Минздрав хочет снова ограничить продажу алкоголя и правильно делает

Минздрав, как следует из его ежегодного отчета, предлагает новые антиалкогольные меры, среди них — запрет продавать крепкие напитки с 20:00 до 11:00 и увеличение минимального возраста их продажи до 21 года. Эти предложения связаны с тем, что потребление алкоголя на душу населения в литрах этанола составило 6,44, хотя плановое значение находилось на уровне 6,22.

Новость уже успела вызвать некоторое ворчание. Опять, мол, власти лезут регулировать торговлю и решать за людей, что и когда им покупать. Что же, иногда, на мой взгляд, правильно лезут.

О рынке часто говорят как о саморегулирующейся системе, в которой интересы множества людей естественным образом согласуются к общей пользе.

Производители и продавцы состязаются в том, чтобы предоставить людям как можно более качественные товары и услуги как можно дешевле, а потребители голосуют за достойных своим рублем. Государственное регулирование только вредит — многие из нас еще застали плановую экономику тотального дефицита.

Как правило, эти рассуждения верны, когда речь идет о хлебе и молоке, электронике и столярных инструментах. Каждый из участников рыночного процесса ищет помощь себе, а в итоге помогает и другим.

Рынок состоит из разумных людей, которые действуют в своих интересах (и интересах своих близких). Вам нужно кресло, но у вас нет ни времени, ни навыков, чтобы делать его самому. У производителя же есть и то, и другое. Вы получаете от него кресло, он от вас деньги, все остаются в выигрыше.

Но есть некоторые виды товаров, в отношении которых эта логика не работает. Причем речь идет о товарах, торговать которыми чрезвычайно выгодно.

Эта выгода связана с тем, что люди, увы, не столь рациональны, как часто думают о себе.

Люди порой действуют против своих интересов и обращаются с собой так, что, попробуй они так поступать с другими, это было бы несомненным преступлением. Люди могут совершать сами над собой медленную лютую казнь, в процессе которой они сначала лишатся работы, потом семьи, потом здоровья, потом имущества, потом жизни.

Поздние стадии этого процесса можно наблюдать. Сейчас реже, чем раньше, но все же почти каждый из нас может вспомнить, как он видел человека, который выпрашивает денег у входящих в магазин. С оплывшим лицом, мутным взглядом и следами «асфальтовой болезни» — ссадинами, которые остаются от того, что человек в беспамятстве свалился на улице.

Этот человек был чьим-то сыном, отцом, мужем, сослуживцем, у него когда-то была жизнь — а теперь он на самом последнем отрезке перед своей жалкой смертью.

Этот человек в грязной и вонючей одежде — идеальный покупатель.

Здоровые люди обычно думают, на что потратить свои деньги — «можем ли мы себе это позволить…», «может, в следующем месяце»… А он готов на любые унижения, лишь бы насобирать денег и тут же отнести их продавцу.

Как сказал поэт,

«Тебе нужны твои руки, чтобы только звонить, И голос нужен для того, чтобы об этом говорить. И ноги нужны, чтобы за этим бежать, И деньги только для того, чтобы за это отдать».

Продавать спиртное выгодно, очень выгодно — намного выгоднее, чем что бы то ни было еще. Вещества, вызывающие привыкание, — это вообще золотое дно. Настолько золотое, что, хотя все они (кроме алкоголя и никотина) находятся под запретом, люди идут на риск многолетнего тюремного заключения, чтобы только заниматься этим бизнесом. Алкоголь же легален и составляет важную часть оборота любой торговой сети.

Беда в том, что крепкий алкоголь — уже настолько устоявшаяся часть культуры, что просто взять и запретить его невозможно. К тому же его довольно легко производить в домашних условиях. В США одно время пытались, но, как известно, это привело лишь к расцвету самогоноварения и преступных синдикатов, которые занимались контрабандой выпивки.

Но можно принимать ограничительные меры, которые и предлагает Минздрав. Они, в принципе, работают — в стране уже удалось существенно снизить потребление спиртного, стереотип «русского пьянства» заметно выцвел, мы видим пьяных на улицах гораздо реже, чем раньше. У нас есть основания надеяться, что и дальнейшие ограничения принесут пользу.

Но — может возразить читатель — здесь речь о каком-то опустившемся алкоголике, зачем лишать обычных людей возможности купить бутылку вина к семейному торжеству тогда, когда они хотят?

Что же, возможно, вы не спиваетесь, и не сопьетесь, это зависит от многих факторов — генов, окружения, взглядов на мир и так далее.

Но здесь стоит заметить две вещи.

Когда люди покупают бутылку вина ко дню рождения, они обычно делают это заранее. Это другой тип потребления, не похожий на мучительную тягу алкоголика выпить прямо сейчас. В холодильнике здорового человека бутылка может стоять несколько дней, и ничего с ней не случится. Мера неудобств, которые понесут на себе здоровые люди, несопоставима с той мерой вреда, который будет предотвращен.

Этот человек, который оказался под дверью магазина, — наш согражданин. Нам стоит пойти на незначительные неудобства, чтобы сохранить людей от такой участи.

Он тоже не верил, что окажется в таком положении. Наша гордость гневно восстает против мысли, что такое может случиться с нами. Уж мы-то точно не превратимся вот в «это».

Но проблема с веществами — и с алкоголем в частности — в том, что сначала никто не верит, что впадет в зависимость, а потом, уже впав, наотрез отказывается это признавать. Увы, но это всегда работает так.

Поэтому ограничительные меры, возможно, спасают наших близких и нас самих. Конечно, ограничения не решат проблему там, где решающий голос остается за самими потребителями. Государство не может позаботиться о тех, кто не хочет заботиться о себе.

Отношение к спиртному — это во многом вопрос отношения к ценности своей жизни. Стоит ли моя жизнь того, чтобы быть прожитой? Стоит ли мое здоровье того, чтобы его сохранять? Есть ли в моей жизни смысл и могу ли я потратить свой вечер на что-то более важное и достойное, чем впасть в тяжелое отупение? Заслуживают ли мои близкие трезвого сына, мужа и отца, работодатель — добросовестного работника, страна — приносящего ей пользу гражданина?

Этот вопрос жизненных ценностей и ориентиров. И любви к самому себе и к ближнему.

Трудно помешать человеку покатиться по наклонной, если он так решит. Но можно его не подталкивать. Можно снизить уровень соблазна. Можно постараться затруднить скатывание и облегчить освобождение.

Меры, предлагаемые Минздравом, помогут снизить потребление, а за этим снижением будут стоять конкретные спасенные жизни. Жизни, которые стоит спасать.