«Лично я выхода не вижу». Записки симпатизирующего России жителя Харькова

Этот текст о том, каким теперь стал бывший русский город Харьков, чем он живет и как в нем живется человеку, не отказавшемуся от своих убеждений. Его автор как раз такой человек. Он не убежал из города, как многие, пережив самое тяжелое время вместе с ним. Он понимает, что страшно рискует, в том числе предложив опубликовать ИА Регнум свои заметки и зарисовки. Тем не менее рассказать о происходящем — его сознательное решение. Потому что это голос тех, кого не слышно. Кто заперт в тюрьме, в которую превратили государство, кто находится под присмотром добровольных надзирателей, получивших власть над чужими жизнями. Тех, кто еще не потерял надежды.

Июль… Жара… Под ногами плавится асфальт… На солнце термометр пробил отметку в сорок градусов и лезет выше… В Харькове по улицам ползают разморенные палящим солнцем горожане, а по дорогам шуршат шинами дорогие авто с кондиционером. В авто, в которых кондиционеров нет, водители и пассажиры похожи на вареных раков. В парках запустили фонтаны (по крайней мере, в центральном саду Шевченко), работает дельфинарий, а в разбомбленном весной прошлого года спорткомплексе ХПИ опять открылся бассейн (в него ракеты каким-то чудом не попали).

Догадаться, что в ста километрах отсюда идет война, реальная война с горой трупов по обе стороны ЛБС, можно только по воздушным сиренам, которые раздаются каждые полчаса, и по забитым фанерой окнам домов, которые жители либо покинули, сбежав на запад, либо не спешат восстанавливать в ожидании нового наступления. Будет оно или нет, никто не знает, но слова Путина о демилитаризованной «санитарной зоне» помнят все, и кто с ужасом, а кто с надеждой ждет прихода ВС РФ. Последних исчезающее меньшинство и причин тому масса.

На воздушные тревоги внимания никто уже не обращает, даже не реагирует, кроме банков и некоторых особо «продвинутых» типа оператора связи Vodafone, магазины которого, следуя предписаниям властей, закрывают на это время свои двери и выгоняют посетителей. Харьков — прифронтовой город, здесь до сих пор действует комендантский час с 23:00 до 05:00 утра, а уличное освещение включают лишь на пару часов. Без него ни зги не видно, темень кромешная — хоть глаз выколи.

Правда, по ночам ездят уборочные машины, чистят и приводят в порядок город, и не прекращали ездить все это время с начала СВО, за что отдельное спасибо мэру Терехову. Именно это и приводило в чувство съехавшие от ужаса мозги харьковчан в первые дни спецоперации, когда город подвергался массированным обстрелам. Сейчас тоже прилеты случаются почти каждый день, но привыкшие к этому харьковчане даже не интересуется, где и что взорвали. Какая разница…

Город вернулся к почти мирной жизни, людей стало значительно больше, открылись все закрытые до этого магазины, кафе и рестораны. Военных в городе стало значительно меньше, но облавы на потенциальных призывников в метро (которое работало и работает совершенно бесплатно все это время) и на улицах продолжаются. Война и военкомы собирают свою жатву, и мужчин призывного и среднего возраста стало в разы меньше. Реально на глаза попадаются одни пионеры и пенсионеры).

В магазинах никто уже не скупает соль и спички, товаров стало почти как до войны (чего не скажешь о ценах, которые кратно выросли). При этом из города пропал и «Кракен» — самое боеспособное и натасканное западными инструкторами харьковское подразделение «Азова» (запрещенная в РФ террористическая организация. — Прим. ред.) Наконец-то этих идейных фашистов отправили куда им и следует — для утилизации на фронт, где, как говорят, их ряды уже сильно проредили.

Мусор вывозится, вода и электричество есть, а курс доллара изумляет своей непоколебимостью. Таким образом, война вроде бы есть, но её как бы и нет. Как будто я смотрю страшный сон и нужно просто проснуться. По телевизору новости с горящими домами, а у нас на базарах идет бойкая торговля черешней и по улицам слоняются толпы праздно шатающейся молодежи, в основном старшего школьного возраста, которым призыв в армию пока не грозит.

Думал ли я в начале СВО, что спустя полтора года после ее начала не буду знать, чем закончатся активные боевые действия, а главное — где? Вот мои записи тех дней (писал «в стол», без всякой надежды на публикацию).

25 февраля. Спал шесть часов, норм. С утра работал Су-24, наш (в смысле российский), отбомбился, или ракетами класса «воздух-поверхность» так отработал, что у меня стекла чуть не вылетели, потом пошла украинская РСЗО молотить. Ночью город возьмут, уже сейчас в городе никого, все магазины закрыты, воды нигде нет, мусор не вывозят два дня — ждут Путина.

26 февраля, 10:30 утра. Дважды уже срабатывала воздушная тревога, мэр обратился к жителям с просьбой покинуть дома и укрыться в бомбоубежищах, подвалах или метро. Сижу в своем «подвале» на 5-м этаже, жду Путина, пока не идет.

26 февраля, 23:30. Полыхает все небо над ХТЗ, видео этого зарева уже появилось в сети с хэштегом: «Вечерний Харьков», в час ночи стрельба стихла. По личным контактам среди ВСУ есть информация, что укровоенным дана команда не сопротивляться, дабы сохранить жизнь. Сегодня ночью все решится, с утра, надеюсь, увидеть чудеса переобувания.

Но не случилось… Увы и ах! Город был реально готов к сдаче, мэр обратился к горожанам по местному ТВ с призывом крепиться и не падать духом, впервые назвав их харьковчанами, а не украинцами, так и сказал: «Мы — харьковчане, с нами Бог, надо держаться!» 92-я мехбригада ВСУ, защищавшая город, куда-то пропала, и когда 27 февраля начался «штурм», который даже разведкой боем назвать нельзя, Харьков защищали лишь нацисты местного «Фрайкора», спецподразделение полиции «Корд» и разрозненные отряды теробороны, сколоченные буквально за день до этого.

Чем «штурм» закончился, вы знаете. По прошествии этих событий понятно лишь одно: у русских что-то с самого начала пошло не так. Шли, как на парад, а столкнулись с ожесточенным сопротивлением. Про парад — это не формула речи, реально техника шла с георгиевскими лентами на броне, а на Холодной горе, отстав от колонны, заблудилась машина с парадной формой. Что стало с водилой — не знаю, могли порвать на куски добропорядочные граждане.

В результате эйфория первых дней СВО сменилась удивлением и непониманием. На смену им пришел страх за свою судьбу и тупая апатия. Липкий страх пробрался под рубашку большинства еще недавних симпатиков РФ и сковал их души. Если до 24 февраля число таких людей в Харькове колебалось от 40 до 60% (в разные периоды после Майдана по-разному), то с каждой новой ракетной бомбардировкой города это число таяло, пока спустя полтора года не скатилось к статистической погрешности в 2–3%.

Возможно, их и больше, но озвучивать свою позицию себе дороже, даже дома на кухне за закрытыми окнами и дверями не каждый рискнет. Поверьте, это не пустые слова — тут такие сумерки фашизма начались, что Гитлер с Геббельсом с завистью курят, вопрошая из ада: «А что, оказывается, так можно было?»

Оказывается, можно было… Еще из прошлогодних записей:

Теперь моя жизнь здесь не стоит и копейки. Жизнь любого человека здесь сейчас не стоит и копейки. Я могу попасть под русские ракеты (уже попадал, удовольствие не пожелаю никому). Что такое прилет крылатого «Искандера», может понять только человек, попавший под него, когда 5-ти этажный дом поднимается и опускается под тобой от взрыва в каких-то трехстах метрах, и так два раза подряд. Страшнее только прилет крылатого «Калибра», но пока Бог миловал. С таким же успехом я могу попасть и под украинские «Грады». Тоже уже попадал, выжил лишь чудом, когда одна ракета из пакета не долетела до моего дома каких-то 20 метров, вонзившись во впереди стоящее здание, спалив верхний этаж вместе с жильцами, а вторая ракета перелетела через него 20 метров, от взрыва которой у меня упал потолок прямо на меня и вынесло во всем доме все окна. И это всего лишь «Град», даже не «Ураган» или «Смерч». Про арту и минометы, я тут даже молчу.

В этом моя разница с жителями ЛДНР, которые мне рассказывают, что Донбасс 8 лет терпел и вам велел. Не надо сравнивать боеприпасы, прилетающие к нам и на Донбасс, даже 152-й калибр не идет ни в какое сравнение с крылатым «Калибром». Такой интенсивности обстрелов, которые пережил Харьков в первые дни СВО, никакой Донбасс не знал, когда ракетный налет длится два часа подряд, от которого вздрагивает земля и во все небо полыхает кровавое зарево, или когда артиллерийская канонада с 15-минутными перерывами на обед длится весь день и ты только считаешь — это отлет или уже прилет, по звуку отличая «Град» от «Смерча» или «Урагана» и моля Бога: лишь бы в этот раз не в тебя.

Половина северной Салтовки и Пятихатки сейчас в руинах, восстанавливать их никто не собирается. Понять весь ужас и кошмар происходящего может только человек, оказавшийся здесь и сейчас.

При этом я не боюсь русских ракет или бомб. Они знают, куда летят, ночью прилетает самолет, а утром кто-то не находит на привычных местах то военкомат, то танковое или авиационное училище, то облгосадминистрацию или управу СБУ. Я боюсь украинские РСЗО и тяжелую арту, которые шмаляют как подорванные весь день, и я слышу только отлеты, но ведь не в Россию летят их боеприпасы? Хотя, согласитесь, попасть под дружественный огонь гораздо обиднее, чем под вражеский, а жить в окружении врагов, которые только и мечтают сдать тебя «на подвал» как скрытого ватника.

Меня могут убить прямо на улице просто так лишь потому, что я не понравился какому-то непонятному человеку с автоматом и синей повязкой, нахлобученной поверх гражданской одежды. Или быть прикрученным к дереву с табличкой «Мародер». Или забитым до полусмерти. А если у тебя на улице захотят проверить телефон и выяснится, что «есть только кнопочный», это вообще 90-процентный шанс попасть на «установление личности».

Поверьте, все эти моральные уроды, гопники, получившие в свое распоряжение огнестрельное оружие, называющие себя бойцами теробороны, гораздо хуже бойцов ВСУ. С теми я уже сталкивался, им не до тебя, они воюют с внешним врагом, в принципе, люди под присягой, я их понимаю — Родину защищают (родину-уродину, но какая есть). Призвали, пошли воевать. Одного такого воина попытался пропустить вперед в очереди у кассы (хотя они имеют право отпускаться вообще без очереди), так он отказался, говорит, постою.

Также я могу погибнуть в застенках СБУ, куда меня сдадут бдительные соседи как путинского шпиона, который по ночам сигналит ему, включая свет на кухне. Равно как и в СБУ бесполезно доказывать, что ты не путинский шпион, когда у тебя в компьютере полно компромата на тебя же самого (начиная от кавера гимна СССР и кончая «вражескими ресурсами», которые ты посещал в последние месяцы). Самое смешное, что за нацистский военный марш тебе вообще ничего не будет, равно как и за свастику на всю спину или руны СС.

Я уже не осуждаю своих друзей, которые не то что говорить на запрещенные темы, они даже думать в эту сторону боятся. И поверьте, это еще не вечер! Если раньше Харьков был русским городом, то теперь «мутантов» здесь 95–97%. И все они люто ненавидят Россию и Путина. Объяснять им, что во всем виноват их «президент мира», который принес войну, гиблое дело. Такова объективная реальность. И чем дальше все это будет продолжаться, тем глубже будет борозда между нашими некогда братскими народами, которые убивают друг друга в угоду заокеанским кукловодам, стригущим с этого купоны.

Лично я выхода не вижу. Все зашло слишком далеко. Может, вы видите? В каждой украинской семье уже есть погибшие на этой войне или знакомые и друзья погибших. А это борозда, пролегшая между нами на поколения. И это я еще ничего не говорю про поколение зомби, родившихся в двухтысячных, для которых нет никаких авторитетов и которые воспринимают историю в том виде, в котором ее им скармливают пришедшие к власти на Украине в 2014-м негодяи и перерожденцы.

Настоящие сумерки фашизма начнутся, если РФ остановит свою СВО на полпути, ограничившись уже занятыми территориями по причинам высшей целесообразности. Хотя это будет смерть не только для меня, но и для нее, просто с временным лагом. Надеюсь, в Кремле это понимают и дойдут до конца.