это не пойдёт Азербайджан», — уверен Камран Гасанов.

Конечно, в ситуацию могла бы вмешаться Россия. Причём не просто стать гарантом соглашений, а в целом избавить Ереван от необходимости «ужиматься во всём». Армения по-прежнему находится в ОДКБ и Евразийском союзе, что гарантирует ей военный и экономический зонтики со стороны Москвы. Но армянский премьер-министр от этого зонтика отказывается — как и армянское общество, которое не может остановить русофобскую политику главы государства.

«От поддержки Москвы Пашинян сам отбивается руками и ногами. И, по большому счёту, Россия этого утопающего спасти не может. Ведь глупо спасать человека, который пытается бить спасателя по голове», — говорит Никита Мендкович.

Поэтому спасаться придётся в одиночку. А удастся ли — большой вопрос.