Завершение визитов Владимира Путина в КНДР и Вьетнам ознаменовалось заявлением, затмившим результаты даже такой значимой поездки, как эта. Отвечая на вопросы журналистов в Ханое, президент жестко сформулировал суть происходящего:

Иван Шилов ИА Регнум
Владимир Путин

«На Западе говорят и о том, что хотят добиться стратегического поражения России на поле боя. Что это означает для России? Для России это означает прекращение её государственности. Это означает конец тысячелетней истории российского государства. Я думаю, что это для всех понятно. А тогда встаёт вопрос: а зачем нам бояться? Не лучше ли нам идти до конца? Это элементарная формальная логика»

Путин максимально конкретно обозначил стоящий перед нами выбор — победа или гибель. Да, именно так: стратегическое поражение России в нынешнем опосредованном конфликте с Западом приравнено к крушению государства российского. А при наличии такого выбора не остается пути назад — только вперед, только к достижению поставленных целей.

Эти слова Путина напоминают его давнее высказывание насчет возможного применения ядерного оружия, когда он риторически спросил о том, зачем нам такой мир, если в нем не будет России. Но тогда речь шла о теоретической вероятности ядерной войны, а сейчас президент говорил о конкретной, уже идущей битве.

Его слова не оставляют сомнений (у тех, кто еще в этом сомневался) в том, что Путин не просто не свернет и не отступит — он вообще не рассматривает возможность поражения. Действительно, когда отступать некуда, то нет и страха — нужно только победить.

Это не о том, что Путин готов «сжечь весь мир в труху», то есть устроить ядерную войну, в которой, как известно, не будет победителей (точнее, в выигрыше останутся только те, кто в ней не участвовал). Это о том, что опция поражения им в принципе не рассматривается.

Почему он так самоуверен? Это не самоуверенность, а убежденность в собственной правоте и ощущение громадной исторической ответственности, которая лежит на нем. Именно поэтому Путин и убежден в своей силе.

Но почему он приравнивает стратегическое поражение России к краху всей нашей государственности? Противники Путина уже обвиняют его в спекуляции. Мол, он сам создал проблему — «напал на Украину», втянулся в прокси-войну с Западом, — а теперь пугает гибелью России! Ну и к тому же, по их мнению, поражение России вовсе не обязательно приведет к крушению России — мало ли войн Россия проигрывала?

Все эти рассуждения исходят из банального непонимания термина «стратегическое поражение». Запад не расшифровывает, что он имеет в виду, ограничиваясь заявлениями о том, что России ни в коем случае нельзя позволить победить на Украине, а Украина не должна проиграть. Но формально это не является «стратегическим поражением России» — почему же тогда Путин так жестко воспринимает рассуждения Запада на эту тему?

Люди, которые ставят вопрос подобным образом, забывают (или делают вид, что забывают) то, о чем говорил глава Пентагона в самом начале конфликта, обозначив цели США: добиться того, чтобы Россия никогда не смогла повторить такую операцию, как на Украине. А как это сделать технически? Для этого ведь нужно не просто победить Россию на украинском театре военных действий — нужно после этого еще и вырвать медведю все зубы, то есть поставить Россию на колени, лишить её возможности прийти в себя, перевооружиться и взять реванш.

Но как это можно сделать в отношении ядерной сверхдержавы? Только ликвидировав её.

Не путем ядерной войны, конечно (которая приведет и к гибели «ликвидатора»), но путем раздела и развала, т.е. той самой «деколонизации», которую оппоненты пытаются представить как всего лишь мечты отдельных западных русофобов. В реальности же обеспечить заявленную цель можно, только если на месте России образуются несколько государств, каждое из которых будет слишком слабым для того, чтобы даже попытаться воссоздать империю.

Но как же Запад может достичь этого, если у него своих проблем выше крыши? Очень просто: Западу самому ничего делать и не придется, всё должны будем мы сделать сами, собственными руками. Западу достаточно будет победить нас на Украине, причем так, чтобы заявления о состоявшемся «стратегическом поражении России» прозвучали не только в Киеве, но и в Москве — то есть мы сами признали свое поражение.

После этого включаются сценарии 1917 и 1991 годов — меняется власть, и страна начинает разваливаться. Причем в этот раз Запад сделает все для того, чтобы подстраховаться на случай реинтеграции русского пространства, так что права на реванш у русских уже не будет.

Реалистичен ли подобный сценарий? Вполне, при стечении худших для нас обстоятельств — внешнего поражения, предательства (части) элит и внутреннего кризиса. И все это, увы, уже было в нашей истории.

Отличие нынешнего момента в том, что мы просто не имеем права на подобное повторение пройденного: второго за несколько десятилетий развала Россия просто не перенесет. Именно поэтому Путин даже не допускает мысли о возможности нашего поражения — так рисковать русской государственностью никто не имеет права.

А насчет личной ответственности Путина… Понимал ли он, когда начинал СВО, что стоит на карте? Некоторые считают, что нет, иначе сразу же объявил бы «вставай страна огромная» и «идет война народная, священная война». А так — просто специальная военная операция, просто планы всё решить стремительным ударом.

Однако не стоит торопиться обвинять президента в ошибке, в недооценке уровня угрозы, в непонимании того, что было поставлено на карту 24 февраля 2022-го года.

Путин действительно хотел решить первую часть задачи быстрым ударом — но только первую, украинскую. Но он прекрасно осознавал, что это лишь часть вопроса. Даже быстрый успех на Украине привел бы к началу острого и затяжного конфликта с Западом. Конфликта за право России вернуть себе контроль над своим историческим пространством. И именно поэтому в своем «ультиматуме» от ноября 2021-го Путин и требовал от атлантистов гарантий безопасности России на западном направлении, а не только говорил им «отступитесь от Украины».

Да, тогда Путин бросил перчатку Западу, но ведь это была перчатка, изначально брошенная самим Западом после развала СССР на нашу землю. Атлантистам не хватило исторического реализма и чувства меры, чтобы остановиться на достигнутом — самоликвидации грозного противника. Они решили еще и передвинуть на восток историческую границу Запада и русского мира. Вцепились в Украину — и тянули ее на себя, не считаясь с последствиями этого решения ни для самой Украины (это понятно), ни для своих отношений с Россией.

Но Россия-то не могла не считаться с возможностью потери Украины, потому что окончательный её уход на Запад как раз и стал бы «концом тысячелетней истории российского государства». Не распад СССР в 1991-м — временный и обратимый развод между двумя частями русского государства, — а именно включение Украины в ЕС и НАТО сделало бы невозможным воссоединение.

Вместо 1200-летней России, порой терявшей свою западную часть, но никогда не забывавшей о своем единстве с ней, возникла бы другая Россия. И даже не Россия. Потому что Збигнев Бжезинский был не прав — без Украины Россия не просто не империя, она даже не становится азиатским государством вместо европейского.

Без Киева, Малороссии и Новороссии Россия перестает быть Россией и действительно становится чем-то другим. Если, конечно, вообще сохраняет свое единство даже в таком усеченном, безногом виде.

Так что и в феврале 2022-го, и сейчас Путин понимал масштаб вызова и меру своей ответственности. И то, что бояться нам уже нечего. А это значит, что мы вышли на столбовую дорогу русской истории и дойдем до конца. Не приближая его, но и не позволяя никому другому определять времена и сроки жизни русского мира.