Боец Санакчи: мой дед — участник Курской битвы, я тоже бью здесь врага

Когда началась СВО, уроженец Казахстана с позывным Санакчи не смог сидеть дома. Он всегда поддерживал Россию, хотел помочь ЛНР и ДНР в их борьбе против киевского режима. Начинал штурмовиком, получил несколько тяжёлых ранений.

Сейчас мужчина занимает должность командира роты беспилотных летательных аппаратов СпН «Ахмат» и прибыл в Курскую область, где Вооружённые силы РФ освобождают нашу землю от ВСУ.

Санакчи беседует с корреспондентом ИА Регнум с перебинтованной рукой: 17 августа враг ударил кассетным боеприпасом. Санакчи, как говорит он сам, повезло — ранение оказалось лёгким. А его товарищ сильно пострадал, сейчас он в госпитале имени Вишневского в Москве. Били, уверен собеседник агентства, целенаправленно по группе БПЛА.

За Санакчи давно охотятся, но мужчина не скрывает своего лица: пусть знают, говорит он, кто нанесёт им такое огневое поражение, от которого они уже не оправятся.

— Как получилось, что вы, житель Казахстана, стали участником СВО?

— В 2022 году, когда началась СВО, я находился в Казахстане, был гражданином страны. А у меня и дед, и отец воевали. Дед воевал с 1941-го по 1945-й, отец — воин-«афганец». Я всю свою осознанную жизнь болел за Россию, а после начала СВО просто не смог сидеть дома. В июне 2022-го решил принять участие в этой освободительной миссии — помочь Луганской и Донецкой Народным Республикам. Приехал в Россию, устроился работать в ЧВК «Вагнер».

Отработал две командировки, получил несколько тяжелых ранений. За выполненные задачи получил государственные награды: орден Мужества, медаль «За отвагу», медаль «За заслуги перед Отечеством» II степени. И внутренние награды, например медаль «За Бахмутскую мясорубку».

В конце июня 2023 года, когда ЧВК «Вагнер» фактически распалась, мне не нашлось места в других подразделениях, поскольку я на тот момент был гражданином Казахстана. А я всё равно хотел возвращаться в зону СВО. К счастью, встретил в военкомате одного из своих товарищей. Он посоветовал пойти в спецназ «Ахмат» — и собственно, теперь я тут. В СВО я прошёл путь от штурмовика до командира роты беспилотных летательных аппаратов. Если честно, я собой горжусь, потому что у меня получилось.

— Вы заключили контракт со спецназом «Ахмат». Где вы после этого находились и как оказались в Курской области?

— Когда я подписал контракт, наша «бахмутская эпопея» продолжилась. Мы работали на артёмовском направлении напротив посёлка Красное, на курдюмовском направлении, на лисичанском направлении. После нас перекинули на белгородское направление, а теперь 204-й полк работает на курском направлении, чтобы локализовать и выдавить противника.

Очень важный для меня момент: мой дед — участник Курской битвы, защищал Прохоровку. И так случилось, что теперь я, через поколение после деда, продолжаю путь на этой же земле. Эти мысли меня подпитывают, дают силы идти дальше. Я понимаю, что дедушки нет с 1995 года, но я знаю, что он всё видит и гордится мной.

— Такое совпадение сложно даже придумать.

— Честно сказать, в 2021 году и я не мог подумать, что внук деда, которого чтили все, кто его знал, продолжит его путь. Он прошёл всю войну с 1941 по 1945 год, но имел всего одну государственную награду. А у меня, получается, за мой короткий военный путь государственных наград больше, чем у отца-«афганца» и у деда.

— А чем вы занимались до того, как отправились в СВО?

— Проработал три года в отделе по борьбе с коррупцией. А потом случилось забавное: наше ведомство поделили на две части, я хотел продолжить службу в своём же отделе, но уже под другим названием. И в отделе по борьбе с коррупцией… у меня попросили взятку. Тогда я сильно разочаровался во всей этой сфере и решил уйти на «гражданку», на вольные хлеба. Занимался бизнесом. Он работает по сей день, дивиденды получают моя мама и бывшая супруга.

— Сейчас вы командир роты БПЛА. Каковы ваши основные задачи?

— В первую очередь разведка и корректировка артиллерии. Артиллерия по плановым целям может долбить сколько угодно, но это расход боекомплекта. А когда это всё делается под «глазами», которые смотрят с неба и могут грамотно корректировать, получается очень хороший тандем — с отличными результатами.

— Сложно было учиться работе с беспилотниками?

— В принципе, ничего сложного не было. Медведи ездят на велосипеде, а мы что, хуже медведей? В бою обычно тяжелее, потому что сталкиваешься с разными внештатными ситуациями, которых в тепличных условиях на полигоне не бывает. Взять, к примеру, то же воздействие РЭБ. Но у нас в этом плане уже протоптаны тропы: мы залетаем и в тыл противнику, выявляем его ротации, пешие и передвижения на технике.

— Правда ли, что на успешные расчёты БПЛА враг объявляет охоту?

— Да, конечно. Особенно охотятся на представителей высокоточной «беспилотии». Мы знаем расчёты на той стороне, они знают нас: по позывным, интервью, роликам с результатами работы. Я никогда не скрывался, не скрывал лица. Пусть они видят, кто против них воюет, пусть знают, что именно этот человек будет наносить им такое огневое поражение, от которого они уйдут к праотцам. Туда им и дорога.

— Мы находимся в Курской области, как вы оцениваете текущую ситуацию в регионе?

— Сейчас ситуация на фронте меняется буквально каждый час, актуальной линии боевого соприкосновения нет. Противник предпринимает постоянные попытки прорыва, давит, бросает всё новые и новые силы. Но, мне кажется, это агония: они бросают последние силы, чтобы показать своим западным хозяевам, что у них еще есть возможность как-то влиять на Российскую Федерацию. Всё это сделано, чтобы вытягивать из Европы деньги, оружие и пакеты военной помощи.

Но ничего у них не получится, они пришли сюда в последний путь. Для наших полей они окажутся перегноем, враг будет разбит. Мы бьемся до последней капли крови.

— Сообщалось, что противник действует небольшими мобильными группами, что раньше давало ему преимущество. Сейчас мы научились бороться с такими группами?

— Да, однозначно. На первоначальном этапе прорыва в Курской области противник действовал малыми группами, создавал сумбур, в некоторых точках создавал давление, якобы показывая участок, на котором будет прорыв, а сам, обходя стянутые на это направление резервы, заходил с другой стороны.

Они пытались запутать нашу разведку, перемещая воинские подразделения вдоль границ Белгородской и Курской областей. Закидывали дезинформацию, очень много слухов ходило, что противник собирается наступать и в Грайворонском районе, и на сумском направлении. А теперь они даже представить себе не могут, во что им это выльется.

— Имеете в виду, что они заплатят за это?

— Да. За каждую мирную жизнь, которая была отнята, за каждого ребёнка, женщину, бабушку и дедушку мы будем мстить. Это дело принципа, потому что это наша земля. Даже я, уроженец другой республики, воспринимаю это как покушение на моё личное пространство, на мои территории. Я готов отдать жизнь за Россию и за то, чтобы мирное население имело возможность дальше вести свои дела, отмечать дни рождения, свадьбы, праздники — и просто жить.

Я хочу извиниться перед жителями Курской области за то, что мы допустили этот прорыв. Противник сумел зайти на нашу землю, но мы никуда отсюда не убегали. Мы находимся здесь, будем бороться, биться до конца. Мы готовы отдать свои жизни за то, чтобы у вас было будущее и вы могли спать спокойно.